ПРИМЕР ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ:

Линн Ягер

Более тридцати лет в журналистике, одна неизменная прическа, бесчисленное множество винтажных юбок-пачек и текстов о моде — смешных и подкупающе честных: Линн Ягер, единственная.

•

етераны модной индустрии редко бывают еще и увлеченными потребителями: все-таки трудно не устать от вещей, вещей и вещей за годы работы в этой сфере. Но Линн Ягер любит свою профессию как раз за вещи. Много лет назад на остаток от кредита, взятого для оплаты обучения в нью-йоркской Новой школе, она купила шесть дизайнерских платьев, и деньги у нее на этом кончились. Чтобы на что-то жить, юная Линн устроилась на неполный день в рекламный отдел The Village Voice. Не то чтобы к тому моменту у нее уже были какие-то журналистские успехи — Ягер, конечно, писала, но дальше университетской газеты дело у нее не шло. Однако она набралась смелости и принесла дебютный материал Мэри Пикок, редактору моды. Той все понравилось настолько, что текст сразу отправили в печать. Как ни просила Линн опубликовать материал без ее имени (она очень стеснялась и не верила своей удаче), Пикок выпустила подписанный текст. Так началась карьера Ягер, и теперь уже кажется, что иначе быть не могло: нечасто в одном человеке сходятся желание обладать красивыми вещами и умение интересно о них рассказывать.

В

Ветераны модной индустрии редко бывают еще и увлеченными потребителями: все-таки трудно не устать от вещей, вещей и вещей за годы работы в сфере одежды. Но Линн Ягер любит свою работу как раз за вещи. Много лет назад на остаток от кредита, взятого для оплаты обучения в нью-йоркской Новой школе, она купила шесть дизайнерских платьев, и деньги у нее на этом кончились. Чтобы на что-то жить, юная Линн устроилась на неполный день в рекламный отдел The Village Voice. Не то чтобы к тому моменту у нее уже были какие-то журналистские успехи — Ягер, конечно, писала, но дальше университетской газеты дело у нее не шло. Однако она набралась смелости и принесла дебютный материал Мэри Пикок, редактору моды. Той все понравилось настолько, что текст сразу отправили в печать. Как ни просила Линн опубликовать материал без ее имени (она очень стеснялась и не верила своей удаче), Пикок выпустила подписанный текст. Так началась карьера Ягер, и теперь уже кажется, что иначе быть не могло: нечасто в одном человеке сходятся желание обладать красивыми вещами и умение интересно о них рассказывать.

Правда, ее журналистское становление не было таким же легким, как старт. Например, с Биллом Каннингемом она познакомилась довольно драматически: на показе Anna Sui начинающему автору не дали даже стоячего места, так что Линн сидела на полу рядом с фотографами. После шоу она разрыдалась от обиды, и как раз тогда к ней подошел Билл: «Кого волнует, приглашены мы или нет! И кого вообще заботят эти ребята с престижными местами! Зато мы с тобой пришли сюда по делу». Впоследствии Ягер и Каннингем подружились и, по словам журналистки, легендарный фотограф дал ей один из лучших советов — никогда не дружить с дизайнерами. Потому что невозможно объективно оценивать работу друга.

Публика знает только одну Ягер: гротескно короткое ядовито-оранжевое каре, кукольные губы бантиком, слои и слои одежды.

Линн рассказывает, что совету она не последовала и со всеми подружилась, но в конформизме или необъективности ее нельзя подловить ни в одном аспекте публичной жизни. Ее тексты были настолько смешными, бодрыми и лишенными малейшего снобизма (а им часто грешат авторы от моды), что в The Village Voice Ягер отдали целую колонку — она писала для газеты почти три десятилетия подряд. В материалах она не жалела никого: если что-то казалось Линн смешным или нелепым, она говорила об этом прямо. Журналистка назвала платье Мишель Обамы на церемонии инаугурации чудовищным, посчитала запрет Тома Форда на снимки во время шоу безуспешной «попыткой придать шоу из 150 образов атмосферу эксклюзивности» и ни на секунду не забывала, что для большинства ее читателей даже пятьдесят долларов за платье — это слишком дорого. А еще у нее получалось писать про моду смешно, хотя юмор — нечастое явление в индустрии, где люди придают вселенское значение сумкам и туфлям. В 2008 году Национальное общество газетных колумнистов присудило Линн Ягер звание лучшего журналиста в категории «Автор юмористической колонки в издании с тиражом более ста тысяч экземпляров».

Параллельно со стилем письма Линн оттачивала стиль визуальный — и сейчас уже непонятно, какому из них она обязана своей медийностью. Рассекречивать свой возраст она ни за что не хочет, поэтому публика знает только одну Ягер: гротескно короткое ядовито-оранжевое каре, кукольные губы бантиком, прорисованные темной помадой, слои и слои одежды — юбок и платьев, яркие колготки, дизайнерские сумки. Она выглядит настолько странно и необычно даже на фоне гостей Недель моды, что неподготовленного зрителя это может ввести в ступор. Про себя Линн говорит, что выглядит «как гигантский эльф, гигантский старый эльф». «В течение долгих лет я одеваюсь, как викторианская кукла или реинкарнация голливудской старлетки 1920-х годов, как сказочный цыпленок, который вернулся на землю из загробного мира!» — Ягер не жалеет красочных эпитетов для описания своего гардероба, и в ее случае все эти пассажи очень уместны.

Билл Каннингем дал Линн один из лучших советов — никогда не дружить с дизайнерами.

Почему она выглядит так, а не иначе? Этот вопрос напрямую связан и со взглядами Ягер на жизнь, и с ее смелостью, и даже с тем, как она пишет — тоже смело и необычно. «Уверенностью в себе я обязана своим родителям (по крайней мере отчасти): они были абсолютно убеждены, что я — красивейшее создание на земле, и говорили мне об этом каждый день. (В последнее время при взгляде на свое отражение во время какой-нибудь вечеринки я будто бы слышу, как моя мама говорит: «Линн, ты такая хорошенькая!»)», — объяснила Ягер, и эта способность относиться к своему внешнему виду не с точки зрения традиционной привлекательности, а с точки зрения собственного «я» — огромный подарок родителей журналистки. Она скупает винтажные вещи, сочетает их с вещами премиальных брендов вроде Comme des Garçons и дорогими сумками, фанатично покупает одежду, созданную Марком Джейкобсом, и по утрам из кровати сразу переходит за компьютер, чтобы проверить, не появилось ли на онлайн-аукционах новых трофеев из разных модных эпох. Парадоксально, но как раз внешняя оболочка Линн заставляет по-настоящему верить ее текстам: было бы странно, если бы журналистка, которая призывает всех слушать не дизайнеров, а себя, охотилась за новыми коллекциями Chanel и все время сидела на диетах.

Линн не скрывает, что у истоков ее гардероба стоят и некоторые проблемы, в том числе — медицинские: у нее диагностирована прозопагнозия. Так называют расстройство восприятия, которое мешает людям распознавать лица как набор характерных черт, поэтому им приходится ориентироваться на другие признаки внешности. Что ж, Ягер позаботилась о том, чтобы ее можно было узнать из миллиона: она вся — набор деталей, ставших иконическими, от прически до непременных юбок-пачек (Линн с восьми лет не носит брюк) и карикатурных кружочков на щеках, которые журналистка подсмотрела у японских кукол. Она долгие годы была музой Джона Гальяно, японский Vogue посвящал ей съемки, а Business of Fashion в 2013 году назвал Ягер одной из 500 самых влиятельных людей в мире моды. Согласитесь, неплохо для девушки, которая как-то раз слишком потратилась на платья и решила подработать в рекламном отделе одной газеты.