Успеть до полуночи
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Согласно знаменитым часам «Судного дня», за которыми следит чикагский «Бюллетень ученых-атомщиков», до ядерного армагеддона нашей планете осталось 89 секунд. Анна Стрельчук же обнаружила, что в новом фильме «Дом динамита» нам просто предлагают отключить лишние будильники и спокойно готовиться к неизбежному концу света. И тут режиссер Кэтрин Бигелоу выступает вполне в своем духе.
Осторожно, спойлеры!
«Дом динамита», 2025
Новый фильм американской режиссерки Кэтрин Бигелоу портретирует крайне нестабильную, хаотичную ситуацию — почти умозрительный эксперимент, где морально-политическая дилемма достигает апогея: что делать, если на твою страну нападают с использованием ядерного оружия, которого у тебя и у самого выше крыши? Как действовать, когда любой выбор означает поражение? Этот спекулятивный сценарий оборачивается куда более реалистичным в современном мире финалом — апокалипсисом, где люди выстраиваются в очереди, чтобы попасть в бункеры, цепляясь за последнюю иллюзию спасения.
«Дом динамита», 2025
После премьеры в Венеции, где фильм был встречен журналистами и критиками с интересом, он вызвал куда более противоречивые реакции на Нью-Йоркском кинофестивале. Американские критики сочли его в той или иной степени призывом к действию. Тем не менее у фильма немало (опасливых) защитников: так, Дэниел Д’Аддарио из Variety отмечает взрывоопасный потенциал его открытого финала, вызвавшего бурю обсуждений после релиза на Netflix: широкая публика жалуется на недостаток экшна.
Бигелоу не показывает взрыва. Мы не видим, как все заканчивается, — и именно в этом ее режиссерский выбор. Когда герой Идриса Эльбы (президент США) делает свой невозможный выбор — бездействовать или ответить ядерным ударом, возможно, на ложную угрозу — зритель прекрасно знает, что будет дальше. И это знание страшнее любых спецэффектов.
«Дом динамита», 2025
«Дом динамита», 2025
Фильм лишен привычного размаха политического блокбастера, это герметичный и процессуальный конец света: он не сопровождается взрывами, катастрофами и дымом, а напоминает заседание правительства, административную процедуру, созвон в Zoom. Единственная смерть на экране — самоубийство министра обороны (Джаред Харрис), показанное издалека, почти незаметно. Это молчание и приоткрывает жуткое.
Финальная сцена — чиновники, спешащие в автобусы, где не хватает мест; закадровые голоса объявляют, что «один автобус уже полон», другой — почти. Кадр с женщиной и ребенком, не попавшими «в список», внезапно становится кульминацией всего фильма. Автобусы движутся в сторону Рэйвен-Рока — самодостаточного подземного бункера. В коротком финальном послесловии мы видим солдат в молитвенной позе — последняя попытка придать смысл неизбежному. Мир, каким мы его знали, исчезает, бежать — некуда.
«Дом динамита», 2025
Финал не просто пугает — он опасен. Потому что предлагает зрителю принять идею выживания как новую форму спасения. В этом смысле он вступает в полемику с картиной 1959 года «На берегу», где герои прибегают к суициду, чтобы не умирать от лучевой болезни. «Дом динамита» же предпочитает свободе выбора постъядерное будущее как неизбежность. Страшно не то, что Бигелоу выносит катастрофу за скобки, но то, что она не оставляет своим героям выбора. Это банализация самой идеи ядерного ужаса, перевод ядерного оружия в категорию одной из возможных мер.
«На гребне волны», 1991
«Странные дни», 1995
Бигелоу — режиссерка ультимативно американская. Ее фильмы — не терапия, а посмертная аутопсия современного общества, чтобы убедиться в своем же диагнозе. От «Странных дней», вдохновленных делом Лорены Боббитт, до «Цели номер один», воспевающей успешность операции по поимке Бен Ладена, — ее кино часто не хватает критической дистанции. Zero Dark Thirty обвиняли в оправдании пыток ; даже культовый «На гребне волны» транслирует неоамериканский миф о герое, преодолевающем себя ради неуловимой свободы.
«Дом динамита» продолжает эту линию: президент США показан как почти мессианская фигура — благородный, мудрый, действующий без тени личной выгоды. Он не нападает, а лишь отвечает, защищается. Однако именно так и работает риторика насилия: лучший способ оправдать агрессию — убедить себя, что ты жертва. В конечном итоге у Бигелоу справедливость стоит пыток, мир стоит войны, пусть даже и ядерной, и лишь человечность, кажется, ничего не стоит.
Кэтрин Бигелоу
«Цель номер один», 2012
Финал фильма опасен не только своей иллюзией спасения, но и тем, что он делает нормальной саму идею катастрофы. Бигелоу создает мир, где апокалипсис — не конец, а управляемый процесс, поддающийся администрированию. В этом и кроется настоящий ужас: превращение конца света в управляемую процедуру, где жизнь и смерть — строка в протоколе. Этот ужас — уже наш мир.
«Цель номер один», или Zero Dark Thirty — «00:30 ночи» — означает не что иное, как военный термин, сообщающий об успешности выбранной операции. Фильм Бигелоу среди прочего обвиняли в оправдании пыток вследствие слишком некритичной позиции к США и отношения государства к использованию пыток водой.
*
