Команда независимого театрального проекта «Дочери СОСО»

ТЕКСТ: АННА АНИЧКОВА

фото: Марго Овчаренко

продюсер: Макс Кузин

арт-директор: Сергей Пацюк

С конца 2020 года независимый театральный проект «Дочери СОСО» выпустил сразу два спектакля и в итоге расширил свой репертуар в три раза. Остросоциальный «Финист Ясный Сокол» и актуально-философская «Рисовая собака» доказывают, что театр в России может существовать вне привычных, иерархичных рамок и оттого становиться еще более важным, нужным и современным. Анна Аничкова встретилась с командой проекта, чтобы понять, как, для кого и почему это вообще работает.

В октябре 2018-го режиссерка и драматург Женя Беркович поставила спектакль «Считалка» по повести грузинской писательницы Тамты Мелашвили о детях на грузино-абхазской войне. Спектакль понравился зрителям, вошел в лонг-лист национальной театральной премии «Золотая маска», а участники так понравились друг другу, что решили продолжить работать вместе как независимый театральный проект. Через два с небольшим года, в декабре 2020-го, «Дочери СОСО» выпустили спектакль «Финист Ясный Сокол» — о женщинах, решивших уехать в Сирию к своим виртуальным мужьям — радикальным исламистам. А в середине апреля показали первым зрителям фантастический и лирический спектакль-концерт «Рисовая собака» по стихам Федора Сваровского. С тремя спектаклями можно было бы уже назваться театром и искать своему проекту постоянную сцену, но, кажется, Беркович со товарищи не так уж нуждаются в этом подтверждении статуса. О том, как работать без своей сцены, без госбюджета, но с чувством локтя и солидарности, участники проекта рассказали своими словами.

Женя Беркович

             режиссерка

О себе

Я пришла в профессию, встала на эту кривую дорожку лет в 11. Когда я пришла в театральную студию, я примерно сразу сказала, что хочу быть режиссеркой. Но тогда получать высшее образование в режиссуре девочке — было без шансов. Поэтому я пошла на, как тогда это называлось, театроведа-менеджера, сейчас это отдельный продюсерский факультет. Потом поехала в Москву и поступила к Кириллу Серебренникову: у нас была практика и конкретика. Мы не просто сидели в аудитории и делали отрывки — мы уже первые режиссерские работы делали на первом курсе прям через полгода, через год. Дипломный спектакль у меня в «Гоголь-центре» — «Русская красавица» (до сих пор он идет, когда же его, бедного, закроют). Я его люблю, но он уже семь лет идет — не должен так долго спектакль идти. По сравнению с другими режиссерами моего поколения я мало ставлю. Какие-то двадцать спектаклей — это по большому счету ни о чем. Люди по пять-шесть в год фигачат, а я медленная.

О названии

Когда нас позвали участвовать в детском уикенде «Золотой маски», надо было срочно придумывать название. У меня с неймингом плохо, поэтому думали всей командой. У нас был прикол: пока мы репетировали грузинские песни, у нас было два шутливых названия: «ВИА Либидо» или «Вокальный ансамбль имени Сосо Павлиашвили, дочери Сосо». «ВИА Либидо» для детской программы не очень, а «Дочери Сосо» неплохо. Дальше, к сожалению, оказалось, что Сосо — это кличка Сталина. Поэтому мы везде теперь пишем СОСО большими буквами.

О признании

Бюджета на «Считалку» не было: 40 тысяч рублей, из них 30 из кармана. Думала, что сделаем за две недели быстренько, покажем и разойдемся. Но спектакль вдруг получился успешный, в смысле фидбэка. И нам было хорошо, и люди говорили «вау». А я страшно зависимая — меня надо хвалить, мне надо читать отзывы. Я не из людей, которые говорят «а мне наплевать». Мне не наплевать — мне надо, чтобы люди пришли и написали: «Офигеть. Я плакал и ушел другим человеком!». Надо быть очень уверенным в себе человеком, чтобы плевать на чужое мнение. А я ужасно неуверенный в себе человек. Я думаю: на хрена я это делаю, если это не надо. Я хочу, чтобы люди что-то в инстаграме писали.

О работе с друзьями

Все в нашей команде — мои друзья или друзья друзей. Это, честно говоря, как-то само происходит. Мне так по кайфу, что я периодически думаю: так, может, это только мне по кайфу и я уже сама стала тираном с палкой. Единственное, на что я стараюсь тратить силы как руководитель, — стараться, чтобы им всем не переставало быть хорошо. Мы стараемся всем адекватно платить, это наш главный приоритет. Хочу, чтобы все чувствовали себя на равных. Если у кого-то маленькая роль, в следующий раз будет большая. Про это надо думать.

О собственной площадке

У меня нет мечты иметь свой репертуарный театр. Я страшно люблю работать с разными площадками, нас так Кирилл Серебренников учил. Но очень хотелось бы постоянную репетиционную базу и иметь офис, чтобы сложить декорации, костюмы, освоить соседнюю столовку.

О поиске темы

Я отталкиваюсь даже не от темы, а от материала. И приходит он случайно. Я никогда не была в Грузии, но наткнулась на книжку эту... «Считалка» Тамты Мелашвили — так появился спектакль. Федор Сваровский — это мой любимый поэт, я мечтала сделать его давно-давно. На репетициях мы сами рыдаем. А еще мой главный проверочный человек — Ксения Сорокина [главная художница проекта]. Я ей все скидываю. Когда мы начинаем с ней бомбить идеями, значит, это то. Все придумывается в двух местах: у Ксюши на кухне и на репетициях. Я не умею делать спектакли в блокноте — это просто моя особенность. Я не могу ничего придумать, не видя людей.

Александр Андриевич

         директор / продюсер

О финансах

Мы живем и выживаем в первую очередь за счет зрителя, это наши зарплаты. У нас очень понятная экономика. Я знаю, сколько стоит билет на спектакль, я знаю, сколько билетов продано и сколько могу заплатить. И платить оклады — самое главное. Чтобы люди могли уйти с каких-то работ, на которые они вынуждены ходить, чтобы не работали в говне. А на создание новых спектаклей стараемся откладывать. Или вот обращались к Фонду Прохорова. Мы выиграли этот грант, и нам дали 1,5 миллиона рублей на спектакль. Со спонсорами мы готовы работать, но важно, чтобы мы нравились и подходили друг другу.

О работе в театре

В театре ты не небожитель, который со сцены к людям спускается. Меня это бесит. Ты человек, который так же работает, как и все люди в зале. Просто люди сейчас отдыхают, а ты работаешь. И ты выполняешь свою работу, ты действительно несешь что-то свое. Такой театр мне гораздо больше нравится.

Ксения Сорокина

          главная художница

О профессии и регионах

Я училась в ГИТИСе вместе с Женей Беркович на сценографии, но почему-то не хотела работать в театре после выпуска. Взяла паузу, чтобы делать искусство как независимый современный художник. Но потом все равно вернулась и много работаю в регионах, в репертуарных государственных театрах. Конечно, очень удобно, что там есть производственные цеха и не надо каждый раз искать специалиста под техническую задачу. Но в таких театрах часто начинается игра «Мортал Комбат», где надо отстаивать свои права. А в «Дочерях СОСО» у нас все по любви и большому взаимоуважению.

О ковре из волос

Все наши декорации должны быть сборными, потому что у нас нет постоянной привязки к площадке. Это в каком-то плане высвобождает. И потом, я люблю мягкие декорации. «Считалка» помещается в три сумки, «Финист» — в одну плюс огромный ковер из волос. Основу для него нам полгода делала мастерица, а потом мы прошивали его вместе с актрисой. Помню, мы доделывали его в беседке во дворе домика Щепкина. К нам подошел местный дворник-киргиз и сказал: "Это у вас ковер? Нет, это у вас не ковер, это сумах (традиционный безворсовый ковер. — Прим. The Blueprint). Так что иногда традиции и культурные коды вплетаются без нашего ведома.

Ольга Шайдуллина

               композиторка

О создании музыки на площадке

Мне нахождение на площадке помогает быстрее понять, куда мы движемся, какие могут быть акценты с помощью музыки сделаны. По-разному бывает. Это нахождение среди искрящихся гениев, которые рядышком, оно тебе открывает новые просторы, — то, что ты в студии можешь себе не открыть. Все начинается со сбора: ты сидишь с режиссером и сочиняешь, про что это, разбираешься в тексте, в теме. А дальше уже начинается космическая лаборатория. Если тема в тебя попала, если ты адекватен режиссеру, задумке, если ты довольно опытен, то начинает само все развиваться и закручиваться. Начинают находиться какие-то музыкальные эквиваленты того, о чем вы говорите. Начинают придумываться ходы (в «Финисте» мы придумали соединить сантур иранский и русские гусли). Начинаются где-то от головы, где-то интуитивные затеи, которые ты проверяешь на площадке. Мне очень нравится острота восприятия звука, которую так можно получить. Когда ты работаешь на большой сцене, там совсем по-другому, нежели в студии: там более крупные мазки, там нет такого внимания. А в камерном пространстве пошуршишь шариком в углу — и это уже событие.

Анастасия Сапожникова

          актриса

О детской мечте

Вначале я хотела быть балериной. Я поступала в Московское хореографическое училище и в Питер ездила, но меня не взяли, потому что уже тогда было понятно, что я буду очень большая. Я с разбитым сердцем вернулась в Одессу и все равно стала ходить там в балетную школу при Оперном театре. Но в пятом классе балетной школы, это практически уже выпускные, я очень сильно выросла, дуэты танцевать было не с кем. Танцевать в пятнадцатом ряду мне не хотелось, решила стать актрисой. А с Женей я познакомилась «по объявлению» — она искала актрис, и наши общие друзья меня посоветовали.

О речи

Сколько отказов я слышала из-за своего говора! Но когда я проходила отбор у Анатолия Заревича, он меня послушал и говорит: «Так, у вас говор чудовищный, но если это можно решить с педагогом по речи, мы вас тогда возьмем». И меня взяли с условием, что за первые полгода я должна показать прогресс. С каким рвением я занималась! Потом я даже поступила в аспирантуру на кафедру речи и преподавала в ГИТИСе как педагог по речи. В идеале для актерской профессии должен быть музыкальный слух. Он нужен для того, чтобы хотя бы тупо услышать интонацию, повторить ее, а потом присвоить. В принципе, это как дополнительная опция в машине: у тебя есть подушки безопасности либо нет. Лучше, когда есть. Это и тебе дает свободу. Чем больше умеешь, тем быстрее начинаешь заниматься творчеством, а не освоением каких-то навыков.

Наташа Горбас

                   актриса

Про отказы

Недавно Женя проводила опрос, кого куда сколько раз не взяли. И мы очень много отказов все слышали всегда. В театрах никто не работал, в институты не брали и говорили, что не надо в эту профессию идти. Очень многим говорили про типаж — да что ты будешь здесь играть и так далее. Поэтому, мне кажется, что такая отверженность является каким-то таким негласным объединяющим фактором, который почему-то собрал нас всех.

Про своих и чужих

«Дочери СОСО» — это такой подарок, вот правда, подарок судьбы. Потому что, мне кажется, это одинаковое чувство у всех. Когда ты находишь какой-то колоссальный уровень поддержки. И все очень хорошие люди, потому что плохие у нас не приживаются. Серьезно. Как-то мы просто прекращаем с кем-то общаться, негласно, никто никого не выживает и так далее. Просто отваливаются, как ступени какого-то космического корабля, который летит куда-то наверх. У нас нет такого, что режиссер подошел и сказал «мы делаем вот так, так и так». То есть мы внутри коллектива, каждый вносит свой большой очень вклад не только как актер, а в целом в создание спектакля. Женя еще очень классно понимает это, что очень редкое качество для режиссера.

Юлия Скирина

         актриса

О команде

Для меня это мой театр — «Дочери СОСО». Не хочу никуда распыляться, потому что у нас есть своя философия. Мне 34 года, с 18 лет я в театре. Я работала в гостеатрах, в частных театрах, проектах. Работала я достаточно. Я понимаю только сейчас: я на своем месте. Это тот театр. Я боюсь вслух это говорить — вдруг спугну это счастье. Но это то, о чем я хочу говорить. Конечно, это все тоже временно: время проходит, могут дороги сойтись-разойтись, но именно сейчас я на своем месте. Рядом со мной те девчонки, команда — пока у нас все хорошо. Мы движемся вперед.

О зрителе

Разный бывает зритель. Бывает, люди уходили со спектакля, но это редко. На спектакли я очень часто зову подростков. Через них можно очень хорошо проверить актуальность материала. Понятно, что у них другие интересы, но та же «Считалка» — это подростковая литература. «Финист» тоже проверяла. Они никто не задумывались об этой теме: у них еще вписки и тусовки, но они были под таким впечатлением. Их зацепило это. Они начали копаться в этой теме, ее изучать. Посредством театра они узнают историю сегодняшнего дня.