Профессия: режиссер
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
Три актера, три первых фильма, три портрета одиночества. В этом году в Каннах свои режиссерские дебюты представили Кристен Стюарт, Харрис Дикинсон и Скарлетт Йоханссон. О том, какими получились первые фильмы звезд, — кинокритик Анна Стрельчук.
Много воды в «Хронологии…» Кристен Стюарт
В этом году в конкурсе и параллельных программах Каннского фестиваля — особенно много фильмов, пытающихся с разной степенью успешности осмыслить межпоколенческие травмы. Поэтический немецкий фильм Маши Шилински «Звук падения» в духе Тарковского, «Сентиментальная ценность» Триера, которой прочат «Золотую пальму», «Альфа» Жюлии Дюкурно...
«Хронология воды» — экранизация мемуаров Лидии Юкнавич, рассказывающих о травматичном взрослении, насилии и изоляции внутри собственного дома, собственной семьи: особом виде одиночества, который остается с тобой навсегда, препятствуя доверию и подлинной близости. Лента буквально с первых кадров захлестывает насыщенными образами, утонченным декупажем , двойными экспозициями и крупными планами, в которые объекты попадают лишь частями. Сомнамбулическая киногения.
*
логика расположения кадров в фильме, его внутренняя поэтика, ритмика и организация
*
пример: усы Вито Корлеоне, на которые накладывается дерево в «Крестном отце»
В фильме встречаются Сильвия Плат, Шанталь Акерман и Маргерит Дюрас: гнев, желание, боль, насилие, травма и близость. Все сенсуально, утоплено в синеве, в пересвеченной цветокоррекции, в теле героини — Белл: пловчихи, художницы, дочери отца, который становится для нее главной фигурой и главным антагонистом. «Прежде чем возненавидеть — я любила его», — говорит героиня. Контролирующий отец, тревожный монтаж флешбэков, хореография в бассейне.
Получается скорее формалистский этюд — пространный, немного утомительный художественный набросок с галереей изломанных судеб и извращений. Стюарт будто бы хочет быть Доланом или Оноре. Прекрасные фрагменты и зарисовки складываются в коллаж — но в нем, как и в названии, слишком много воды.
Харрис Дикинсон и уличная мифология одиночества
Urchin — попытка Харриса Дикинсона (известного по «Треугольнику печали», «Стальной хватке» и «Плохой девочке») заговорить о разрушении — внутреннем и внешнем. Герой — бездомный в Лондоне, работает в ресторане, спит на улице, пьет, слушает self-development-подкасты с уклоном в дзен-буддизм и псевдофилософию.
Но Urchin — это не биография героя, а мифология неудачника, современного аутсайдера в обществе конкуренции, несправедливости и системного неравенства. Он мечтает, чтобы кто-то сказал ему, как жить. Его бытие — едва сопротивляется, почти растворяется в городе. Почти Улисс, но без Итаки.
русского названия пока нет
*
Фильм можно свести к реплике из «Дряни» Фиби Уоллер-Бридж: «Я просто хочу, чтобы кто-то сказал мне, как жить, отец. Потому что, кажется, я все делаю неправильно». В главной женской роли — украинская актриса Карина Химчук, которая добавляет фильму тепла и грусти. Это, возможно, самый честный и тонкий фильм из трех.
Скарлетт Йоханссон и глитчевый мюзикл про холокост
«Элеонора Великая» напоминает недавний режиссерский дебют Джесси Айзенберга, но если его «Настоящая боль» — вуди-алленовская трогательная комедия про поиски корней, то Йоханссон метит сразу в «большое высказывание»: осмысление холокоста через призму драмеди. В итоге — очередной Диснейленд Шоа.
Элеонора — пожилая еврейская дама с милыми элегантными повадками без преувеличения кинодивы (бигуди, красная помада...), ее лучшая подруга — выжившая в катастрофе. Вдохновившись разговорами с подругой, а также от скуки и в поисках компании, Элеонора сама попадает в клуб для выживших, где встречает молодую журналистку Нину, приехавшую просто «понаблюдать». Для героини эта встреча — повод исследовать свою еврейскую идентичность.
*
«Шоа» — почти десятичасовой документальный фильм Клода Ланцмана, посвященный теме холокоста. — Прим.
The Blueprint)
Йоханссон выбирает странную тональность: между трагедией, пафосной фортепианной музыкой, музыкальными номерами и нарочито feel-good-нарративом. Мораль сей басни озвучивает раввин, рассказывающий героине историю Иакова: тот выкупил у брата Исава первородство за чечевичную похлебку, а затем, переодевшись в шкуру козленка, обманул слепого отца Исаака и получил благословение. «Иногда самообман — это не так плохо, если у тебя были хорошие намерения», — говорит он. Кажется, это и есть мораль фильма.
Все это вроде бы эмоционально, временами трогательно, но в итоге — фальшиво. Очередной «приятный» фильм про холокост, который успокаивает, а не говорит о трагедии.
Параллели
Три дебюта — три попытки осмыслить травму, одиночество и идентичность. Примечательно, что люди самой «гламурной» профессии обращаются к столь экзистенциальным вопросам. При этом в современном атомизированном обществе и особенно в высококонкурентном мире кино обращение к самым хрупким и уязвимым, потайным закоулкам человеческой души кажется вполне закономерным — и почти терапевтическим выбором. Видимо, именно это и объясняет близость выбора персонажей и сюжетов у трех актеров.
В итоге: Стюарт — ярая синефилия, но и эстетическая небрежность, перегруженность формы для и без того тяжелого содержания. У Дикинсона — искренность, поиск и меланхолия (возможно, лучшая работа из трех). У Йоханссон — необъятность сюжета. Все же режиссер и актер — профессии разные, даже если индустрия и медийность сегодня их сближают. Временами, правда, получается очень талантливо. Вспомнить хотя бы Кассаветиса.
