Неловкое положение

Елена Ковальская

Беспощадные перемены в российской культуре, кажется, догнали «Золотую маску». Театральный критик, куратор и педагог Елена Ковальская объясняет, во что рискует превратиться важнейшая театральная премия страны.

оссийский театр открывает сезон в ожидании, что будет представлять из себя «Золотая маска» — главная премия и фестиваль всея Руси. В середине лета было слито в интернет новое Положение о российской национальной театральной премии и фестивале «Золотая маска». В документе, созданном по принципу «ломать не строить», буквально зачеркнуто большинство вещей, появившихся в театре за тридцать лет и отразившихся в виде номинаций на премию. Согласно оставшимся номинациям, театр впредь будут оценивать по советским нормативам: балет, опера и оперетта, драматический театр и театр кукол. Также положение сосредотачивает всю власть в «Золотой маске» в руках одного человека — председателя Союза театральных деятелей (СТД) и ограничивает роль экспертизы.

Вступит ли положение в силу, и если да, в каком виде, — неизвестно. Документ был слит, когда театры закрыты — видимо, с расчетом, что ярость театрального сообщества растает от зноя. А может, чтобы понаблюдать за реакцией жаростойких.

Чего не будет

Если пойдет, как написано в положении, в новом сезоне на премию не будут номинировать эксперимент, современный танец, театр камерной формы и авторов — драматургов и композиторов. То есть тех, кто создает наследие будущего.

Вместе с этими номинациями из конкурса «Золотой маски» уйдет негосударственный сектор театра и самая уязвимая и зубастая его часть — некоммерческие компании, то есть независимый театр. Останется только мюзикл.

Я подсчитала. В конкурсе 2020 года участвовали 65 спектаклей. 26 из них, больше трети, созданы негосударственными компаниями. Если бы в 2020-м действовало новое положение, в конкурс попали бы только три работы.

Независимый театр развивался в России вопреки неравным экономическим условиям и конкурировал с сытым и самодовольным государственным театром в эстетическом поле — в том числе и в конкурсе «Золотой маски». Более того, «Золотая маска» легитимизировала его. Теперь его списывают со счетов.

Разумеется, люди не перестанут писать пьесы и музыку, не перестанут экспериментировать на свои деньги. Но некоторые задумаются. Ты на прицеле у властей с их дубиной цензуры. И ты невидим для профессионального сообщества. За тебя никто не постоит.

Последний драматург, который был отмечен «Золотой маской» — Светлана Петрийчук, — находится в заключении по абсурдному делу об оправдании экстремизма. Ей вменяют статью за пьесу «Финист ясный сокол» — а именно она принесла ей «Золотую маску».

Художников и независимый театр подстерегает опасность в условиях нарастающей цензуры. Зато не будет неприятностей у Александра Калягина.

При чем здесь Калягин

Премию и фестиваль «Золотая маска» придумали в 1993 году в Союзе театральных деятелей РФ (председателем СТД тогда был Михаил Ульянов) и описали в этом самом положении. Потом положение переписывалось несколько раз, чтобы привести конкурс и процедуры в соответствие с реальностью.

Сперва «Золотая маска» была локальной московской историей. Потом Эдуард Бояков, возглавивший «Золотую маску» и открывший одноименную некоммерческую организацию, собрал классную команду, вместе с которой масштабировал скромную идею до большого фестиваля и главной премии страны. «Маска» соединила распавшиеся после падения СССР культурные связи внутри самой России. Поддерживала и сделала видимыми новые явления, направления, имена. Бояков привлекал негосударственные средства к фестивалю, когда все в театре сидели на игле госсубсидий; но со временем подтянулось и государство.

В основной своей деятельности компания Боякова опиралась на положение, которое редактировалось СТД во главе с Александром Калягиным, он стал председателем в 1996 году. Но юридически отношения между компанией «Золотая маска» и учредителем «Золотой маски» было джентльменским соглашением. Параллельно с исполнением положения компания делала тьму других вещей. Например, проводила фестиваль «Новая драма» — просто потому, что СТД не готов был ввести в конкурс номинацию «драматург». Или программу для иностранных кураторов и критиков Russian Case. Все эти инициативы продвигались под брендом «Золотой маски». Чем амбициозней и влиятельней становилась «Золотая маска», тем тяжелее становились отношения между СТД и компанией Боякова. В 2005-м они прекратились.

Была создана новая компания «Фестиваль „Золотая маска“» во главе с Марией Ревякиной. Отношения между СТД и компанией «Золотая маска» оставались джентльменскими: их соединяли между собой положение и товарный знак, который принадлежал СТД. И жили они в мире и согласии.

Но. Эта сказка хороша, начинай сначала. Чем амбициозней и влиятельней становились премия и фестиваль, тем желанней «Золотая маска» становилась для государства. Свое желание контролировать — а то и обладать — государство маскировало недовольством.

Поворот назад

Недовольство стало проявляться после 2012 года, когда вернувшийся в президентское кресло Владимир Путин объявил консервативный разворот, и в стране принялись пристально следить за всем, что с этим курсом не совпадает.

Разные ведомства поняли это по-своему. Репрессивные органы — репрессировали тех, кто курса не менял. Законодатели им в помощь строчили запретительные законы. Суд над Pussy Riot. Закрытие «Тангейзера» в Новосибирском театре оперы и балета. Растянувшееся на несколько лет преследование Театра.doc. Дело «Седьмой студии». В театре нарастал страх. Но «правильные» таланты от страха не родятся. Подразумевавшаяся смена «творческой элиты» откровенно пробуксовывала.

Забота об этой контрэволюции легла также на плечи Министерства культуры. Все ветви власти имитировали, что опираются в своих действиях на мнения общественности — причем той ее части, которая прежде находилась в тени.

В апреле 2014-го газета «Культура» вышла в полиэтиленовом пакете с предупреждением «не показывайте это детям». Газету второй год реформировала театральный критик Елена Ямпольская под присмотром Никиты Михалкова. Резонансный номер состоял из рецензий на проекты, поддержанные Минкультом в прошлые годы, и инфоповода: «Министерство культуры РФ в одночасье поменяло составы экспертных советов по поддержке современного искусства. Человеку, далекому от „креативного класса“, эта новость покажется малозначимой. В действительности она судьбоносна. От экспертов зависит, кто и на какие проекты получит финансовую поддержку. А значит — что вы, именно вы, увидите завтра на сценах или в выставочных залах вашего города».

Среди экспертов, которых уволили из Минкульта, была и я. Так я узнала, что Минкульт меня нанимал: до тех пор я думала, что по доброте душевной оказываю услугу ведомству. В нулевые и начале десятых я писала о театре в журнале «Афиша» и параллельно курировала фестиваль «Любимовка», то есть читала и продвигала новые пьесы. Для Минкульта я тоже читала пьесы: тем театрам, которые готовы были ставить живых драматургов, ведомство покрывало авторские гонорары, а я оценивала эти пьесы. Был такой краткий период гармонии культуры и Минкульта: он асфальтировал дорожки, которые люди проложили до него.

Теперь газета «Культура» праздновала изгнание экспертов из Минкульта — и прямо угрожала увольнением Софье Апфельбаум. Та заведовала театрами при министре Авдееве и продолжала работать, когда ведомство в 2012 году возглавил Мединский. Вскоре Апфельбаум действительно была уволена. А сама Ямпольская пошла в гору: стала депутатом Госдумы, затем возглавила там Комитет по культуре.

Неудобное явление

Эта история — частный случай общей госстратегии. А «Золотая маска» была частным случаем гораздо большего масштаба. Власть легла на консервативный курс, между тем флагман российского театра шел прежним курсом. Минкульту достаточно было сменить экспертов на лояльных, а в «Золотой маске» экспертов было много, разных, и их ротировали каждый год. Может быть, если бы СТД и АНО «Золотая маска» соизмеряли свои действия исключительно со страхами и желаниями, фестиваль и премия тоже проследовали новым курсом. Но у них было положение. А в нем прописаны экспертный совет из числа профессиональных критиков, которым не указ ни СТД, ни АНО «Золотая маска», ни Минкульт. Благодаря независимости экспертизы «Золотая маска» оставалась адекватным зеркалом российского театра.

В 2014-м с трибуны Государственной думы гневные филиппики в адрес «Золотой маски» произносил депутат Федоров. Наступил фестиваль. Эксперты номинировали на него «Тангейзера», но спектакль был уже закрыт — руками Кехмана, которого Мединский поставил директором НОВАТа взамен уволенного Мездрича. В апреле 2015 года на церемонии закрытия «Маски» речь Мединского прервал крик из зала: «Верните „Тангейзер“!».

По окончании фестиваля Минкульт поднял вопрос о реформе «Золотой маски» и первым делом — о подчинении премии и фестиваля Минкульту.

А то куда это годится — премия национальная, государство участвует в ее финансировании, а фестиваль, как заявил замминистра Аристархов, «из года в год поддерживает постановки, которые очевидно противоречат нравственным нормам, очевидно провоцируют общество, очевидно содержат элементы русофобии, презрение к истории нашей страны и сознательно выходят за нравственные рамки».

На защиту «Золотой маски» и в конечном счете на защиту свободы творчества поднялись деятели театра от мала до велика. Театральные и музыкальные критики с этой целью объединились в ассоциации. Калягин публично ответил Минкульту, что СТД является «мамой и папой» «Золотой маски», ему и решать, как ей работать. Но на кону было финансирование. И потому в знак примирения была собрана рабочая группа с участием чиновников Минкульта и создана новая редакция положения. Дирекция теряла самостоятельность в формировании экспертных советов и жюри. Их стал формировать СТД, а кандидатов рекомендовали комиссии при СТД, Минкульт и ассоциации критиков. Также в положении появился пункт «Организаторы». Так Минкульт стал соорганизатором «Золотой маски».

«Маска» сохранила финансирование (около 40% общего бюджета фестиваля продолжало обеспечивать государство). Экспертный совет даже с делегатами Минкульта адекватно отражал реальность.

Разочаровавшись в возможности влиять на решения «Золотой маски» через экспертизу, Минкульт в 2018-м вышел из организаторов, а СТД тем временем вошел в состав учредителей компании «Золотая маска».

Кто-то скажет, что он окончательно подчинил себе компанию. Кто-то — что два НКО объединились защищать интересы искусства от цензуры. Факт, что и сообща они не сдюжили — когда государство перешло к финансовому давлению и цензуре одновременно.

Конец эпохи

В 2022 году «Золотая маска» не получила поддержку Фонда президентских грантов.

В 2023 году «Золотую маску» государство не поддержало вовсе. Фестивальную программу пришлось купировать. Ряд спектаклей не стали привозить в Москву, и жюри ездило смотреть их на домашних сценах. Из перечня номинаций вычеркнули режиссеров драматического театра и драматургов — чтобы не пришлось давать премию Римасу Туминасу или Дмитрию Крымову, которые покинули страну. Или Михаилу Дурненкову, который не только покинул страну, но на прощание пожелал победы Украине. Но режиссеров можно вычеркнуть, а куда денешь генерального директора Ревякину, которая в начале войны подписала письмо театральных деятелей с требованием мира. Согласно новому положению, в «Золотой маске» нет места Ревякиной и ее дирекции.

Документ с зачеркнутыми абзацами читается как написанный под диктовку Минкульта. Удобно думать, что руками автора — председателя СТД или зампреда, один черт, — водит репрессивное государство. Ведь с ее статусом и опытом даже сломанная «Золотая маска» может послужить культурной политике. «Имитационная диктатура», к которой Сергей Гуриев (признан иноагентом) относит Российское государство, не удалось вырастить «правильных» художников. Зато ей удаются подмены. Если она не умрет, «Золотая маска» сгодится имитировать театр, каким его хотят видеть чиновники. Тренды, которых нет. Репутации, которым неоткуда взяться.

Словом, удобно думать, что «Золотую маску» ломает об колено Минкульт.

Но это не так. Рукой автора положения водит страх. Я хорошо знала его, когда руководила Центром имени Мейерхольда. И как праздника ждала финансовый аудит: ведь если спектакль ЦИМа разозлит государство, наказание понесу я — и не за спектакль, а за финансовое нарушение. И уволилась с должности директора в феврале 2022-го, потому что иначе я стала бы цензором на директорской зарплате.

Могу представить, какого размера страх у финансовых менеджеров СТД и самого Калягина. Государственные субсидии составляют львиную долю бюджета СТД. Какую именно — из открытых источников найти не удалось. СТД их не разглашает, и таинственность бюджета СТД — плохой знак. В прошлом году организацию начинала проверять Прокуратура и остановилась. Осенью СТД ждет проверка Минюста. Возможно, ломая «Золотую маску», руководители СТД хотят отсрочить экзекуцию.

Это вряд ли поможет. Но можно не дать хода злосчастной бумаге, которая даже не зарегистрирована аппаратом СТД. Попробовать сохранить честь, добрую память, союз театральных людей, многообразие самого театра.

Р

ЕЛЕНА КОВАЛЬСКАЯ  • есть тема

ЕЛЕНА КОВАЛЬСКАЯ  • есть тема