Надеемся, сигнал дойдет до вас без помех

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В Русском музее открылась выставка «Весть», посвященная истории медиа и претендующая на статус музейного блокбастера. Арт-критик Павел Герасименко выделил из 12 разделов экспозиции наиболее любопытные вещи и рассказал, как в них разворачивается диалог классиков и современников.

Андрей Бартенев, «Мы вести разносим вместе»

История коммуникации имеет начало (впрочем, оно теряется в доисторическом прошлом), но конца у нее нет и быть не может — история творится сейчас и продолжается в тот момент, когда посмотревший огромную экспозицию зритель берет в руки смартфон и, чтобы как-то структурировать впечатления (или справиться с охватившим его чувством недоумения), выкладывает фото с выставки в соцсети. Попробуем представить, какие виды, объекты и картины это будут?

«Весть» поделена на 12 разделов: одни про технические средства и приборы для передачи информации, другие про исторические понятия и сложившиеся привычки. Очевидна разница между «Газетой», «Радио» и «Телефоном», но «Послание как ритуал» не зависит от способа передачи, как и «Слухи, сплетни, дезинформация», которые в нашей стране всегда готовы сделать темой отдельной большой выставки. «Вестниками» одинаково могут быть гонец на лошади и спутник в космическом пространстве, транслирующий «Вести из космоса», передающий «Сигналы» или принимающий «Письмена, шифры, коды», о значении которых можно только гадать. «Телевидение» уступает или уже уступило место интернету, поэтому начинает и заканчивает выставку «Цифровой мир». Вот, например, дуэт Алексея Шульгина и Аристарха Чернышева Electroboutique с объектом 3G International. Айфон вытягивается как карамель и сворачивается в яркую глянцевую спираль наподобие Вавилонской башни, она же татлинская Башня Третьего Интернационала. Художники придумали и сделали эту работу в 2009–2011 годах, и старый дизайн «иконок» приложений на экране воспринимается спустя 15 лет почти так же ностальгически, как дисковый телефон.

Electroboutique, «3G International»

Современное и классическое искусство в залах выставки соединено напрямую, с решительностью, преодолевающей пространство и отменяющей время, — не это ли оказывается одним из главных свойств медиа? За все сюжетные и пластические сопоставления отвечает куратор выставки Александр Боровский в должности «главного эксперта по творческим стратегиям музея». В разделе «Письмо» эффектным выставочным аттракционом стали «Запорожцы» Ильи Репина. Хрестоматийное произведение на время освободили от золоченого багета, тем самым спустив с музейных высот на уровень зрителя. Теперь на торцах картины видны гвозди, которыми крепится холст, — возможно, их вколачивал сам художник. Напротив репинских казаков, словно для пересылки их бранного послания, висят «Ящики» работы Александра Дашевского — художник, увлеченный эстетикой советского быта, написал их в 2013 году по отдельности на холстах, размером и формой повторяющих каждому знакомый вид почтового блока в подъезде «панельки», и для экспозиции составляет из них живописную инсталляцию.

Александр Дашевский, «Ящики»

Илья Репин, «Запорожцы»

«Весть» стала поводом взглянуть по-новому на произведения обласканных властью художников-соцреалистов. Двумя работами на выставке представлен Александр Лактионов — это не только всем известное «Письмо с фронта», но и редко появляющаяся на публике «Курсанты выпускают стенную газету» — к слову, именно она украшала обложку каталога выставки Бориса Гройса и Зельфиры Трегуловой «Коммунизм — фабрика мечты» в Кунстхалле Франкфурта в 2004 году. Как легко поймет житель Петербурга, действие происходит в Академии тыла и транспорта (бывшем Кадетском корпусе) окнами на Неву. Сейчас здание пустует в ожидании реставрации, а в 1938 году, которым датирован огромный трехметровый холст, здесь ясноглазые и мускулистые курсанты попирали идеально начищенными сапогами ковры, которые были ничуть не хуже, чем на картинах Вермеера, — если, конечно, верить изобразившему все это художнику. Но маленькой акварели по соседству — работе ученика Филонова Павла Кондратьева «Детский сад в деревне», чьи герои тоже рисуют стенгазету, почему-то верится гораздо больше.

Александр Лактионов, «Письмо с фронта»

Павел Кондратьев, «Детский сад в деревне»

Александр Лактионов, «Курсанты выпускают стенную газету»

В 1987 году Дмитрий Александрович Пригов — один из авторов московского концептуализма, поэт и художник, предпочитавший обращение по имени-отчеству и определение «деятель культуры», — создает серию работ шариковой ручкой на газете. В позднем СССР газета все чаще выполняла не идеологическую, а бытовую приземленную функцию, то и дело заменяя бывшую в дефиците бумагу, ведь на первой странице годами были одни и те же лозунги. И вдруг с приходом Горбачева в газетах стали появляться новые непривычные слова и неизвестные прежде понятия — пройти мимо них для поэта совершенно невозможно. В его рисунках абстракции с газетных полос росли и увеличивались в размерах, транслитерация латиницей превращала их в монстров типа Khozraschiot, как все неизведанное, рождающих опасность — как сказал Пригов в еще одном стихотворении, «Нам всем грозит свобода». Клубящееся черное облако со словом в центре — явный признак проявления божественной силы, но в то же время это сотканное из идеологического мусора графическое облако тегов, какое сделалось популярным в инфографике следующих десятилетий.

Дмитрий Пригов

Классик наивного искусства, художник Павел Леонов прожил жизнь в поселке Савино Ивановской области — молодой художник наших дней Иван Чемакин живет в деревне Антропшино в получасе езды от Петербурга, но сравнивать их хочется не только поэтому. И в живописи Леонова, где распластанное пространство сверху донизу заполнено жизнью, людьми, природой, машинами, домами, и в сколоченной из грубых досок скульптуре Чемакина присутствует одинаковое отношение к технике: это загадочная и не понятно как работающая штука, что неизвестным образом влияет на нашу жизнь — такова извечная народная мысль, недаром написанная в 1972 году картина Леонова носит название «Техника управления радиом».

Алексею Барову всего 20 лет, он живет в психоневрологическом интернате и создает большие объекты из пластилина, которые уже не раз демонстрировались в Русском музее. Чаще всего это техника, и раздел «Телефон» на выставке создан буквально для него, здесь выставлены две работы этого года — «Телефон» и «Друг Ярик с телефоном». Эти сложные скульптуры собраны из большого количества деталей и свободно взаимодействуют с пространством. Яркостью цвета они отсылают к искусству поп-арта, а друг художника, прижимающий к уху телефон, вылеплен так, что оказывается на эстетической шкале где-то посередине между Эрнстом Неизвестным и Жан-Мишелем Баскией — но здесь как раз тот случай, когда багаж ассоциаций зрителя превосходит знания художника. По такому телефону хочется позвонить, чтобы узнать про него и его автора больше, — но возможно ли это? Работы художников течения ар-брют, как Алексей Баров, обладают такой естественностью и органикой, что их не получается разобрать на составные части.

Алексей Баров, «Телефон»

Алексей Баров, «Друг Ярик с телефоном»

Павел Леонов, «Техника управления радиом»

 Арт-группа ГрОМ, «Информационная шахта»

Совсем другое дело — «Военная собака-связист с полевым телефоном и снарядным ящиком». Искусственное чучело сшито из коричневого шинельного сукна и собрано из множества антикварных деталей художниками Александром и Ольгой Флоренскими в 1998 году для проекта «Передвижной бестиарий» в Летнем саду. Кожаные постромки и сумки найдены на складах финской военной амуниции, остатки которой распродавались в петербургских секонд-хендах, постаментом служит снарядный ящик. Собаку с сообразительными глазами и высунутым красным языком хочется пожалеть, как всякого комбатанта, и художники правильно поступили, поставив ей памятник.

Александр и Ольга Флоренские, «Военная собака-связист с полевым телефоном и снарядным ящиком»

Когда в 1949 году Георгий Нисский написал этюд «Яхт-клуб» с развевающимися по ветру сигнальными флажками, Юрий Злотников еще заканчивал художественную школу. Меньше, чем через десять лет, на рубеже 1960-х, он начнет прославившую его серию работ «Сигнальная система», занимающих важное место в истории русского искусства и до сих пор впечатляющих зрителя. Одна из причин — исключительная творческая последовательность автора: рядом со свободными выплесками живописной абстракции того времени работы Злотникова, источником для которых стала кибернетика, должны были удивлять спокойной и уверенной художественной интонацией, четкостью и внятностью внутренней речи.

Георгий Нисский, «Яхт-клуб»

Юрий Злотников,«Сигнальная система»

Евгений Семенов. «Message. Секретная переписка подпольщиков»

В «Диалекте» Петра Белого взгляд ищет знакомые очертания букв, но напрасно. На белую и ярко освещенную поверхность двух подиумов, как на книжный разворот, художник выкладывает в линию, строка за строкой собранные им гнутые и ржавые гвозди. Если попробовать навести на получившуюся страницу камеру айфона с функцией распознавания и перевода текста, то программа может увидеть разные языки — фарси, амхарский, кхмерский. Создавая эту работу в жанре ready made для каждой экспозиции, художник заново творит таинственный текст, и это действие требует большого сосредоточения. Возможно, Белый, считающий, что «единственным возможным ответом на великие катастрофы и разочарования истории может быть нечленораздельная речь или молчание», раз за разом приближается к пониманию смысла неизвестных нам слов. И значит, весть достигает свой цели.

Петр Белый, «Диалект»