Как работают сервисы онлайн-психотерапии?

В онлайн переместились почти все сферы нашей жизни: мы заказываем через приложения одежду, ищем любовь, а потом лечим сердечные раны и учимся выстраивать границы с помощью психотерапевтов, которых подобрал нам искусственный интеллект. К слову, интернет-сервисы психотерапии появились позже онлайн-магазинов и приложений для знакомств, но востребованы сейчас не меньше. Как они устроены? Кто и сколько зарабатывает на нашем выгорании? А главное, насколько качественную помощь они оказывают? Ксения Щеглова не успокоилась, пока не выяснила.

Говорите, вы в эфире 

Просторный кабинет с деревянной мебелью. Кушетка, на которой лежит один собеседник, второй — в кресле с блокнотом и ручкой делает пометки, пока первый изливает душу. Мы не раз видели эту картину в голливудском кино. В новой реальности пациент, как правило, если и лежит, то на собственном диване, а врач задает вопросы уже из динамиков ноутбука.

Онлайн-сервисы психотерапии — убер в сфере ментального здоровья. Вводите номер карты, отвечаете на пару вопросов о том, что вас тревожит, а дальше дело за алгоритмом — он подберет нужного терапевта, который специализируется именно на вашем запросе.

Модель рабочая и, как выходит, перспективная. Иначе как объяснить, что компания Eruditor Group (куда входит небезызвестный сервис «Профи») выкупил онлайн-сервис психологической помощи «Мета»? Притом что кроме последнего у ресурса теперь еще два психотерапевтических продукта — психотерапевты на «Профи» и отдельный стартап в разработке.

Если еще пять лет назад было ультрамодно становиться фотографами и бьюти-блогерами, то сейчас тренд на стороне психотерапии. Инстаграм-психологи вообще на пике популярности. Пресса только подливает масла в огонь: в прошлом сентябре российский Vogue вместо приложения о красоте выпустил номер, посвященный осознанности.

CEO корпораций от «Билайн» и «Ресо-Гарантия» до Group-IB вводят в штатные расписания корпоративного психотерапевта, чтобы поднимать боевой дух команды — на манер Бобби Аксельрода, главного героя сериала «Миллиарды».

По-другому относится к психическому здоровью и подрастающее поколение. Зумеры, которые, кажется, еще не успели познать все сложности взрослой жизни, уже лучше миллениалов разбираются в том, что такое ОКР, СДВ и гипервозбудимость, часто диагностируют у себя выгорание уже в 16. И не всегда безосновательно: по данным Pew Research Center, повышенная тревожность и депрессивные расстройства максимально распространены среди американской молодежи. Семь из десяти подростков встречают эти заболевания у себя или у своих сверстников. В подтверждение статистики специалисты American Psychiatric Association утверждают, что подростки более остальных склонны к проявлениям депрессии и нуждаются в помощи специалистов. Более чем в 50% случаев ментальные расстройства проявляются в возрасте 14 лет. Риск развития депрессии и биполярного расстройства увеличивается примерно в два раза в период с 13 до 18 лет.

«В 2020 и 2021 году людей, обратившихся за помощью к специалистам, стало как минимум на 30% больше», — рассказывает Ольга Китаина, практикующий психолог и создатель онлайн-сервиса психотерапии Alter. В этом году она стала единственной российской финалисткой премии Cartier Women’s Initiative, самого крупного конкурса для женщин-предпринимательниц, который ювелирный бренд устраивает совместно с бизнес-школой INSEAD. «Председатели жюри оценили миссию компании Alter, а также подчеркнули мои профессиональные качества, назвали меня „человеком, который может создать команду, ориентированную на выполнение этой миссии“», — вспоминает Ольга.

И в эту миссию верят не только члены жюри, но и психотерапевты, которые работают с Ольгой. На момент создания сервиса в команде было всего 30 психологов и психотерапевтов. Сейчас их больше шестисот.

Основной причиной бума на психологию и психотерапию многие бизнес-аналитики называют пандемию. Но сами создатели сервисов не разделяют эту идею на сто процентов. «О том, пандемия ли стала главной причиной повышенного вниманию к ментальному здоровью, можно будет полноценно размышлять, когда она закончится, — рассуждает Ольга Китаина. — Я больше склоняюсь к тому, что про психотерапию стали больше говорить, и постепенно стереотип вроде „к психологам ходят только психи“ стал отмирать, по крайней мере в мегаполисах».

«„Ясно“ растет — в июне мы провели около 30 000 консультаций, — продолжает мысль коллеги Данила Антоновский, психолог и основатель сервиса „Ясно“. — Терапевтов в начале года у нас было что-то около трехсот, сейчас — более тысячи. До конца года мы хотим вырасти еще в два раза, а в последующие два-три года — еще раз в пять». На данный момент основная целевая аудитория сервиса — жители больших городов с доходом выше среднего. 50% приходится на Москву, 10% — на Питер и остальную Россию. Плюс еще 30% — это русскоязычные жители США и Европы. Самая активная возрастная группа — 25–35 лет, из них мужчин и женщин примерно поровну.

«Наиболее важная черта аудитории — рефлексия. Люди пытаются понять, что с ними происходит, осознают свои внутренние конфликты, хотят их изучить и справиться с ними, — поясняет создатель „Ясно“. — Это те, у кого либо уже был опыт психотерапии (50%), либо те, кто осознает ее ценность и хочет попробовать (50%)». Когда речь заходит о ковиде, Данила Антоновский согласен, что пандемия, безусловно, росту интереса к психотерапии способствует, но не определяет его полностью: «Не так, как она способствует популярности, скажем, доставок еды».

Д. м. н., директор Института клинической медицины, профессор кафедры психиатрии и психосоматики Сеченовского университета Беатриса Альбертовна Волель утверждает, что пандемия помогла доказать: существенной разницы между очными и онлайн-встречами пациентов с терапевтами нет. Но добавляет: «Есть категория людей, я называю их теми, кому „надо вставиться в розетку“. Таким онлайн не подходит. Они приходят на очную встречу за эмоциональным подкреплением. Но таких людей меньше». Эксперт с двадцатилетним стажем считает, что любая помощь должна быть профессиональной и квалифицированной, а формат — это дело удобства пациента. «Многие мои коллеги-психологи отказались от очных консультаций и полностью перешли в онлайн. Особенно те, кто не прикреплен к клинике, а снимает кабинет. Для них интернет-терапия — самый выгодный вариант», — резюмирует Волель.

Лиха беда начала 

Что дело не в одной только пандемии, доказывает и тот факт, что сервисы по онлайн-психотерапии появились еще до того, как кто-то съел неправильную мышь. В России первыми заставили лед тронуться сразу две платформы — «Ясно» и Alter. «Мы с Данилой (Антоновским) на тот момент уже были знакомы и оба были в курсе, что работаем над похожими сервисами, — вспоминает Ольга Китаина. — В итоге их запуск состоялся на пару недель раньше, чем наш». Дело было в 2017 году. Данила тогда параллельно учился на психолога-аналитика в ВШЭ, а Ольга уже несколько лет практиковала в основном по методу КПТ (когнитивно-поведенческой терапии). Оба стартапера уверены, что строить бизнес в психологии гораздо проще, будучи инсайдером. «„Ясно“ — профессионально-ориентированная компания, и в этом наша сильная сторона, — рассуждает Антоновский. — Я сам — практикующий терапевт, многие мои коллеги — терапевты. Мы хорошо понимаем и чувствуем нюансы этой довольно сложной области, и это отражается в продукте».

Мысли Данилы Антоновского полностью подтверждает еще один представитель индустрии — психолог и психотерапевт Илья Полуденный. На постсоветском пространстве он и его коллега, кандидат психологических наук, психолог и также психотерапевт Антон Федорец были первопроходцами. Их сервис онлайн-психотерапии Treatfield был зарегистрирован в Украине и начал принимать первых клиентов онлайн еще в 2015 году.

«У нас с Антоном на тот момент были две разные амбиции, — вспоминает Илья. — Антон горел идеей сделать онлайн-платформу для оказания терапевтической помощи. Моей главной заботой было развеять мифы вокруг психологии и создать сервис, за который не будет стыдно. Когда я учился в вузе, все время сталкивался с шутками насчет будущей профессии, и это было обидно и больно. Все потому, что тогда о психологии никто ничего внятно рассказать не мог и она правда смахивала на нишу, в которой легко развести и заработать очень быстрые деньги».

Ребята набрали первую команду специалистов с высшим образованием среди своих коллег, залили их профили на сайт и обозначили им фиксированную комиссию за сессию. «По этой модели мы работаем по сей день: каждый специалист выставляет свою цену и платит нам фикс. Пусть это не суперприбыльно для нас как для бизнесменов, но мы в первую очередь про этику, а потом уже про деньги», — постулирует Илья. Когда сервис только задумывался, похожих историй на рынке не было. «Тогда была эпоха каталогов, возможно, вы сталкивались с таким сайтом B17, где собрана огромная картотека из психологов и психотерапевтов. Но проверкой того, кто эти люди на самом деле, сам сервис занялся совсем недавно и довольно нехотя», — вводит в курс дела Илья.

Основатели Treatfield решили дерзнуть и построить бизнес на идее, что основная прибыль будет идти не от рекламы и рассылок (как это было у B17), а напрямую от клиентов. «На тот момент это казалось чем-то заоблачным и нереальным», — вспоминает Илья Полуденный. Сейчас на сайте принимают пятьдесят терапевтов, а количество онлайн-встреч в месяц переваливает за тысячу. В базе данных зафиксировано 13 000 пользователей, которые хотя бы раз прошли сеанс. «Мы — не бригада скорой помощи и ориентированы на работу в долгосрочных видах терапии, — рассказывает Илья. — Лично я работаю по методу гештальт-терапии и в среднем закладываю по 70–80 сессий на одного клиента».

Цена на сессии варьируется от 30 до 130 долларов. «Мы решили не брать комиссию, а назначить фиксированную плату для того, чтобы обеспечить нашу платформу по-настоящему классными специалистами, — говорит Илья. — А классному спецу по большому счету мы как платформа нужны только для одного — чтобы осуществлять за него все маркетинговые и рекламные движения. Если бы мы брали процент с сессии, это могло бы привести к стагнации профессиональной деятельности, и психологу было бы выгоднее работать на себя».

Сайт Treatfield в первую очередь заточен на работу с клиентами из стран СНГ и Европы: «Всего у нас на портале побывали и воспользовались услугами наших специалистов клиенты из 71 страны. Это в основном русско- и украиноговорящие жители СНГ, Европы и Америки. Украинцы — на пятом месте в нашем рейтинге посещаемости».

К слову об Америке и Европе, там онлайн-сервисы по подбору психотерапевта заработали чуть раньше. В Штатах в 2012 году появился Talkspace, вслед за которым уже вышел в свет Betterhelp. «Но тут надо оговориться, что они начались (и продолжаются) как сервисы текстовой терапии, — уточняет Данила Антоновский. — Мне это все время казалось странным. Как минимум потому, что переписка априори не может называться терапией, это какой-то непонятный суррогат».

Еще одно принципиальное отличие западных сервисов от российских — абонементная система оплаты. Стартовый недельный пакет на том же TalkSpace стоит 40 долларов. У нас оплата проходит по сессиям, и сама платформа получает от ее стоимости процент. В случае с Alter специалисты сами назначают цену за сеанс (начинается с 1500 рублей) и платят платформе 20% за первые три встречи. После этого 100% оплаты уходит в карман специалисту. У «Ясно» любая сессия независимо от ранга и опыта специалиста стоит 2850 рублей. И здесь сервисный сбор составляет 30%.

Сейчас на российском рынке помимо упомянутых выше платформ успели хорошо себя зарекомендовать еще два проекта — YouTalk и Zigmund Online. YouTalk помимо аудио- и видеоконсультаций предлагает переписку с терапевтом. Цена за одну онлайн-встречу и неделю общения в WhatsApp одинаковая — 2500 рублей. Zigmund Online предлагает новичкам первые два занятия по цене одного и просит заплатить всего 2490 рублей.

«Вообще на Западе, в частности в Америке, ходить к психологу — не важно, онлайн или офлайн — это дорого, — говорит Ольга Китаина. — Так что история про то, что у каждого американца есть свой психоаналитик, — скорее миф, посеянный киноиндустрией. Да, посещение психотерапевта входит во многие страховки, но подразумевает всего 10–20 встреч со специалистом. Столько выделяется для решения определенного запроса. Но на деле этого не всегда достаточно, чтобы решить проблему. Поход к хорошему, квалифицированному специалисту будет стоить порядка 250 долларов, и запись к таким специалистам, как правило, расписана на полгода вперед. Проверено на личном опыте».

Все истории, связанные с поправкой ментального здоровья и посещением психотерапевта в Америке, регулируются законом под длинным названием Paul Wellstone and Pete Domenici Mental Health Parity and Addiction Equity Act. Его приняли 2008 году, и он, по сути, приравнял болезни физического тела к ментальным заболеваниям. Закон MHPAEA не дает четких указаний по количеству сессий, но это может определить страховая компания, в которой обслуживается потенциальный пациент. И еще один нюанс — в большинстве случаев страховки не работают на территории интернета, то есть покрыть 10–20 сессий со специалистом, принимающим онлайн, они не смогут.

Сайт statista.com приводит статистику: в 2020 году 21% жителей ЕС обратились за профессиональной психотерапевтической помощью (всего в опросе принимали участие 5800 респондентов). В Америке было проведено более масштабное исследование: с 2005 по 2019 год в терапию пришло чуть больше 13% людей, им было выписано медицинское направление. В этом исследовании участвовали 70 000 человек. «На самом деле это огромное количество людей, — говорит Ольга Китаина. — Для сравнения, в России за профессиональной психологической помощью в учреждения Минздрава обращается всего 2% населения».

А ты точно психолог?

Еще один важный момент — контроль качества оказания услуг. «В Alter отбором профессионалов занимаются люди из научной лаборатории ПИ РАО (Психологический институт Российской академии образования), — объясняет Ольга Китаина. — Они предлагают соискателям пройти 45-минутный тест, разобрать клиентский кейс и уточняют детали по поводу супервизии и личной терапии будущего сотрудника».

Примерно по такому же принципу проводит строжайший отбор сервис «Ясно». «Я с завистью смотрю на американских коллег, — говорит Данила Антоновский. — В отличие от нас, на их рынке есть лицензирование специалистов, и оно довольно жесткое. Законы в каждом штате свои. Но нашим коллегам вроде BetterHelp и Talkspace это только на руку: если нам приходится тратить кучу времени, денег и сил на то, чтобы отсеять недоучек и шарлатанов, то за них эту работу фактически делает государство».

«Тот факт, что на нашем рынке царит хаос в плане государственного регулирования, — это отчасти и хорошо, и плохо, — комментирует ситуацию Илья Полуденный. — Все мы знаем, что обычно происходит с отраслью, когда туда приходит государство. Пока что у нас есть поле, чтобы творить и заниматься делом, а не выбиванием разрешений и бумажек». Илья признает, что на создателях онлайн-сервисов в данном случае лежит большая ответственность — проверить дипломы и лично удостоверится в том, что специалист компетентен.

«90% психологов у нас в стране работают сами на себя, — рассказывает Беатриса Волель. — И никаких отчетов перед государством не держат, да по сути и не должны. Никаких обязывающих законов для этого у нас в стране пока не имеется». Директор Института клинической медицины напоминает, что те, кто зовут себя психологами, должны иметь диплом о высшем психологическом образовании, которое можно получить в любом гуманитарном вузе. А вот если речь идет о психотерапевте, то это должен быть врач-психиатр с оконченной ординатурой по психотерапии. Только такой специалист обладает медицинскими техниками и имеет право выписывать лекарства. И те, и другие могут вам встретиться в онлайн-сервисах.

Что было дальше

«Главный мировой тренд, на мой взгляд, — в автоматизации терапии, — говорит Данила Антоновский. — Как будто есть желание забрать ее у людей, переложить на какие-то алгоритмы и выпустить затем приложение, которое с помощью каких-то заданий помогает, например, справиться с тревогой. Идея понятная и экономически весьма привлекательная, но, как по мне, так мало осуществимая. Как минимум потому, что все наши внутренние конфликты сформировались в отношениях (спойлер: с родителями) — и следовательно, только в отношениях (терапевтических) могут быть разрешены».

Речь не о безобидных Headspace или Oak, где можно медитировать и прививать себе здоровые привычки выхода в дзен, а о чат-ботах вроде Woebot и Karim, созданных на базе искусственного интеллекта. Оба приложения функционируют на Западе. Woebot каждое утро пишет пользователю сообщение с вопросом, как тот себя чувствует, и предлагает выговориться, а затем присылает видеоролики и игры, которые помогают раскрыть проблему человека. Терапия строится на базе метода КПТ — когнитивно-поведенческой терапии. Karim — приложение для беженцев. Переписка ведется на арабском языке. Чат-бот оценивает состояние «пациента» по используемым словам и фразам и дает совет. А в случае необходимости присылает контакт живого психотерапевта.

Мысль коллеги подтверждает Илья Полуденный: «Психотерапия — это ремесло. Ему надо долго и въедливо учиться, его надо оттачивать и постоянно практиковать. И соблюдать законы этики». По мнению Ильи, если в сервисы типа Treatfield, «Ясно» или Alter придут инвесторы, то они превратятся в агломераты и рискуют сильно просесть в качестве: «Я уверен, что этот бизнес не станет масштабным в ближайшее время. Чтобы отбить инвестиции, его нужно сильно удешевлять, а это невозможно. Чтобы стать грамотным терапевтом, нужно 7 лет. Обучиться, например, гештальт-терапии стоит от 10 до 20 тысяч евро». Того же мнения придерживается HR всея Руси Алена Владимирская. «Мы однажды дискутировали с Аленой на тему развития бизнеса в психологии, — рассказывает Илья. — И пришли к выводу, что на данном этапе деньги надо вкладывать не в увеличение масштабов и рекламу, а скорее в создание качественного контента и популяризацию науки. Миру точно не хватает „Арзамаса“ в мире психотерапии».

Данила Антоновский к масштабированию готов: «У нас не было сторонних инвестиций в первые два года — мы все делали на свои деньги. Года полтора назад мы привлекли совсем несущественную сумму от частных инвесторов — и до сих пор полностью ее не потратили». К стандартам качества у Данилы все те же высокие требования, что и на страте: высшее психологическое образование соискателя плюс три года практики в одном из классических методов психотерапии. Основная и единственная сложность, по словам Данилы, связана с ростом и превращением компании из маленькой и ламповой в серьезную: «Тут вопрос в организации, структуре, внутренних стандартах и механике взаимодействия между отделами. Но и с этим мы успешно справляемся».

Старался делать все на свои средства и основатель «Мета» Иван Замесин. Правда, в данном случае энтузиаст без психологического и бизнес-образования, мечтавший популяризировать науку и помочь людям стать здоровее, прогадал. На начальном этапе Иван проголосовал за модель non-profit, и по сути это НКО — организация, цель которой не в получении денег, а в оказании социально значимой услуги. Из-за того, что организация имела статус некоммерческой, привлекать к делу инвесторов Иван не имел возможности. Несмотря на растущую выручку (за 2019 год доходы «Мета» выросли почти в четыре раза) платить зарплату сотрудникам в какой-то момент тоже стало тяжело. Тогда и пришла мысль найти нового CEO и передать платформу в ведение нового компетентного человека.

Первые переговоры с Егором Руди, Ильей Мутовиным, Русланом Зайдуллиным и Евгением Зингером (Eruditor Group) фактически провалились. У них была идея запустить на своем сайте «Профи» новый стартап про психотерапию, и «Мета» подходила по всем параметрам, но когда выяснилось, что проект —non-profit, сотрудничество не состоялось. Чуть позже кризис внутри компании вынудил Ивана Замесина действовать более радикально, и тогда он предложил полностью передать компанию в Eruditor Group. Это означает, что из акционеров он также выбывает, и теперь устав могут переписывать новые владельцы, и они же могут заменить модель бизнеса на for profit и сделать «Мета» коммерческой организацией. Место нового CEO занимает теперь Елена Кирюшина. В ее анамнезе — запуск подписки на «Дожде» и диджитал-директорство в «Ведомостях». Сам Иван ушел с головой в новый проект Focus Calendar — приложение календаря для англоговорящих специалистов, руководителей и предпринимателей.

гармония

И у команды «Профи» на масштабирование свой взгляд. По словам директора по международному развитию платформы Руслана Зайдуллина, у их ресурса теперь три психотерапевтических продукта — психотерапевты на «Профи», «Мета» и отдельный стартап в разработке. На сайте «Профи» уже есть довольно масштабная база специалистов, но они проводят менее строгий отбор, чем их коллеги из онлайн-сервисов вроде «Ясно» и Alter. Отсюда и удешевление — на этапе анкетирования вы можете отметить стоимость до 1500 рублей за час работы.

«Мы в „Профи“ оцениваем объем оказанных услуг топ-10 крупнейших онлайн-сервисов психотерапии (подбор и онлайн-консультации) в 1–1,5 миллиарда рублей в 2020 году», — рассказывает Ариана Джанбаз, менеджер по внешним коммуникациям компании. По ее словам, большинство из лидирующих сервисов выросли за прошлый год в три-пять раз, и схожий рост ожидается в этом году — рынок еще в ранней стадии своего развития, но с перспективами стремительного роста в самом ближайшем будущем.