Кюркджян vs Демаши
В прошлую пятницу произошло одно из главных событий парфюмерного года: было объявлено, что Франсуа Демаши покинет пост штатного парфюмера Dior, а его место займет — уже 18 октября — Франсис Кюркджян. Почему это произошло и каким ароматным ветром подует теперь, рассуждает парфюмерная журналистка Ксения Голованова.
Обычно смена караула в исторических домах обсуждается общественностью горячо и на повышенных тонах, но в этот раз вердикт был единодушным: ну и хорошо, хуже уже все равно не будет. Под началом Демаши парфюмерия Dior прожила, кажется, целую вечность — первые духи его авторства появились в портфолио марки еще в 2007-м, задолго до того, как должность штатного парфюмера марки украсила его резюме. Но из бренда «большой французской тройки» (вместе с Chanel и Guerlain), чьи духи ассоциируются с вековыми традициями, с богатым парфюмерным наследием Европы и с ароматным каноном вообще, Dior как-то незаметно перекочевал в категорию «душистых принтеров» — так, если перевести на русский, англоязычные критики и блогеры называют марки, которые из месяца в месяц штампуют необязательные для знакомства вещицы. Такие, как Joy и Sauvage, та и другая — антологии всех существующих штампов современной парфюмерии, женской и мужской соответственно. Но и у Chanel, скажете вы, есть не самые выдающиеся Chanel Chance и Bleu de Chanel. Однако, кроме этих двух ароматов у бренда в портфолио блестяще курированные линейки — Les Eaux de Chanel и Les Exclusifs de Chanel. Иными словами, присутствует хороший баланс между коммерцией и искусством. А вот у Dior, давно снявшего с производства свои классические шедевры, за душой нет ничего. Все, что оставалось к приходу Демаши в 2018-м — бутиковая линейка La Collection Privée, — было разбавлено новыми вливаниями до уровня гомеопатии. Представьте только: за последние три года в этой коллекции вышло больше духов, чем за предыдущие четырнадцать, причем ни одни из них не вызвали ажиотажа.
Тем неоднозначнее воспринимается фильм The Nose, который Dior выпустил зимой. В нем Франсуа Демаши выглядит по-настоящему влюбленным в парфюмерию: гуляет по лучезарным полям грасских роз с такой же лучезарной улыбкой на лице, показывает оператору роскошные куски серой амбры по 15–20 тысяч евро за шарик — словом, не выглядит как человек, которого вот-вот заменят более удачливым конкурентом. Но в духах, которые он делал для Dior, любовью и не пахнет: хорошим парфюмерным сырьем — да, техническим совершенством — безусловно. Последнее в своем «Парфюмерном гиде» 2018 года отмечает даже Лука Турин, авторитетный и нередко безжалостный критик. «Демаши, нынешний надзиратель за парфюмерией в LVMH, возможно, лучший парфюмерный редактор из всех, — пишет Турин в рецензии на аромат его авторства. — Он не потерпит даже выбившегося волоска и всегда производит безупречно лощеные композиции. Здесь, например, у нас образцовая современная роза, но вот вопрос: имеет ли смысл делать нечто столь скучное так блестяще?» На этом критик не останавливается и далее называет Демаши «идеальным парфюмерным настройщиком», а его лабораторию сравнивает с автосервисом Ferrari: «Чисто, как в дзенском храме, все молча занимаются своим делом, инструменты блестящие, перчатки — белые». В этих сравнениях и образах много симпатии, но есть и кое-что другое — подспудная мысль о том, что как автор и носитель свежих, оригинальных идей Демаши, кажется, не слишком преуспел.
Что возвращает нас к Франсису Кюркджяну, сменщику Демаши на одной из самых вожделенных должностей в парфюмерной индустрии. Парфманьяки нового поколения знают его как творца Baccarat Rouge 540, выпущенных Кюркджяном под собственным брендом, — едва ли не самых известных духов последнего десятилетия, вызывающих у людей совершенно противоположные, но неизменно яркие чувства. Любители постарше — как автора Le Male, Jean Paul Gaultier, безупречного мужского «свежака» середины 1990-х. Кто-то, возможно, даже вспомнит, что именно с Кюркджяна в далеком 2004 году началась линейка La Collection Privée: придумал ее тогдашний креативный директор бренда Эди Слиман и два аромата из первой тройки, великолепные Cologne Blanche и Eau Noire, заказал Кюркджяну. Cologne Blanche, как теперь можно сказать наверняка, был первой ласточкой большого парфюмерного тренда — возвращения классических одеколонов, а Eau Noire — лучшим кофейным ароматом из всех, что выходили (вышло их с тех пор великое множество). Обсуждать же художественные достоинства Baccarat Rouge 540, которая делает Кюркджяну 80% продаж его марки, бессмысленно — это особая, новая на момент своего выхода парфюмерная форма, не работает с ней сегодня лишь ленивый. Иначе говоря, Кюркджян умеет то, чего не умел Демаши, — придумывать. Он не «парфюмерный настройщик», а композитор — душистых рингтонов, подчас прилипчивых, но очень эффектных. И что-то подобное парфюмерии Dior сейчас очень нужно — яркая музыкальная фраза в сонме других голосов, звонкий джингл, который будет хотеться пропеть снова и снова.
