Что нужно знать о выставке Komar & Melamid в ММОМА

ТЕКСТ: Марина Анциперова

22 марта в Московском музее современного искусства стартует первая ретроспектива основоположников соц-арта — Виталия Комара и Александра Меламида. Марина Анциперова расспросила куратора выставки Андрея Ерофеева о художниках — и том, почему эту выставку не стоит пропускать.

1

Это очень веселое искусство

Комар и Меламид — авторы очень обаятельного искусства, про которое даже рассказывать весело. Они рассылали телеграммы политикам и брали ответственность за происходящие в их странах катастрофы. Действовали, как сами объясняли, в русской традиции, где художник берет на себя ответственность за все — и чувствует ответственность за все происходящее.

«Вам хорошо!», Комар и Меламид , 1972

Между делом купили душу Энди Уорхола — но получили письмо теолога, что сделка незаконна: человек не может продать то, что ему не принадлежит. Это была пародия на мир искусства, где художник вкладывает душу в произведение, а дилер его продает

Энди Уорхол продает душу В. Комару и А. Меламиду, 1979

Куратор выставки Андрей Ерофеев считает, что истоки дуэта Комара и Меламида — дадаизм: они люди, которые все разрушают и утверждают именно непостоянство и беспринципность, не боятся ни смеха, ни эклектики, которые в искусстве до них считались неуместными. «Обычно художник — это бородатый и мрачный пьяница, который относится к своему окружению и делу чрезвычайно серьезно. Улыбка — редкая вещь, и в западном искусстве тоже: дадаисты в этом смысле, конечно же, исключение, — объясняет Ерофеев. — Отношение к искусству было сакральным не только у нас, что в нонконформистской среде, что в официальном, но и на Западе рынок не допускал смеха, а требовал искренности и серьезности. Искусство 70-х годов — это примерно Бойс, который никогда не смеялся. Экзистенционалист Бойс рассказывал мрачные истории, предлагал социальные поступки как метод спасения. Комар и Меламид в этом смысле исключение, которое породило новую норму: после Комар-Меламида только идиоты или маргиналы вроде Шилова не смеются».

«Терремото (Землетрясение)», Йозеф Бойс, 1981

2

Комар и Меламид ничего не боялись

Комар и Меламид — участники знаменитой «Бульдозерной выставки» в сентябре 1974 года, показывать свои работы в которой побоялись и Кабаков с Булатовым, и молодые Ира и Андрей Монастырские. За четыре дня до показа работ на пустыре окраины Москвы КГБ обнаружили список участников и начали их запугивать — а сама выставка была разрушена милицией с бульдозерами. Участие в этом проекте — не единственный риск Комара с Меламидом, сам сюжет их картин был более чем провокационным: в картине «Зарождение социалистического реализма», например, муза спускается с небес, чтобы нежно погладить Сталина по подбородку. В отличие от остальных оппозиционных художников своего времени они интересовались политикой открыто, а не завуалированно. На вопрос о том, откуда в этом дуэте взялось столько смелости, Андрей Ерофеев отвечает, что их поступки диктовали не молодость и глупость, скорее отчаянность и кураж: «Сначала они хотели по-хорошему: пытались вступить в молодежную секцию МОСХа, начали выставляться, но их отодвинули».

 «Свобода есть Свобода II», ЭРИК БУЛАТОВ, 2000-2001

«Зарождение социалистического реализма из серии Ностальгический соцреализм», КОМАР И МЕЛАМИД, 1983

3

Они придумали советский поп-арт — соц-арт

Пока старшее поколение нонконформистов было занято поиском истинного искусства, Комар и Меламид занимались политическими анекдотами и шутками вокруг них. Кто-то из их друзей заметил, что то, что они делают, похоже на советский поп-арт — с тем же политическим зарядом: они использовали популярные образы культуры (социалистическое и коммунистическое искусство) для критики сложившейся ситуации.

Душная и плотная нонконформистская среда им казалась скучной — они тонко почувствовали нерв времени, который и сформировал эпоху поп-арта. Намного интереснее «интеллигентской мерихлюндии» — так они называли поиски и страдания художников своего времени — им были интересны языки массовых коммуникаций. Западный поп-арт борется и критикует финансовые и экономические структуры и также имеет ясный политический характер. Это было издевательство по поводу крупных компаний, фирм, вызывало судебные иски и также было мало приемлемо тогда.

«Голубая чашка (диптих), 1985-1986», КОМАР И МЕЛАМИД, 1972

«Встреча Солженицына и Белля на даче у Ростроповича», КОМАР И МЕЛАМИД, 1972

Но если западный поп-арт в своем языке выбрал комикс, то Комар и Меламид выбрали китч и стали делать от своего лица «плохое» искусство намеренно. «Что значит для художника делать «плохое» искусство? — задает вопрос Андрей Ерофеев. — Вы просто дискредитируете себя как профессионала, и намеренно это происходит или нет, в моменте создания различить практически невозможно. Соц-арт тем и известен, что это плохое искусство. Они вышли за рамки профессиональных ценностей, и за этими рамками производят некие объекты, которые внешне напоминают искусство, но им не являются по нормам того времени. И именно плохое искусство это и подчеркивает, отсюда жест «как бы», это как бы искусство, как бы художество, и они как бы художники. Они люди, которые хотят манипулировать общественным сознанием и его менять, их задача — не трансформировать искусство, а трансформировать сознание».

Если бы не они, то не было бы Мухоморов, Виноградова–Дубосарского — и многих других, вплоть до Pussy Riot

По сути, Комар и Меламид были первыми представителями современного искусства в СССР. Когда они начали делать свое «плохое» искусство и «хулиганство», Кабаков еще был занят экзистенциальными альбомами. Булатов писал «Красный горизонт», достаточно традиционную работу. А Комар и Меламид — первые художники современного искусства, у которых была стратегия и программа. Если для Булатова цель — картина, для Кабакова — альбом, то у Комара и Меламида главная задача — атака модернизма и культа модернизма. Они разоблачают его абстракцию, выставляют это живописью слонов, мазней, разоблачают всю систему институций. Расшатывают несовременное искусство со всех сторон. С другой стороны, последовательно возвращаются к игре с этим государственным стилем, который можно назвать главным в то время языком массовой визуальной коммуникации. И до самого конца существования коллектива эта программа почти не меняется, хотя и принимает разные формы.

4

«гОРИЗОНТ», Эрик Булатов, 1971-1972

Именно поэтому, как полагает Ерофеев, они оказались непонятны для отечественных художников, но были тепло приняты на Западе. «В России они были клоунами и комиками. Я даже не могу представить, как Рабин, Немухин, Мастеркова вышли на бульдозер с серьезным искусством, а они принесли соц-арт, — говорит куратор выставки. — Но этот отрыв был существенным для западноевропейской ситуации, где как раз намечалась критика современного искусства авангардного плана, которое стало слишком институционализировано, превратилось в искусство банков, богатых людей, интегрировалось в эту жизнь, а поп-арт был довольно левым, оппозиционным искусством. И этот дух насмешничества Комар-Меламида оказался очень кстати».

 «Неправда», ОСКАР РАБИН, 1975

Это первые современные художники в СССР

Линия в искусстве, начало которой положили Комар с Меламидом, доходит до наших дней. По мнению Андрея Ерофеева, «бацилла пересмешничества» заразила Кулика, Бреннера и Осмоловского — этим все они, например, отличаются от радикального и страдающего эксзистенциального героя Павленского. «Другая бацилла, которую запустили Комар и Меламид, — ностальгического отношения к сталинизму, которое они наметили как тему, — говорит Ерофеев. — Они предчувствовали развитие в нашем обществе этой ностальгии странной по времени, которое тогда еще не кончилось».

5

Это творчество выходит далеко за рамки соц-арта. Но соц-арт со своей программой противостояния любой власти и намеренной целью создать неуважительное отношение, убрать уважение, подчинение, поклонение власти, существует до сих пор. Не так давно Меламид написал письмо Путину, где он просит своим именем назвать корабль, улицу или хотя бы ракету. «Это неожиданный ход для русской интеллигентской традиции, в которой нельзя оскорблять противника, надо вести с ним борьбу средствами благородными, а задирать, показывать язык, хулиганить — непотребно, — объясняет куратор выставки. — Но Комар и Меламид именно этим занимаются: цель их — заставить власть по-другому говорить, сбить, сломать риторику. Они как бы кривляки, потому что ломают риторику, в том числе и свою. Любые риторические фигуры, обтекаемые, красивые — для них самый главный враг».

Анатолий Осмоловкий, перформанс «Путешествие Нецезюдика в страну Бробдингнегов», 1993

«Русское (курочка ряба)», Олег Кулик, 1999