Душистая темнота
ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
Парфманьяки в социальных сетях уже давно шутят над тем, как всем резко перехотелось пахнуть цветочками и ванилью, теперь нам подавай духи с нотами церковного ладана, бинтов и дедушкиного гаража. Есть среди необычных духов и более мрачная категория — посвященная утрате, скорби и возможному апокалипсису. Чем вдохновляются парфюмеры, выпускающие такие ароматы, разбирается Ксения Голованова.
У парфюмерии как искусства особое положение — cтесненное. Другие его виды (кино, живопись и т.д.) могут исследовать доступными им средствами самые разные вещи, в том числе очень болезненные; катарсис — одна из целей искусства, так? А парфюмерия не может, ведь если для парфюмеров ароматы — объекты искусства, то для большинства окружающих — потребительский товар. Люди давным-давно решили, что духи должны быть приятными, что территория душистого — чистый гедонизм. Человек, который пользуется парфюмерией, ждет от нее выполнения определенной социальной функции.
Можно ли в духах найти баланс между приятным и шокирующим, привычным и острым? Парфюмерный издатель Фредерик Маль, когда автор задала ему этот вопрос еще в 2019-м, ответил так: «Почти невозможно. В этом отличие парфюмерии от остальных видов искусства. Наверное, она все же ближе к дизайну: дизайн должен быть комфортным. Он не может вызывать тревоги и боли». То есть парфюмерия — искусство успокоительное? «В идеале да. Парфюмер София Гройсман любила говорить: “Когда смотришь телевизор, должно быть уютно”. Гройсман знает в этом толк, ее Trésor (главный парфюмерный хит Lancôme за всю историю марки. — Прим. The Blueprint) для Lancôme как субботняя телепередача».
Но не всякая парфюмерия бежит от сложных тем, как черт от кадила, — есть примеры обратного. Самый яркий, пожалуй, показывают британцы Lush: каждая коллекция духов Gorilla Perfumes, их парфюмерного подразделения, напоминает проработку какой-то травмы. В Volume 3, линейке 2005 года, это травма утраты: близких людей, отношений, иллюзий. Так, Death and Decay («Смерть и разложение») пахнет лилиями и нафталином — будто уткнулся носом в пальто из секонд-хенда и думаешь: жив ли еще прежний владелец? А нежный All Good Things — то самое «Хорошее», которое неизбежно заканчивается: сахарной ватой и горьким дымом.
Есть в портфолио Lush и совсем редкие звери — духи с социальным подтекстом, такие, как Cardamom Coffee («Кофе с кардамоном») или Tank Battle («Битва за цистерну»). Первый — аромат о гостеприимстве, оказанном Саймону, парфюмеру марки, в лагере сирийских беженцев. Второй — грустная притча про разрушительную силу искусства: после того как в 2011 году Бэнкси расписал старый водяной резервуар под Лос-Анджелесом, не подозревая, что в нем живет бездомный Тачова Ковингтон, хранилище быстро прибрали к рукам арт-дилеры и Ковингтон лишился убежища.
Чтобы рассказывать такие истории, парфюмерия должна научиться говорить с покупателем на новом языке, отличном от нот и пирамид. А покупатель должен дать ей возможность высказываться на темы, отличные от десертов, коктейлей и цветущих полей в Грасе. Когда получается то и другое, выходят интересные духи, про которые действительно хочется сказать: вот искусство. Мы попробовали собрать именно такие — с амбициями и готовностью нырнуть в душистую темноту, пусть и ненадолго. Внимание: дальше, как говорит стендап-комик Дейв Шаппелл, трудный материал.
Берлинский бренд Moth and Rabbit делает духи по мотивам артхаусного кино, и Melancholia не исключение: здесь в основу парфюмерного сюжета лег одноименный фильм Ларса фон Триера. Из узнаваемых примет кино в аромате есть ландыши (отсылка к свадебному букету главной героини), остальные связи и соответствия додуманы автором текста: грустный ладан — это прощание с миром, его «похороны», а цепкий, въедливый ветивер — шалаш на пригорке, в котором Жюстин и ее семья встречают катастрофу.
13 900 ₽
Аромат британской марки BeauFort исследует смерть Горацио Нельсона: флотоводец погиб в Трафальгарском сражении от мушкетной пули, а тело его везли в Лондон в бочке с бренди, которую круглосуточно охраняли от моряков. В трактовке этих событий BeauFort предельно документален и вместе с алкогольным аккордом отмеряет нам и морской соли, и пушечного дыма с гарью, и даже адмиральской крови. Получается достоверная морская баталия — с брутальными подробностями, редкими для парфюмерии.
22 100 ₽
И снова конец света, как в «Меланхолии», но более бравурный. Идея духов состояла в том, чтобы, объединив аккорд дыма с элегантным ирисом и соленым попкорном, изобразить показное равнодушие к апокалипсису: все, что можно сделать, когда мир объят огнем, как бы говорят нам авторы, — наблюдать за концом цивилизации и при этом роскошно пахнуть. Кстати, дым в La Fin du Monde получился совсем не страшным, а даже веселым — фейерверочным, так что в нем вполне можно встретить Новый год.
9900 ₽
22 900 ₽
«Вы пользуетесь кремом Evian и духами L’Air du Temps. Но не сегодня», — говорит Ганнибал Лектер Кларисе Старлинг во время их первой встречи в изоляторе психиатрической больницы. Предположительно, кроме названия c «Молчанием ягнят» духи But Not Today не связывает ничего, но в неприятном, очень нутряном аккорде крови мы легко узнаем Лектера, а в зеленой гвоздике из классического L’Air du Temps, Nina Ricci, — Кларису, какой ее, молодую курсантку академии ФБР, увидел (и унюхал) Лектер в «Ягнятах».
10 540 ₽
Nevermore, то есть «никогда» — рефрен в «Вороне», знаменитом стихотворении Эдгара Аллана По. Nevermore парфюмерный, однако, рассказывает другую историю: у По был фанат, который много лет подряд оставлял на надгробии писателя три красные розы — и бутылку коньяка. Frapin вдохновился сюжетом и выпустил красивые духи — мрачную розу в облаках черного перца и благородных спиртов (не случайно Frapin — в первую очередь коньячный дом). Мрачную еще и потому, что сам По большую часть жизни страдал от алкоголизма и, возможно, от него и умер.
«“Молочный зуб” — духи о том, как заканчивается детство: рано или поздно любой волчонок бросает молоко и начинает жаждать крови», — говорит Серж Лютанс. И действительно, Dent de Lait отдает миндальным молоком, детской присыпкой и новым ластиком — но еще металлической ложкой, которую ребенок, доев кашу, не хочет выпускать изо рта. Запах невинный и одновременно немного тревожный — железом, как известно, пахнет кровь, холодное оружие и хирургические инструменты.
10 879 ₽
Varanasi парфюмера Джузеппе Импреццабиле — посвящение одноименному индийскому городу, «столице смерти». Пахнут эти духи костром, в котором тлеет — и взлетает ароматным дымом в восходящих потоках благовоний — маслянистая удовая щепа, багровые розы, гирлянды из бархатцев и жасмина, пучки шафрана. Зная, о чем аромат, невозможно его воспринимать иначе как «грустный», — но и тяжести в нем нет, грусть эта светла и легка. Как его ладан, который здесь отлично работает в качестве «подъемника» для более плотных, увесистых парфюмерных ингредиентов.
