Кто здесь власть?
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В прокат выходит комедийный триллер «Идеальный лжец» с Питером Сарсгаардом в роли проходимца, нанявшегося под чужим именем поваром в уединенное поместье во время пандемии «испанки» 1918 года. Олег Зинцов вспомнил богатую историю слуг и господ на экране и выбрал десяток примеров из разных жанров, отражающих многообразие их отношений.
«Идеальный лжец», 2023
Ушлый слуга, который помогает благородному господину или, напротив, наказывает хозяина глупого и недостойного, — один из самых узнаваемых и любимых публикой персонажей всех времен и народов, тип, кочующий из площадного театра в литературу и обратно на сцену, воспетый поэтами и драматургами, великими и безымянными. Веками он существовал в основном в комедийном регистре. «Слуга двух господ» Гольдони, «Женитьба Фигаро» Бомарше, пушкинская «Сказка о попе и работнике его Балде» — продолжать этот ряд можно до бесконечности. Вторая — романтическая — линия отношений господ и слуг располагалась по большей части в том же жанре, например, в комедиях Шекспира или Мариво, где бедные переодевались богатыми и наоборот, но в финале всегда узнавали друг друга и счастливо соединялись согласно сословию.
«Идеальный лжец», 2023
Ситуация заметно поменялась в ХХ веке — и во многом благодаря кинематографу. Именно он поставил народного героя, которому в равной мере присущи смекалка и чувство справедливости, под подозрение. Слуга знает тайны господина, порой постыдные, а значит, способен на манипуляцию и даже откровенный шантаж. Слуга — ваша тень, которая хочет занять ваше место. Все чаще он герой не комедии, а триллера и даже хоррора. Опасный, пугающий персонаж. Но вместе с тем и более глубокий, наделенный внутренним драматизмом.
Уже в ранних немых фильмах слуги выходят за пределы комического амплуа. В «Кануне Дня всех святых» (1921) в служанку вселялась душа умершей жены хозяина. А в киноверсиях пьесы Дж. М. Барри «Восхитительный Крайтон» (под разными названиями экранизированной в 1918, 1919, 1934 и 1957 годах) заглавный герой — дворецкий переворачивал социальный порядок и занимал место лидера, когда аристократическое семейство, которому он служил, оказывалось на необитаемом острове. Но по-настоящему история слуг и господ в кино начинается, когда за тему берется король саспенса Альфред Хичкок.
«Ребекка», 1940
Альфред Хичкок
Психотриллер с участием сэра Лоуренса Оливье стал первым американским проектом Хичкока и единственным, принесшим ему «Оскар» за лучший фильм (правда, эту награду вручают продюсеру, так что статуэтку получил Дэвид О. Селзник). Сюжет разыгрывается в поместье, куда его владелец привозит новую молодую жену, которая очень не нравится экономке миссис Дэнверс, болезненно привязанной к предыдущей хозяйке Ребекке, погибшей при загадочных обстоятельствах. Сам режиссер остался не слишком доволен работой, в интервью Франсуа Трюффо заметив, что «ее не назовешь “фильмом Хичкока”, это так, романчик». Но именно в «Ребекке» возникает образцово зловещий и властный образ прислуги: появление миссис Дэнверс всегда неожиданно и пугающе для юной героини, которая сначала слышит звук шагов, а потом видит нависающую над ней фигуру. Хичкок почти не показывает миссис Дэнверс в движении. Экономка, неотвратимо вырастающая перед героиней наподобие статуи, воплощает чистый физиологический и вместе с тем сказочный ужас.
«Служанка», 1960
Ким Ки Ён
Считается одним из лучших корейских фильмов всех времен. «Кайе дю синема» спустя сорок с лишним лет после премьеры удостоил Ким Ки Ёна сравнением с Луисом Бунюэлем, и не случайно — корейский режиссер так же внимателен к деталям и психологии персонажей и так же саркастичен. Семья, совсем недавно поднявшаяся по социальной лестнице и переехавшая в собственный дом, нанимает в качестве горничной уборщицу с фабрики, диковатое и странное существо, которое ловит крыс руками, шпионит за хозяевами и дразнит их детей. Хозяева при этом не то чтобы богачи: муж — учитель музыки, жена — белошвейка, но в Корее середины прошлого века это высший средний класс. Ким Ки Ён показывает, что в классовой борьбе нет правил — недостойно ведут себя все: и служанка, шантажом добившаяся интимной близости с господином, и хозяева, столкнувшие ее, уже беременную, с лестницы. И это, заметим, только начало их прекрасных отношений — дальше в дело идет крысиный яд, но семья изо всех сил пытается выглядеть приличной в глазах окружающих, задавая высокий стандарт социального лицемерия, одновременно комичного и пугающего.
«Слуга», 1963
Джозеф Лоузи
Эталонный фильм о созависимости слуги и хозяина, а также манипуляции, власти и подчинении. Дирк Богард играет профессионального слугу, который нанимается в дом молодого богатого бездельника и незаметно, шаг за шагом, забирает все больше контроля. Приводит в качестве гувернантки свою любовницу, выдавая ее за сестру, а затем провоцирует ее сексуальный контакт с хозяином, чтобы его шантажировать. Невеста хозяина быстро начинает подозревать неладное и требовать увольнения слуги, но между ним и господином уже установилась странная, двусмысленная связь. Драматург Гарольд Пинтер предельно засушил роман-первоисточник Робина Моэма (критики называли фильм «холодным» и даже «ледяным»), а Дирк Богард привнес в историю тревожную, мерцающую сексуальность, которая нигде не проявлена напрямую, но становится мощным инструментом власти. Задним числом «Слугу» вписали в разряд классики квир-кино, но надо заметить, что формально к нему не смогла бы придраться даже сегодняшняя полиция нравов.
«Церемония», 1995
Клод Шаброль
Классовый конфликт с кровавым исходом, отсылающий, с одной стороны, к реальной истории двух французских служанок, убивших своих работодателей, а с другой — к знаменитой пьесе Жана Жене «Служанки», вдохновленной этим сюжетом. Сандрин Боннер играет молодую горничную, нанятую в особняк в Бретани, где живут супруги со своими детьми от предыдущих браков. Вскоре она сближается с работницей местной почты (Изабель Юппер), которая ненавидит богатых и постепенно настраивает героиню против ее хозяев. То, что все это закончится трагедией, становится понятно довольно скоро, но именно неумолимость движения к предрешенному финалу и создает колоссальное напряжение истории, в которой спусковым крючком кровавой развязки может стать любая мелочь — например, случайно обнаруженная дочерью хозяина неграмотность героини. Финал оформлен именно как церемония, ритуал — подруги расстреливают семью господ за просмотром оперы «Дон Жуан» по телевизору: по язвительной иронии Шаброля самое буржуазное из искусств способствует убийству — за громкой музыкой жертвы не слышат приближения своих палачей.
«Про уродов и людей»,1998
Алексей Балабанов
История в сеттинге дореволюционного декадентского Петербурга, стилизованная под раннее кино (картина снята в ч/б и поначалу притворяется немой). Сергей Маковецкий и Виктор Сухоруков играют пионеров русской порнографии, которые делают садомазохистские фото, а затем находят новых героев для своих сюжетов — сиамских близнецов и других «уродов». Сюжет состоит в постепенном развращении порнографами двух семей — доктора, усыновившего близнецов, и инженера, к дочери которого пытается свататься герой Маковецкого. Тлетворное, гнилостное влияние проникает в их дома через прислугу, порнограф получает все больше власти — и новых моделей: в одной из сцен домработница сечет розгой свою слепую госпожу. Нарушая табу на показ запретного, извращенного, Балабанов одновременно предъявляет изначальную двусмысленность кинематографа, который наследует фотографии в стремлении не только отобразить действительность, но и заглянуть в ее самые темные и укромные углы.
«Другие», 2001
Алехандро Аменабар
Англия, 1945 год. Героиня Николь Кидман с детьми самоизолируется в особняке рядом с кладбищем. Муж пропал на войне, дети страдают странной аллергией на солнечный свет. Поэтому в доме нельзя раздвигать шторы и открывать одну дверь, пока не закрыта другая. За порядком следит прислуга — пожилая пара и немая девушка, которые, очевидно, знают нечто ужасное. И ужасное не заставляет себя долго ждать. Дети чувствительны не только к свету, но и к потусторонним обитателям дома. Загадка фильма — кто здесь, собственно, эти Другие, — давно уже не загадка, да и на первых показах разгадать ее было не сложно. Но знание ответа, как ни странно, не отменяет ни саспенса, ни драматизма. Фильм Аменабара зафиксировал принципиально изменившееся отношение к Другим, которых отныне следует не столько пугаться, сколько жалеть. Даже суровый классик зомби-хоррора Джордж Ромеро принял в конце концов эту новую этическую ситуацию — и снял в 2009 году фильм «Выживание мертвецов», в котором хорошие люди не разбивают ходячим трупам головы, а приспосабливают их для простого физического труда на свежем воздухе.
«Елена», 2011
Андрей Звягинцев
Формально героиня Надежды Маркиной не прислуга, а жена, но ведет себя скорее как домработница состоятельного Владимира Ивановича (Андрей Смирнов), который живет в просторной квартире элитного дома на Остоженке. Елена Анатольевна бывшая сиделка, познакомилась с Владимиром Ивановичем, когда он лежал в больнице. У Елены Анатольевны есть сын, невестка и внуки, которые живут в Бирюлеве. Елена Анатольевна отвозит им пенсию, а Владимир Иванович родственникам жены денег принципиально не дает, потому что не хочет содержать ленивых и тупых. Зато никогда не отказывает своей дочери от первого брака Кате (Елена Лядова), девушке, по мнению Елены Анатольевны, беспутной и неблагодарной. Такова исходная расстановка сил, которую меняют два обстоятельства: у Владимира Ивановича случается инфаркт, а семье из Бирюлева нужна крупная сумма, чтобы старшенький придурок попал в институт.
Звягинцев ничего не педалирует, не допускает гротеска и, видимо, старается соблюдать объективность. Владимир Иванович и Катя — персонажи не сказать что симпатичные, и режиссер им не сочувствует. Но точно понимает. А вот люмпены из Бирюлева вызывают рефлекторное омерзение. Различие между богатыми и бедными в «Елене» даже не социальное, а генетическое. Персонажи Смирнова и Лядовой представляют вымирающую ветвь эволюции (Катя не собирается заводить детей). Плодовитые бирюлевцы, напротив, гости из будущего. Главная героиня, вроде бы посредник между двумя мирами, на самом деле целиком принадлежит к тому, в котором живут ее сын и внуки. В рациональном, математически выверенном пространстве фильма она гигантский сгусток непонятного. Простая добрая женщина, за которую в основном говорит телевизор — еще один полноправный герой этой картины.
«Зеленый шершень», 2011
Мишель Гондри
Чтобы список не был таким уж серьезным, вспомним традиционную комедию о тупом хозяине и ловком слуге. В пародийном супергеройском комиксе Мишеля Гондри Сет Роген (написавший сценарий вместе со старым друганом Эваном Голдбергом) играет придурковатого наследника газетной империи, которую его отец, редактор и пламенный публицист, построил для борьбы с коррупцией и криминалом. Отцом он был, однако, плохим и однажды оторвал голову Супермену, любимой игрушке сына. Поэтому первое, что сделал наследник, когда благодарные сограждане воздвигли памятник борцу за гласность, трагически погибшему от укуса пчелы, — ночью отпилил голову статуе.
Помогал ему отцовский механик Като (тайваньский поп-певец Джей Чоу) — гений-самоучка, умеющий варить капучино как в лучших ресторанах, тюнинговать автомобили как в передаче «Тачка на прокачку» и драться так быстро, что камеры видеонаблюдения не успевают это заснять. Совершив акт вандализма, эти двое занялись более привычными для героев комикса вещами — ночами ворошили криминальный улей, а днем (с помощью примкнувшей к ним Кэмерон Диас в роли смышленой секретарши) освещали собственные похождения в газете, превращая серьезное издание в бульварный сериал о Зеленом шершне и его шофере-китайце. Сет Роген в этом фильме похож на капризного младенца, увеличенного до размеров взрослого в меру упитанного мужчины в самом расцвете сил. А силы он тратит на то, чтобы бузить, скакать по экрану в пижаме и бросаться телевизорами.
«Паразиты», 2019
Пон Джун-хо
Фу. Что это за запах? Нам уже показали крупным планом таракана и протекающий унитаз, но господин Пак и его жена этого не видели и никак не могут понять, чем пахнет. Им не знаком запах бедности, которым помечена новая прислуга. В фильме две семьи: одна живет в дизайнерском особняке, другая — в подвале, постепенно перемещаясь в особняк в качестве обслуживающего персонала (свое родство эти прохиндеи всячески скрывают). Казалось бы, легко выстроить все социальные лестницы, по которым будет скакать сюжет про обаятельных голодранцев и богатых недоумков. Как бы не так! «Паразиты» сбивают с ног кульбитами не столько сюжета, сколько жанра, к которому корейский режиссер относится с тарантиновской серьезностью и тарантиновской свободой.
Разумеется, метафора «паразитов» работает в обе стороны. Паразиты с деньгами не только почище, они даже могут позволить себе мораль, но это не меняет их сущности. Так что зритель оказывается в ситуации, когда невозможно отдать симпатию ни одной из сторон. Но он уже настолько захвачен самой механикой отношений персонажей, что ждет звонка в дверь как взрыва. Пон Джун Хо эталонно нагнетает классический хичкоковский саспенс (когда публика знает больше героя и изнывает от ожидания неминуемого), а потом внезапно переключает жанр — и так несколько раз за фильм. Язвительность истории подчеркнута эстетством съемки: движение на экране подчинено лаконичной модернистской архитектуре дома с панорамными окнами в сад — для зрителя все прозрачно, как в театральной декорации, и даже метафора социальных этажей реализована с оперным размахом: как только кто-то куда-то поднимается, за кадром включается оркестр, под который персонажи накручивают лестничные марши с торжественностью, доходящей до абсурда и головокружения.
Натурализм в «Паразитах» такого же метафорического свойства: если квартал особняков на холме после дождя промыт и свеж, то в бедном районе внизу разливается такой фекальный потоп, что даже зритель невольно зажимает нос. А вот этого, по фильму, делать нельзя, это очень плохо кончается, каким бы смешным все ни казалось в начале. Виртуозно жонглируя жанрами — от комедии масок до триллера и кровавого гиньоля, — Пон Джун Хо не брезгует принюхаться к реальности. Запах которой тут не то чтобы специфически корейский — что доказывает невероятное признание: «Паразиты» получили два высших мировых киноприза — «Золотую пальмовую ветвь» Каннского фестиваля и «Оскар» за лучший фильм (первый случай в истории, когда эту награду вручили картине, снятой не на английском языке).
«Идеальный лжец», 2023
Джозеф Шуман, Остин Старк
Классовая комедия с элементами триллера — бенефис актера Питера Сарсгаарда (который был также одним из продюсеров фильма), но заявленный в русскоязычном названии «идеальный лжец» указывает не на его героя. С первых минут понятно, что это скорее прогрессивный журналист, который в разгар пандемии «испанки» в США в 1918 году пишет пламенные статьи, обвиняя правящий класс в том, что тот укрылся в богатых особняках, оставив рабочих умирать на фабриках. Нюанс в том, что сам публицист никак не с народом, а тоже закрылся с семьей в поместье на острове.
Но на всякого хитреца найдется другой — им-то и оказывается герой Скарсгаарда, криминальный тип, замаскировавшийся нелепыми усами и нанявшийся в поместье шеф-поваром под чужим именем. Очень скоро мнимый повар понимает, что в условиях изоляции может устроить в доме переворот (в оригинале фильм так и называется — Coup!). Начинает вести себя все более нагло и подбивает других слуг сперва на требование более справедливых условий труда и повышения оплаты, а затем и практически на равные с хозяевами права. Угнетенный класс поначалу побаивается такой дерзости, но быстро входит во вкус буржуазной жизни, а когда в доме заканчиваются запасы провизии, повар становится полным хозяином положения: он умеет охотиться, и теперь он — добытчик пищи и человек с ружьем.
С одной стороны, это похоже на очередную версию истории «восхитительного Крайтона» (упомянутой в начале текста), с другой — кажется, что Скарсгаард вдохновлялся образом Макмерфи из фильма «Пролетая над гнездом кукушки». Но если герой Джека Николсона был природным стихийным бунтарем, то у Скарсгаарда вышел скорее хитрован и торжествующий хам, который никак не ожидает, что за все эти безобразия может последовать расплата. Ирония (или мораль) истории в том, что богатые все равно хитрее и безжалостней, о чем постоянно забывают те, кто думает, что сами с усами.
