Памяти свободы
ТЕКСТ:
ПАВЕЛ ГЕРАСИМЕНКО
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В петербургском Центральном выставочном зале «Манеж» открылась выставка «Пушкинская-10. Ковчег XXI века», посвященная легендарному художественному сквоту. Арт-критик Павел Герасименко вспомнил, как все начиналось и что за люди населяли это место.
Слова «Пушкинская-10» долгое время были в художественной среде Петербурга паролем, не требующим дальнейших объяснений. История места, начинавшегося как художественный сквот и ставшего известным городским арт-центром, полна легенд и мифов, которые тем труднее отделить от правды, чем меньше остается на свете тех, кто стоял у истоков этого «Ковчега XXI века». Выставка под таким названием доказывает, что этот ковчег сумел выплыть (пусть не без потерь) из бурных девяностых в реальность сегодняшнего дня.
Сумасшедший корабль
Большой доходный дом на Пушкинской улице, построенный в 1887-88 годах и принадлежавший графу Павлу Шувалову с сыном, спустя ровно столетие (в конце 1988 года) был расселен перед капремонтом. Но то было время сплошного непостоянства: строительные работы откладывались, и за домом присматривало охранное предприятие, которое стало раздавать квартиры в аренду за символическую плату. Так в начале 1990-х образовался самый знаменитый сквот Ленинграда-Петербурга. Художники оказались в доме на Пушкинской основной движущей силой — много лет бывшие для властей неофициальными или в лучшем случае «самодеятельными», они остро нуждались в мастерских. Вслед за художниками стали подтягиваться музыканты и деятели театра.
Овчинников Владимир. Утро в деревне. 1998 Холст, масло. 150×80
Орлов Евгений. Над горой. 1993 Холст, масло, коллаж. 156×121
В любом большом городе район около вокзала будет иметь схожие черты — здесь шумно, грязновато, полукриминально, но именно благодаря этому абсолютно свободно! «Пушкинская-10» превратилась в очередной «сумасшедший корабль» — такой, как воспетый под этим именем в романе Ольги Форш «Дом искусств» в начале 1920-х. Журналист и писатель, автор книги The Irony Tower Эндрю Соломон, увлеченный прежде всего московским искусством, признавал: «Когда приезжаешь из Москвы в Ленинград, кажется, с плеч упал огромный груз, — и делал вывод: — Художественная ситуация в обоих городах, скорее всего, проистекает из этих обстоятельств». В старом и ветшающем городе, каким был сделавшийся вновь Петербургом Ленинград после многих десятилетий на пути к коммунизму, сквоты должны были появиться просто по традиции. Именно в это время филолог и историк культуры Владимир Топоров сформулировал представление о Петербурге как «городском урочище», где, свернув с центральных улиц и проспектов, ничего не стоило тут же за углом обнаружить совершенно другую жизнь в формах, далеких от имперской роскоши и все же странным образом следующих ей. Квартиры и целые дома в центре самозахватом заселяла разная творческая молодежь, но в отличие от «джентрификации» наших дней к этой пустующей жилплощади не прилагалось никаких обязательств.
Свет, вода и телефон
Тыкоцкий Евгений. Так я пришел в этот мир. 1997. Холст, масло. 107 × 125
Новиков Тимур. Египет. 1997 Ткань, акрил. 114х110
Основной проблемой для многих художников было неумение или нежелание находить контакт с властями. Кроме размера дома «Пушкинская-10» имела главное отличие — здесь изнутри художественной среды выделились администраторы, какими стали трое художников — Сергей Ковальский, Евгений Орлов и Юлий Рыбаков (вскоре занявшийся политикой и несколько раз избиравшийся депутатом вплоть до Государственной думы). Благодаря их активности в доме почти до начала капремонта были свет, вода и даже работающие городские телефоны. У художников был опыт — с середины 1970-х, когда состоялись первые большие выставки «нонконформистов» в ДК имени Газа и «Невском», они умели торговаться с властями и добиваться своего, теперь они напористо пикетировали новую городскую власть.
Рыбаков Юлий. Сегодня, завтра, никогда... 1984 Дерево, картон, железо, масло. 69×49
Кошелохов Борис. Без названия (триптих 266, центральная часть). 2016 Холст, масло. 200×70
Воинов Вадим. Золотой огонь Рухина. 2000 Коллаж. 71×50
Дом открытых дверей
Сейчас приходится сделать усилие, чтобы объяснить слова «территория свободы», больше не значащие ничего, и попытаться воскресить ощущения и ароматы того времени, которые далеко не каждому могут понравиться, — видеосалон в подвале справа от арки, первый петербургский супермаркет Babylon на Лиговском (на самом деле маленький и тесный круглосуточный магазинчик), «пьяный угол» неподалеку и просто бутлегеры из числа не съехавших жильцов дома, стойкий шлейф от анаши на лестнице. И в то же самое время — первые галереи (10-10 и 103, названные так по номерам квартир), экспериментальные театры («ДаНет» Бориса Понизовского и «АХЕ»), клуб Fish Fabrique (выступающий в романе Брюса Стерлинга «Цайтгайст» под именем «дискотека Рыбозавод»), репетиционные точки групп «Аквариум», «ДДТ», «Наутилус», «Колибри», «Текиладжаззз». Иностранцы, скупавшие картины чуть ли не оптом и обещавшие художникам деньги и славу, авантюристы и просто фрики, которых каким-то ветром занесло в Россию. Стоит опять обратиться к воспоминаниям Ковальского: «Мы учредили ежегодный праздник Дома — в каждую последнюю субботу июня. До ремонта это было многоплановое тотальное действо, которое захватывало все дворы и помещения “П-10”. С 11 утра до 22 вечера в большом дворе на импровизированной сцене проходил рок-концерт, в котором участвовало до 20 групп. В малых дворах выступали театры и перформанс-группы. Мастерские художников жили в режиме открытых дверей». Живо вспоминается Олег Кулик, доказывавший с высоты, что «Кулик — это все-таки птица» и планировавший на тросе, натянутом через двор, из одного окна в другое.
Ковальский однажды подсчитал: «Можно сравнить количество выставок, прошедших в Ленинграде с 1964-го по 1986 год, с количеством квартир на Пушкинской, 10, занятых в конце концов художниками, оно окажется примерно равным — около 170». Отсюда отправлялись в Америку художники с первыми выставками, которые имели характерные для тех лет пафосные названия — «Хранители огня» или «От Гулага до Гласности». На следующем этапе, в 1999 году, здесь был организован «Музей нонконформистского искусства», и каждый художник, занимавший мастерскую в доме, обязательно дарил в него по работе каждый год. В «Манеже» показывается только одна пятая из собранных таким способом 4500 произведений.
После сквота
Капремонт, а вместе с ним перераспределение дорогостоящей собственности в центре города, был неизбежен и положил конец сквотской жизни. Четыре года художники выдерживали отключения электричества и тепла, многие раскочегарили стоявшие в кухнях или комнатах печи и на свой страх и риск топили их, используя вместо дров деревянные ящики из ближайших магазинов или с помоек. Все это время шли трудные переговоры с городской администрацией, и в результате был подписан договор, по которому небольшая часть дома на льготных условиях передавалась в управление арт-центру сроком на 49 лет. В 1998 году художники переехали в отремонтированную небольшую часть здания — корпус, выходящий на Лиговский проспект, 53, по традиции сохраняет название «Пушкинской». Руководство «Пушкинской-10» гордится тем, что (как сказано на сайте) «это единственная на территории России негосударственная, самоуправляемая, независимая творческая коммуна». Возможно, такова судьба всех подобных мест — взять хотя бы берлинский «Тахелес», и все же нынешний арт-центр имеет мало общего с тем подлинным сквотом, из которого когда-то возник. По мнению критика, куратора, художника Дмитрия Пиликина, связанного с «Пушкинской» с 1991 года, сегодня этот дом остается редкой в нынешних условиях площадкой, где можно провести любые события андеграунда — художественные, музыкальные, литературные. «“Пушкинская” вынесла уроки и успела реформироваться под новые задачи, кроме этого приросла новыми художниками и зрителями», — считает он.
