Джон Леннон и все о его жизни
Сегодня, 9 октября, Джону Леннону мог бы исполниться 81 год. Весь мир навсегда запомнил его молодым, бунтующим, мечтательным и бесконечно влюбленным в Йоко Оно. Ксения Крушинская достает из гардероба рок-звезды все самое важное: от очков, которые буквально приросли к Джону, до пальто, которое его не защитило.
Джону Леннону было всего сорок, когда у собственного дома на Манхэттене, на пересечении 72-й улицы и Сентрал-Парк-Вест, в него выпустил пять пуль Мак Чепмэн, бывший фанат, внезапно вообразивший себя вершителем судеб. Вернее, судьбы. Четыре пули достигли цели, Леннон умер через полчаса в госпитале Рузвельта, прожив по нынешним меркам до боли короткую жизнь. Но вместила эта удивительная жизнь столько, что некоторым не хватило бы и на столетие. Один из самых знаменитых музыкантов ХХ века прожил будто несколько жизней подряд — каждая из них была не похожа на предыдущую, а «новый» Джон всякий раз приходил на смену «старому».
Сперва был сын моряка торгового флота из Ливерпуля, парень из британского рабочего класса, в черном сюртуке, жилетке и галстуке. В брюках-дудочках и со странноватой стрижкой — волосы на висках выбриты, чуть ниже спускаются баки, челка, густая и пышная, выдается вперед. Сегодня было бы странно видеть парня из небогатой семьи одетым столь изысканно. Но в послевоенной Великобритании это было почти что нормой: таких называли «тедди-боями». Дети рабочих пытались подражать аристократам начала века, то есть эпохи короля Эдуарда VII — или Тедди. В период разрухи и экономического спада мужчины из среднего класса, те, на кого такая одежда была рассчитана, демонстрировали не слишком-то высокую платежеспособность: портным приходилось распродавать невостребованные длинные сюртуки, шелковые рубашки и галстуки по дешевке — на радость парням из рабочих кварталов.
Если взглянуть на фото Джона из 1950-х, увидим юношу с задумчивым, чуть настороженным взглядом. Он то в жакете, то в пальто с широкими плечами в моде 1940-х, то в простой клетчатой рубашке вроде тех, что носил Элвис Пресли, один из кумиров его юности. Только взгляд остается неизменным — иногда к нему добавляется мечтательная полуулыбка. Он уже тогда обожал музыку и играл на гитаре — к вящему неудовольствию тетки, которая воспитывала Леннона после развода его родителей. «Какая-то часть меня хотела быть принятой обществом, не быть этим неугомонным чокнутым поэтом и музыкантом, — вспоминал Джон намного позже, в последнем большом интервью незадолго до гибели. — Но я не умею притворяться никем другим. Я был из тех парней, о ком родители других мальчиков, включая отца Пола [Маккартни] говорили: „Держись от него подальше“. Старшие инстинктивно чувствовали, что я искал неприятностей».
К счастью, трое парней, с которыми Джон в середине 1950-х сколотил группу Quarrymen, к началу 1960-х сменившую несколько странноватых названий и превратившуюся в итоге в The Beatles, родителей не послушались — несмотря на то, что самому младшему из четверки, Джорджу Харрисону, на момент знакомства с Ленноном было всего 14. Когда Джон стал «настоящим» музыкантом — группа набирала популярность и со временем стала выступать за границей, а именно в Германии, в Гамбурге, — его стиль в одежде изменился так же, как образ жизни. Не все знают, что на заре своей карьеры битлы были не романтичными юношами в костюмах, какими их запомнил весь мир, а всклокоченными бунтарями с сигаретами в зубах, в кожаных куртках, джинсах и сапогах. На снимках из самого начала 1960-х Джон и его команда похожи на героев фильмов с Марлоном Брандо, который тогда считался секс-символом единогласно и безоговорочно. На сцене парни ругались, иногда притворялись, что дерутся и — о, ужас! — позволяли себе поворачиваться спиной к публике.
Конец всему этому «декадентству» положил первый и самый известный продюсер группы Брайан Эпштайн. Это он переодел The Beatles в брюки, водолазки, галстуки и костюмы. Отучил курить на сцене и обязал после каждого выступления кланяться. В общем, по сути, перепридумал группу — и с визуальной точки зрения тоже. Джон, несговорчивый по натуре, поначалу сопротивлялся — согласился, только когда понял, что, став «хорошими мальчиками», он и его музыканты стали ощутимо больше зарабатывать — и выступать в местах классом выше.
Первая фотосессия The Beatles Фотограф Astrid Kirchherr, 1960
Начиная с 1963 года Британию — а затем, после первого концерта группы на американском телевидении, и весь мир — окончательно охватила битломания. Пластинки ливерпульцев раскупались миллионными тиражами, на их концертах фанатки кричали так, что было не слышно самой музыки — об этом Джон потом напишет песню Help!.
Сам Джон, индивидуалист по натуре, попробовал использовать свалившуюся на него популярность, чтобы прославиться еще и как актер: в 1967 году он снялся в пародийной черной комедии Ричарда Лестера «Как я выиграл войну». Увы, критики фильм обругали, и сейчас о нем помнят разве что самые преданные фанаты. Но отрицать значение картины для биографии и имиджа Леннона нельзя: именно на съемочной площадке он впервые надел круглые очки, которые до конца жизни останутся его визитной карточкой и самой узнаваемой приметой его стиля. Те, первые — как, впрочем, и последующие — были куплены в обычной «оптике», дорогие очки Леннон не носил. Зато в наши дни оммажи основателю The Beatles есть в линейках брендов оптики первого эшелона — от Ray-Ban до Oliver Goldsmith. Многие так и называют свои модели «бабушкиных» круглых очков, часто с цветными стеклами, Lennon Sunglasses. Сам Джон признавался позднее, что всегда плохо видел, а в юности часто стеснялся носить очки — особенно на сцене (иногда он, впрочем, надевал солнцезащитные, с прямоугольной, как у Бадди Холли, оправой). Но стоило ему отыскать «те самые», как стесняться он, очевидно, перестал.
Джон Леннон на обложке альбома The Beatles — Help!
John Lennon обложка Walls And Bridges 1974
Ближе к концу 1960-х для Леннона началась очередная новая жизнь. Очки с цветными линзами будто позволили ему совершенно иначе взглянуть на мир и на все, что происходит вокруг. В 1968 году он женился на Йоко Оно, японской авангардной художнице, которую фанаты The Beatles до сих пор считают злым гением Леннона и группы, а все прочие — самой большой — хоть, вероятно, и не последней — любовью Джона, женщиной, благодаря которой он из музыканта сумел превратиться еще и в общественного активиста.
Если в 1950-е и 1960-е Леннон обожал черный цвет и вещи с четким силуэтом (впрочем, тут, возможно, не обошлось без влияния Эпштайна), то ближе к 1970-м в его гардеробе появились пестрые рубашки и пальто, объемные меховые жакеты, которые он надевал поверх брюк клеш, пончо, широкополые шляпы и — довольно много белых вещей: пиджаки, костюмы, рубашки. Разумеется, всех этих метаморфоз не случилось бы без Йоко Оно — сам Леннон называл ее «переодетым собой». Часто они специально выбирали наряды, которые копировали один другой — обычно это был белый total look. Например, в апреле 1968-го Джона и Йоко сфотографировали в аэропорту Вены сразу после свадьбы: она в коротком белом пальто, широкополой шляпе и высоких сапогах, он — в белом пиджаке, брюках, водолазке и ботинках. Битломаны бы с этим точно не согласились, но, пожалуй, Йоко была той женщиной, что помогла Джону перейти с черной стороны — на белую.
В начале семидесятых Леннон окончательно предпочел The Beatles возлюбленную, а Британии — Америку. В 1970-м группа официально распалась, а год спустя Джон уехал вместе с Йоко в Нью-Йорк. Родину он больше так и не увидел, зато записал несколько сольных пластинок — некоторые из них были экспериментальными и довольно странными — попал в поле зрения ФБР за свои левые взгляды и антивоенный активизм. Его творчество стало отныне прежде всего проводником его взглядов на жизнь и мироустройство: накануне отъезда Леннон записал знаменитую Imagine, в которой рассуждает о счастливом мире без войн и религии и которая даже сегодня, в 2020-м, остается неофициальным гимном всех самых неисправимых идеалистов планеты. В клипе на ту самую песню он, кстати, снялся в круглых очках с яркими оранжевыми линзами.
В Штатах стиль Леннона окончательно лишился остатков «английскости», навязанной когда-то Эпштайном. Он начал носить рубашки из денима, футболки с надписями (одну из таких, на которой крупными буквами написано New York City, до сих пор копируют модные бренды — так же, как те самые очки), замшевые ковбойские сапоги. А еще, как и многие хиппи времен вьетнамской войны, полюбил стиль милитари. В итоге благодаря Леннону культовый статус получила форменная полевая рубашка американской армии модели OG-107. Именно такую Джону подарил поклонник, встретивший его случайно в аэропорту. Он рассказал, что недавно демобилизовался, а оставшуюся от службы одежду хотел бы подарить Джону — чтобы тот использовал ее для какого-нибудь арт-проекта. В принципе, Леннон слово сдержал — обложку «живого» альбома — Live In New York City вполне можно считать художественным высказыванием.
Убежденный антикапиталист и «левый», Леннон не любил чересчур дорогие вещи — и не стал поклонником «высоких» брендов, даже живя на Манхэттене. Друзья вспоминают, что его любимым магазином одежды на новой родине был недорогой полуподвальный Charivari на 57-й улице. Несколько лет спустя бутик прогремит на весь Нью-Йорк, потому что начнет продавать вещи самых, выражаясь современным языком, «хайповых» дизайнеров эпохи — Alaya, Armani, Gaultier, Dolce & Gabbana. Но к 1980-му это был просто небольшой магазин со странноватыми вещами «не для всех». Джон любил приходить сюда инкогнито, а вместо карты расплачивался наличными — чтобы сохранить анонимность. Последней его покупкой, по иронии судьбы, стало кожаное пальто с меховым воротником — черное, как он любил когда-то в юности. Это пальто и будет на Джоне 8 декабря 1980-го, когда ему встретится странноватый парень Марк, который попросит у него автограф. История жизни Джона Леннона на этом закончится. История самого Джона Леннона, вероятно, не закончится никогда.
