Трансформации искусства

21 февраля в Санкт-Петербурге прошла международная конференция Государственного Эрмитажа и дома Cartier «Диалоги об искусстве: живое наследие и взгляд в будущее» с участием директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, дирижера Теодора Курентзиса, дизайнера Альбера Эльбаза, архитектора Дзюньи Исигами и других экспертов. The Blueprint публикует отрывки из дискуссии «Трансформации искусства», посвященной одной из самых обсуждаемых тем последнего времени — цифровому искусству и блокчейн-технологиям в арт-мире.

Джейсон Бейли

основатель платформы об искусстве
и технологиях Artnome.com

В последние месяцы мы видим настоящий взрыв интереса к коллекциям цифрового искусства. Некоторые люди считают, что интерес вскоре утихнет, но мне кажется, что это новый виток цифровой эпохи. Благодаря блокчейн-платформам мы имеем нематериальное искусство, которое существует вне материального. Переход от физического к нематериальному влечет за собой стремительное распространение искусства. Как это влияет на опыт внутри музея? Как показывает практика, молодые люди все больше и больше вовлечены в активную деятельность, они желают быть частью комьюнити, жаждут общения. Поэтому я думаю, что музеи должны переходить в режим коммуникации — чтобы посетители могли общаться между собой.

Да, мы переживаем новый опыт, но он не обязательно будет перекрывать то, что было до него. Заменит ли искусственный интеллект человека? Я работаю в области исследований искусственного интеллекта на протяжении 10 лет, и важно отметить, что большинство задач, которые стали автоматизированными, на самом деле заурядны. Искусственный интеллект не так сложен и разнообразен, как нам кажется (и чего мы боимся). В ближайшие 5–8 лет искусственный интеллект придет на помощь художникам, будет способствовать улучшению условий создания произведений искусства. Не стоит забывать, что роботы, искусственный интеллект — это результат человеческой деятельности. В первую очередь человек делает произведение искусства интересным. Машины, конечно, могут создавать что-то самостоятельно, но будет ли такой продукт восприниматься как искусство? Машины и искусственный интеллект, как по мне, просто еще один инструмент, который может использовать человек.

Надя Тайга

Куратор и исполнительный директор
блокчейн-платформы Snark.art

Блокчейн-платформы открыли путь к демократизации искусства. Арт-мир становится публичным пространством: теперь коллекционер искусства не может хранить произведение искусства у себя дома. Предметы искусства становятся более открытыми для публики. Теперь все могут смотреть на произведение искусства, а коллекционер им владеет. Плюс коллекционер становится актером на арт-сцене, одним из действующих лиц.

Конечно, для художника очень важно, что его коллекция находится в постоянной коллекции музея, но такое положение отделяет произведение от посетителей. Например, наша работа 89 seconds atomized находится в постоянной коллекции музея МоМА. Однако мы разделили 10 минут видео на 2304 токена и продали их за 100 долларов [каждый]. В настоящее время видео находится во владении у трех тысяч коллекционеров. Каждый коллекционер имеет доступ к полному видеоролику, а также имеет право выставлять видеоролик на всеобщее обозрение. Более того, благодаря цифровой платформе каждый может стать куратором. По результатам недавних рекордных продаж все больше и больше коллекционеров приобретают цифровое искусство.

У художника появляется доступ к совершенно новой аудитории. По большей части эта аудитория не совсем осведомлена о тенденциях цифрового искусства, однако она имеет высокую покупательную способность, а также активно впитывает новое. В такой аудитории заинтересованы как художники, так и галереи. Мы создали первую NFTs («non-fungible token», «невзаимозаменяемые токены», блокчейн-технология, к которой бурно растет интерес в сфере цифрового искусства — прим. The Blueprint) с некоторыми знаменитыми, а также начинающими художниками. Художники создают новый тип искусства: интерактивное и принадлежащее обществу в первую очередь. Все это благодаря блокчейн-платформе, которая представляет собой динамично развивающееся пространство, в котором сосуществуют художники, галереи и коллекционеры.

Нанне Деккин

Основатель базы данных искусства Artory

Цена произведения складывается из огромного количества факторов. Когда я познакомился с блокчейном, я понял, насколько важна прозрачность, насколько важна аутентичность. По опыту США можно сказать, что далеко не всей информации можно доверять. Поэтому важно контролировать эти процессы самостоятельно.

Кажется, нет смысла сравнивать традиционное искусство с цифровым искусством. Однако традиционное искусство очень зависимо от экспертного мнения. Но я не настолько наивен, чтобы доверять каждому эксперту. Конечно, скажем, если вы хотели приобрести картину Моне, вы потребуете сертификат соответствия. Что касается цифрового искусства, вы, скорее, будете обращать внимание на бэкграунд произведения — что о нем пишут, где оно выставлялось и так далее. Такие платформы, как Artory, хранят в себе всю информацию о произведении искусства. Моя задача состоит в том, чтобы создать подобное для традиционного искусства, то есть в каком-то смысле дигитализировать его. Когда я оцениваю, скажем, картину старых мастеров или коллекцию, я в первую очередь проверяю ее на аутентичность, а также где эта картина выставлялась — в музее Метрополитен или в музее Орсе в Париже. Всю эту информацию необходимо держать буквально у себя в голове. Прелесть блокчейн-платформ в том, что вся информация о произведении искусства доступна как коллекционерам, финансовым и налоговым институтам, так и широкой публике. Это также значительно упрощает процесс покупки.

Альбер Эльбаз

Креативный директор марки AZ Factory

Мы очень сильно привыкли к полярностям: «да или нет», «черное или белое», «большое или маленькое». Но жизнь не сводится к таким крайностям. Жизнь — это поиск середины. Я не думаю, что речь только о цифровизации или только о преемственности. Есть большая разница между ностальгией и представлением о прошлом. Знание прошлого — это знание истории, и это наш несомненный инструмент. Узнаем ли мы о прошлом из книг или из опыта, мы должны в первую очередь иметь о нем представление, чтобы решить, хотим ли мы изменить что-то или воссоздать. Чтобы сыграть хеви-метал, вам нужно сперва узнать, как играть Моцарта.

Сегодня мы живем в немного другом мире, делаем модные показы немного по-другому. Мы привыкли наблюдать за продуктом модной индустрии во время недели моды, но наблюдаем мы за этим, сидя в черной водолазке по ту сторону экрана. Как найти золотую середину между алгоритмами и технологиями, эмоциями и чувствительностью? Мы решили вернуться к вопросу о человеке — его сущности. Не говорить про нас любимых, а попытаться рассказать о женщине, о ее нуждах, о ее жизни. В наше время все меняется, женщина меняется, отношения между женщиной и миром меняются. Мы, дизайнеры, не только создаем то, что чувствуем, но мы также создаем то, в чем нуждаются другие люди.

Я забросил моду на пять лет. Это не значит, что я перестал создавать. Свои лучшие произведения я создал в те времена, когда на самом деле не работал. Скука — квинтэссенция креативности. Когда тебе одолевает скука, ты сталкиваешься лицом к лицу с собственным Я. Я верю, что окружать себя бесконечным информационным потоком — значит ограничивать себя, ограничивать свое воображение. Чтобы создать что-то новое, необходимо перезагрузиться и начать с самого начала. Креативность в создании, а не в воссоздании. В глобальном мире настоящего мы все начинаем осознавать, что технологии созданы для того, чтобы делать нашу жизнь легче и думать по-разному. Это и есть настоящее искусство.

Сирилл Виньерон

Президент и CEO Cartier

Полная цифровизация невозможна. Цифровые технологии действительно разрушили те области, которые можно дематериализовать или где цифровые технологии только играют на руку. В моей юности музыка записывалась на виниловые пластинки, и дома они занимали достаточно много места. Теперь любой контент может поместиться в мобильном телефоне, который вы носите с собой, и это очень удобно. Если вам что-то нужно, вы просто это скачиваете. Но цифровая музыка никогда не заменит эмоции реального концерта, когда на сцену выходит какой-нибудь исполнитель. Знаете, когда вы в прошлом получили бы любовное письмо с ароматом — в этом есть что-то очень трогательное. Эмодзи — это мило, но мы никогда не заменим осязаемость.

Конечно, если вы попытаетесь запрограммировать машину на создание ноктюрна Шопена, вероятно, она справится. То же самое и с литературой. Может быть, в будущем искусственный интеллект создаст нечто новое, неподвластное человеческому пониманию. Возможно, это что-то станет лучшим произведением искусства, созданным компьютерами для компьютеров. Но нас это не волнует. То, что нас волнует, — это человеческие эмоции. Вопрос состоит в том, как сделать новые формы искусства, созданные компьютером, более человечными.