Чужие друг другу
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В мировой прокат вышла новая часть легендарной франшизы «Чужой», стартовавшей 45 лет назад легендарным одноименным фильмом Ридли Скотта. Рипли в исполнении Сигурни Уивер стала иконой поп-культуры и одним из сильнейших женских персонажей в истории кино, а ксеноморфы Ханса Руди Гигера — эталонными монстрами. В новом фильме режиссер из Уругвая Феде Альварес («Не дыши», «Зловещие мертвецы: Черная книга»), прежде снимавший хорроры, бережно обошелся с наследием и канонами «Чужого», но перепридумал главную героиню и в подробностях описал придуманный полвека назад мир, в котором появление черного зубастого монстра — закономерный результат коллективной безответственности, антропоцентризма и мегаломании. Чего еще в этом мире ждать, объясняет кинокритик Алиса Таежная.
Слишком знакомая антиутопия
Молодая девушка Рэйн (Кэйли Спэйни из «Присциллы» Софии Копполы) зарабатывает на хлеб изнурительным физическим трудом на горнодобывающую корпорацию и может только мечтать о чистом воздухе и солнечном свете. В мире индустриальной антиутопии, напоминающем «Бегущего по лезвию», главные материи — это смог и металл. А главный расходный материал — люди, которые мрут как мухи от плохого питания, кошмарной экологии и чудовищных условий труда. Родители Рэйн тоже уже давно погибли, так что она осталась сиротой, но не беспризорной. На страже ее безопасности и интересов — безотказный андроид-репликант Энди (большое открытие фильма Дэвид Джонссон) с девизом «Сделаем то, что будет лучше для Рэйн». Его миссия — служение, так что он следует единственной заданной программе. Окружающие называют его «бракованным синтетом» — и так как, по мнению людей, у машины в принципе нет чувств, с ним обходятся как с вещью.
Когда Рэйн выясняет, что её и Энди переводят на бессрочный рабочий контракт и, несмотря на обещания корпорации, не выпустят на светлую планету Ивагу, где ещё остались кусочки природы и даже светит солнце, девушку охватывает праведный гнев — и она вместе с группой таких же молодых бунтарей отправляется за криогенными капсулами, которых должно хватить для дальнего полёта на космическом корабле. В разношёрстном отряде самоубийц, само собой, есть классические подростковые типажи: главный лидер и хулиган, самоотверженная технически подкованная пилотесса, девушка в уязвимом положении, агрессивный уличный мальчик с незалеченной травмой. Но при высадке за энергетическими ресурсами ребята находят дремлющий ужас — смертельно опасных ксеноморфов, «чужих», которые размножаются в геометрической прогрессии, отличаются невероятной скоростью, и даже вместо крови у них — кислота. Так побег в лучшую жизнь, превращается в борьбу за выживание.
Несмотря на буро-ржавую палитру фильма и предельно сгущенные краски, обстоятельства жизни подростков в антиутопии более чем знакомы. Их годами обманывают, кормят «завтраками» и беспощадно эксплуатируют, не интересуются их мечтами и используют как грошовую рабочую силу. Налицо конфликт одержимого ресурсами выродившегося капитализма — c природой, долгосрочным планированием и новым поколением как таковым. Однако, в отличие от прошлых частей «Чужого», здесь за выживание борются не взрослые опытные люди, а вчерашние дети. Им же предстоит и переписать историю давней катастрофы, о которой власть имущие предпочли просто забыть.
Отсчет мертвецов
Первый «Чужой» изрядно шокировал публику уровнем экранной жестокости, но «Чужой: Ромул» буквально переполнен жуткими убийствами, кровавой расчлененкой и скримерами (как у нас принято называть jump scare). Все это давно не мейнстрим для голливудских блокбастеров и явное наследие эпохи слэшеров, герои которых в подавляющем количестве сюжетов — подростки или юные взрослые. И именно работа Альвареса режиссером слэшеров дает спин-оффу «Чужого» другую перспективу. Вместо подробной экспозиции здесь — чистый коллективный кортизол.
Фильм Феде Альвареса — поклон жанру категории Б с полувековой историей: визуальность фильма строится на динамике погонь, натуралистичности физических страданий и опасности прикосновений. Это в первую очередь тактильное оглушающее кинопереживание, где шумы, феноменальный саундтрек (от композитора «Бегущего по лезвию 2049», «Лекарства от здоровья» и дилогии «Оно») и физическая динамика направляют историю. Вопрос жизни и смерти — это ведь не диалоги, а бойни, прятки, тактические хитрости и внезапные адреналиновые решения. И мастерское использование тишины.
Провал человечества
Вряд ли это спойлер для фанатов саги «Чужой», «Ромул» продолжает главную идею Ридли Скотта и Ханса Гигера: несмотря на существование ксеноморфов и других фантастических тварей, именно человек с его нарциссизмом и алчностью — самый опасный вид в природе. Как и в культовых антиутопиях Джона Карпентера (на которые, помимо прочего, ориентируется Альварес), за корпоративными лозунгами «Строим лучшие миры» стоит не только желание баснословной прибыли со стороны власть имущих, но и одержимость искусственным порядком — недавние «Безумный Макс», «Дюна», «Планета обезьян» и «Оппенгеймер» были ровно об этом же. В дубляже звучит трагикомичное заключение «лажовые люди», — и это едва ли не единственный приговор, объединяющий современных авторов разных масштабов и жанров, когда они рассуждают о влиянии человека на окружающий мир.
В мире эффективности без долгосрочного планирования царят серый и желтый цвета, монструозные корабли-города с клаустрофобной организацией, а свобода перемещения и выбора связаны с непомерным риском для жизни. Глядя на мегаломанские олигархические и корпоративные проекты по исследованию космоса и добыче ресурсов, при нищенской жизни половины населения Земли, мир «Ромула» не кажется преувеличением: пожизненная работа без социальных гарантий и гражданского общества при постоянном обнищании мало отличается от расписания синтета. Вместо «Если это будет лучше для Рэйн» можно подставить «Если это будет лучше для моей религии/страны/города/партии/класса»: аналогии Альвареса очень просты, но действенны. Уругваец не придумывал правила, по которым живет мир «Чужого», но максимально подробно и наглядно их описал.
Чувства вместо функций
Конфликт человека и искусственного интеллекта, этического и прагматического выбора, эмоционального существа и синтета/андроида/репликанта — опорная тема фантастического жанра, но технологические достижения последних пяти лет и умопомрачительный рост машинного обучения вынесли эту дискуссию на новый уровень. Теперь об этом думают далеко не только фанаты фантастики, а в обществе нарастает паника перед голосовыми помощниками, алгоритмами рекомендаций, бесконтрольным обменом данными и зависимостью от гаджетов. В мире вполне предсказуемого будущего эмпатичная, совестливая, напуганная вынужденная геройствовать Рэйн — случайно выживший представитель редкого психологического вида, чужой для окружающих ее людей.
Неудивительно, что ее «спасенный брат» Энди (сыгранный, вероятно, для особой наглядности черным актером) с техническими дефектами и миссией заботы оказывается ее самым близким другом. Поломанный робот приятнее в общении, живее и трогательнее почти всех биологических людей, имеет в этом антирелигиозном мире поистине христианское терпение и демонстрирует жертвенность и преданность. Да, не по своему выбору, а по решению корпорации, но для спасения Рэйн это не имеет принципиального значения. Его кровь — белого цвета, а его алгоритм и свойства можно поменять отверткой и другой картой памяти (потрясающее преображение актера Дэвида Джонссона из альтруистичного помощника в строгого лидера — отдельное достижение фильма). Но именно его поломанность, а также набор записанных в память бородатых анекдотов (очень смешных!) и наивные щенячьи желание понравиться и игривость проявляют в нем человека вместо функции. Поэтому когда Рэйн просит Энди запомнить новый, уже их общий девиз — «Если так будет лучше для нас» — их альянс оказывается максимально гармоничным и многообещающим. Возможно, только такие исключения и способны спасти этот мир от нашествия хищников.
