Икона стиля: Джойс Брайант
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
Платье Louis Vuitton, в котором Зендея появилась на прошедшей церемонии «Золотой глобус», задумывалось как оммаж певице Джойс Брайант, которую чаще всего представляют как «черную Мэрилин Монро» и «диву, без которой не было бы Бейонсе». В прошлом веке Брайант проделала путь от звезды ночных клубов до миссионерки, активистки и оперной певицы, а еще вошла в историю как одна из самых ярких икон стиля Америки 1950-х. Вот что еще о ней нужно знать.
«Никогда не знаешь, чего от нее ожидать: Джойс Брайант выдает то тоненькое сопрано, то богатое контральто, которое переходит в леденящий кровь рев», — писали Time в 1953-м. Певица и сама не знала, от кого ей достались такие мощные вокальные данные: музыкой занимался только дедушка — тромбонист Фрэнк Уизерс был единственным членом семьи, который не пытался отговорить Эмили Брайант от карьеры на сцене (он же, по слухам, дал ей кличку Джойс — от английского Joy, «удовольствие»).
Зендея,
«Золотой глобус», 2025
Родители увлечение Джойс, мягко говоря, не поддерживали. «Я росла в Сан-Франциско, в глубоко религиозной многодетной семье. Когда я пела, родители говорили: «Перестань шуметь». Джойс Брайант оставалось только поскорее вырваться из отчего дома. Например, путем замужества. Возможно, именно из этих соображений в 1942-м 14-летняя Джойс Брайант в первый и в последний раз вышла замуж. Брак с 19-летним моряком торгового флота продлился меньше суток — молодожены рассорились сразу после того, как выехали в свадебное путешествие. «Мы увидели в какой-то витрине манекен в пеньюаре, с игрушечной собачкой в руке. Я хотела, чтобы муж купил мне игрушку, а он вернулся с пеньюаром. Я разозлилась, пересела в автобус и уехала домой [в Сан-Франциско]. Я была невинным ребенком и ничего не понимала в замужней жизни».
В родном Сан-Франциско Брайант в итоге не задержалась: непутевую дочь родители отправили к родственникам в Лос-Анджелес. Там же 14-летняя Джойс начала петь в местных клубах. «Мама была в ярости: девушка моего возраста — и в шоу-бизнесе! Для нее певица была ничем не лучше секс-работницы». Тем более что уже подростком Джойс возвели в секс-символы. «Может, для четырнадцатилетней девушки у меня и была более чем пышная фигура, но [звание секс-символа] звучало нелепо. Я была обычным несчастным ребенком, на которого давили взрослые», — рассказывала Брайант. Первое время Джойс выступала с блюзовым Flennoy Trio и сольную карьеру запустила случайно: будущая обладательница «Тони» Перл Бэйли заболела ларингитом накануне выступления — и в качестве своей замены предложила кандидатуру юной певицы, которую пару раз слышала в клубах («Она сможет удержать внимание публики», — заявила Бэйли). Среди слушателей оказался, в частности, популярный журналист Уолтер Уинчелл. «Он стал моим фанатом и стал упоминать меня практически в каждой своей колонке, — говорила Брайант. — Это сильно помогло моей карьере».
Поначалу Джойс, по собственному признанию, выглядела на сцене «как настоящая дурочка»: носила пышные кукольные платья и длинные волосы. С фирменной прической — мелкими серебристыми локонами — Джойс Брайант определились в 24 года, на расцвете своей карьеры. В том же 1951-м певица придумала байку: мол, покраситься в этот цвет ее попросили на кинопробах на роль старушки. «Я подумала, что мне очень идет седина, и решила ее оставить», — рассказывала Брайант Time в 1953-м. Только спустя полтора десятилетия певица призналась, что на самом деле коротко постриглась и покрасилась в серебристый, чтобы выделиться на фоне Лины Хорн и Жозефины Бейкер: «Кто бы стал меня слушать, когда на сцене эти дивы? Мне надо было привлечь внимание». Из декоративной косметики пользовалась красной помадой и черной тушью; кожу смазывала миндальным маслом — для блеска. Длинные ногти красила в тон волос — серебристым лаком.
Тогда же Джойс Брайант начала работать с Зельдой Винн Вальдес, которая впоследствии прославилась как автор костюмов для «кроликов Playboy» и стала первым темнокожим дизайнером с собственным бутиком на Бродвее, в который среди прочих захаживали Элла Фицджеральд, Марлен Дитрих, Мэй Уэст и все та же Жозефина Бейкер. «Джойс не знала, в чем именно хотела бы выступать, поэтому дала мне полную свободу», — вспоминала Зельда Винн Вальдес. Из своей юной подопечной она сделала «черную Мэрилин Монро» — переодела в роскошные откровенные платья, которые, по выражению Брайант, не оставляли простора для воображения и были настолько узкими, что натянуть их самостоятельно не представлялось возможным. Выкручивались так: Джойс укладывали на диван, одевали, а затем аккуратно поднимали, как манекен. При всем при этом на сцене Джойс Брайант выкладывалась по полной — пела на надрыве, принимала драматические позы и, по оценке журнала Life, «становилась похожей на боксера, готовящегося нанести нокаутирующий удар».
Уходовая бьюти-рутина у нее была специфическая: за кулисами Брайант делала витаминные инъекции, опрокидывала три стакана сливочного ликера, а по возвращении домой ложилась в ледяную ванну и закидывалась таблетками для восстановления водно-солевого баланса. «Мой врач говорит, что за одно шоу я теряю 5000 калорий. В обычной жизни я веду себя совсем иначе — это многих расстраивает, — но на сцене со мной происходит что-то странное». Песен «для разгона» в репертуаре Брайант не было: журнал Time, который в начале 1950-х посвятил темнокожей певице материал на несколько полос, отмечал, что Джойс не расслаблялась ни на минуту, потому что каждый номер требовал «максимальной вокальной отдачи». На конец вечера Джойс Брайант, как правило, оставляла Love For Sale — от баллады про секс-работницу, жаждущую эмоциональной близости, рыдал весь зал. «Многие говорят, что не следует завершать шоу такой печальной песней. Другие артисты уходят на позитивной ноте, поют что-то жизнеутверждающее. Но это совсем не про меня. И, думаю, людям нравится плакать», — объясняла Брайант. Love For Sale, как и Drunk With Love, ей, к слову, разрешали исполнять не везде: в Массачусетсе, например, обе песни сразу запретили крутить по радио.
«В Майами я приехала с телохранителем. Ку-клукс-клан сжег мое чучело и спалил дом владельца клуба, в котором я выступала. Напомню, что то были времена, когда темнокожим нужно было получить особое разрешение, чтобы попасть на пляж в Майами. А еще как-то раз меня чуть не изнасиловали в поезде, который шел на Юг. Темнокожий рабочий персонал просто стоял и боялся что-либо сказать или сделать в мою защиту. И да, в меня плевали посетители одного из ваших вашингтонских элитных клубов», — позднее говорила Джойс Брайант в интервью газете The Washington Post.
Зельда Винн Вальдес
«Я всегда была религиозна и знала, что это грех — выставлять сексуальность напоказ, носить обтягивающие платья с глубокими вырезами. Моя семья тяжело это переживала. Меня тоже мучила совесть». Впоследствии к обостренному чувству вины добавилась паранойя. Брайант не хотела повторить судьбу Билли Холидей, страдавшей от тяжелой наркотической зависимости, и стала панически бояться есть за пределами дома: Джойс казалось, будто все вокруг так и норовят подсыпать ей в тарелку наркотики. «На них плотно подсадили многих моих друзей — так менеджерам было проще контролировать своих подопечных. Однажды мне пришлось отбиваться от двух парней, которые пытались воткнуть мне шприц».
Последней каплей стала фраза, которую 27-летняя Джойс Брайант услышала в кабинете врача в 1955-м. «Мне плевать, заставьте ее петь любой ценой», — ответил присутствующий на медосмотре менеджер певицы, когда ей предложили сбрызгивать горло кокаином перед каждым выходом на сцену (между делом предупредив, что это, скорее всего, обернется зависимостью). Таким образом можно было быстро восстановить голос, который Джойс Брайант потеряла из-за того, что вернулась к привычному изматывающему графику — восемь шоу в день! — практически сразу после удаления миндалин. «В тот момент что-то во мне оборвалось. Я поняла, что была просто куском мяса. Я сказала доктору: «Спасибо, но нет. Надеюсь, что больше никогда вас не увижу — разве что среди своих фанатов». Наскоро прощаться с менеджером и отменять концерты Брайант тогда не стала. Ей было принципиально важно выступить в гарлемском театре «Аполло» перед темнокожими поклонниками, которые до сих пор не имели возможности услышать «леди с серебристыми волосами» живьем: до 1955-го она пела только в клубах для белых. Оценить голос Джойс Брайант гарлемской публике, впрочем, так и не удалось — только артистизм. «Я устроила модное шоу. Я выходила к аудитории в разных платьях и говорила с ней шепотом. Когда неделя выступлений подошла к концу, я сказала своему менеджеру, что ухожу». К тому моменту шоу Джойс Брайант приносили миллион долларов. Правда, кому именно — вопрос открытый. Сама певица говорила, что большую часть заработанного прикарманивали менеджеры и владельцы клубов.
Из «черной Мэрилин Монро» Джойс Брайант превратилась в «певицу, которая отказалась от карьеры, чтобы посвятить себя служению Богу» (с таким заголовком в мае 1956-го вышел журнал Ebony). Брайант зарабатывала частными уроками вокала, давала благотворительные концерты и собирала средства на вещи первой необходимости для темнокожих нуждающихся, общалась с Мартином Лютером Кингом-младшим и активно поддерживала борьбу за гражданские права. К музыкальной карьере Брайант вернулась лишь в середине шестидесятых — но внезапно переключилась на оперу: выступала, в частности, в Нью-Йорк Сити Опере (критик The New York Times Гарольд К. Шонберг отмечал, что голос Брайант, хоть и звучит не так сильно, как раньше, «все еще очаровывает»; на сцене Джойс «держалась черной пантерой: когда она только вышла, жены с опаской посмотрели на своих мужей»).
Еще десятилетие спустя она решила вспомнить молодость или тряхнуть стариной и вновь стала петь баллады в нью-йоркских клубах. «В свои 50 она выглядит на 20 лет моложе. У нее роскошное тело, кожа цвета молочного шоколада. Она носит духи с гарденией, длинные накладные ногти и накладные ресницы. В ушах — серьги-кольца из желтого золота», — писали The Washington Post в 1978-м. В интервью Джойс Брайант честно признавалась, что никогда в жизни не ощущала себя счастливой («Может, только на сцене, но это длилось недолго — потом я возвращалась домой и чувствовала себя очень одинокой») и утверждала, что отсутствие былой славы ее не беспокоит. Перед полупустыми залами (иногда послушать Джойс приходило всего восемь человек) Брайант выкладывалась так же, как в старые добрые.
Свое последнее большое интервью Джойс Брайант дала в середине нулевых — для документалки «Потерянная дива», которую режиссер, продюсер и бывший музыкальный критик The Washington Post Джим Байерс задумал еще в 1998-м. Дата выхода фильма до сих пор неизвестна, но отрывок из него — с редкими записями выступлений певицы — выложили на YouTube в 2022 году, вскоре после смерти, возможно, самой невоспетой певицы Америки.
