Большое искусство
28 июня родился Питер Пауль Рубенс — будущий лидер фламандской школы, «король художников», как его называли в народе, и просто человек, благодаря которому в истории искусства появился новый тип красоты. The Blueprint рассказывает краткую историю «рубенсовских женщин» — как весомый во всех смыслах эталон красоты, появившийся в XVI веке, чувствует себя сейчас, как его почти уничтожил ХХ век с его одержимостью худобой, но бодипозитив отбил.
Питер Пауль Рубенс «Диана узнает о беременности Каллисто», 1640
Питер Пауль Рубенс, один из основоположников барокко в живописи, по праву может считаться одним из главных и — скажем прямо — немногих истинных счастливчиков в истории искусства. Он получил хорошее образование, быстро прославился как живописец и построил грандиозную «вторую» карьеру дипломата. Был, по воспоминаниям, добродушен, хорош собой, дважды был счастливо женат, и оба раза — на признанных красавицах. Его искусство в общем и — предмет нашего разговора — его женские персонажи в полной мере отражали и изобильность его дарования, и насыщенность его жизни.
Солидные «рубенсовские женщины» — это результат характерной для эпохи Возрождения веры в безграничные возможности человеческого тела и духа. В изобразительном искусстве эта вера приобретала вполне буквальное воплощение. Худоба была синонимом бедности, болезни и старости. За ними следовала нищета духовная. Изображение худого тела было уместно в Средние века, когда Церковь активно проповедовала усмирение плоти, но к XVI веку с этим недоразумением было покончено. В здоровом теле — здоровый дух, а здоровое тело было крупным.
Тэйни Тинсли «ВЗРОСЛАЯ», 2019
Подобное отношение к изображению человеческого тела и стандартам красоты, которые, разумеется, были неразрывно связаны с модой, продержались — так или иначе — вплоть до начала ХХ века. Не только придворные и знать могли похвастаться упитанным телосложением, но и слуги, крестьяне и рабочие традиционно изображались в таком же ключе, одетыми в толстые одежды — все они, в общем, занимали много места и были этим довольны. Среди желанных качеств, по крайней мере, в рамках высшего класса, стройность фигурировала лишь как свойство — рук, ног или носа, а иногда и женской талии самой по себе, независимо от других пропорций тела. О том, чтобы на картине можно было увидеть чьи-то острые локти, речь вообще не шла.
ФРАНСУА БУШЕ «СУД ПАРИСА», 1754
Альтернативный стандарт красоты попробовали предложить в конце XVIII века первые романтики. Героем готической литературы, например, стал персонаж роковой, демонический, нервный и — худой. Байронический тип мужчин и женщин не мог в полной мере радоваться жизни, отсюда и нестабильная психика и впалые щеки, которые стремительно входили в моду. Красивым, умным и в меру упитанным противостояли и любители классической древности — в конце XVIII века в моду также вошла Древняя Греция с ее стремлением к идеальному телу атлета. Дело Рубенса, которое после продолжили художники рококо вроде Франсуа Буше, казалось, вот-вот могло быть уничтожено поклонниками неоклассицизма. Модная пышная одежда урезалась на манер тог, и в воздухе начало витать беспокойство. Революции, технические, политические и сексуальные, романтизм, всевозможные общественные движения «беспокойного» XIX века наступали на весь прежний миропорядок. В том числе и на его стандарты красоты. Малоподвижное буржуазное тело отживало последние спокойные деньки.
Пьер Огюст Ренуар
«обнаженная со спины», 1917
ПИТЕР ПАУЛЬ РУБЕНС «Прибытие в Марсель», 1625
ФРАНСУА БУШЕ «СИДЯЩАЯ ОБНАЖЕННАЯ», 1738 И ЭТЮД «СИДЯЩЕЙ ОБНАЖЕННОЙ»
Пьер Огюст Ренуар
«Сидяшая обнаженная женщина», 1917
Что XIX-й век только хотел, то ХХ-й превратил в железное правило. Пикассо писал только худых, миниатюрная княгиня Кристина Бельджойозо стала it-girl романтизма, и вообще — худощавость стала синонимом грядущих реформ. К богатым корсетам и пышным формам, напоминавшим о старом миропорядке, добавился главный аксессуар — чувство вины. Началось триумфальное шествие нового типа женской красоты. До Первой мировой войны символом грядущих перемен стала Марлен Дитрих, андрогинный «голубой ангел», весь состоявший из острых углов, женщина с картин Тамары Лемпицкой, готовая в любой момент вскочить в кабриолет, — первые предвестницы «героинового шика» 1990-х. Две мировые войны этот стандарт только укрепили — бережливость, экономность и умеренность во всем. Никакого избытка, никакой экстравагантности. Некоторые отклонения от главного курса тем не менее все-таки случались — взять хотя бы Мэй Уэст, Мэрилин Монро или всех див классического итальянского кино, начиная с Джины Лоллобриджиды и заканчивая Софи Лорен. Все они, впрочем, были все равно максимально далеки от рубенсовских стандартов красоты.
Элиса Валенти «СОВРЕМЕННЫЙ ТАНЕЦ», 2019
Одновременно с этим впервые в общественном сознании появляется дискурс о «здоровой худобе» и «нездоровой полноте», который продолжается до сих пор. При этом общественное беспокойство по поводу возможных последствий «ожирения» часто не имело и не имеет никакого отношения к здоровью как таковому — по крайней мере, оно появилось значительно позже общего пристрастия к определенному типу фигуры. Можно смело сказать, что к авторитету науки обращаются, чтобы дать практическое объяснение тому, что всегда было и остается сложным эстетическим вопросом.
Долгое время стройность была основным элементом идеальной внешности, однако сейчас можно говорить о том, что ситуация медленно, но меняется. Происходит это благодаря революции социальных сетей, которая опять дала видимость мужчинам и женщинам всех форм. Где люди, там и коммерция. Современный курс на «бодипозитив», который до сих пор с одной стороны обвиняют в «пропаганде нездорового образа жизни», а с другой — в «циничном использовании повестки», оформившийся всего чуть больше десяти лет назад, — все еще главное оружие в войне за рубенсовские идеалы.
БОРИС КУСТОДИЕВ
«КУПЧИХА ЗА ЧАЕМ», 1918
Пьер Огюст Ренуар «Чашка шоколада», 1912
люсьен фрйед «ПОРТРЕТ ОБНАЖЕННОЙ С ОТРАЖЕНИЕМ», 1980
