Морфей для Орфея
текст:
катя морозова
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В российский прокат выходит показанная на минувшем Каннском кинофестивале «Химера» итальянской режиссерки Аличе Рорвахер, поэма о любви, смерти и охоте за этрусскими гробницами. Живущая в Венеции писательница и главред литературного журнала «Носорог» Катя Морозова рассказывает о том, как мифы и сказки этой удивительной ленты сплетаются в универсальное высказывание о человеке и современной Италии.
Есть большой соблазн рассматривать фильмы, открывающиеся кадрами спящих героев, как череду сновидений. Не исключение и «Химера» Аличе Рорвахер, показанная в уходящем году в Каннах. Уставший Артур (Джош О’Коннор) спит в вагоне поезда под блики следующего за ним солнца и, очевидно, видит во сне золотоволосую девушку. В принципе, не так уж и важно знать, действительно ли он проснулся или продолжает пребывать во сне наяву, грезил ли он или же ему и нам с вами показывали что-то еще. Перед нами — сказка о любви и смерти, и искать в ней причинно-следственные связи с реальностью или раскладывать сюжет в хронологическом порядке дело неблагородное.
Аличе Рорвахер — несомненно, главная звезда современного итальянского кино, самый мощный голос страны, подползающей к масштабному кризису самоопределения (попытки копаться в прошлом, чтобы понять, что же дальше, соблазнительны, но опасны). Фильмы Рорвахер — тоже о прошлом, но не о пафосе официальной истории, а о чем-то, казалось бы, малом — о прошлом земли, бедняков, певцов и трубадуров, о лачугах, протекающих крышах и заплесневелых фресках богачей, о прошлом, в котором они все остались, пока страна въезжала в эру «экономического чуда». Предыдущий фильм Рорвахер «Счастливый Лазарь», закрепивший за режиссеркой славу главной мифослогательницы современной Италии, показывал путь из навсегда утраченной деревенской жизни, тяжелой и рабской, в большой город, в капитализм, оказавшийся едва ли не большим злом. Сказка о Лазаре была поэтизированной общественной критикой, вопросом к новому миропорядку, в котором увязли так стремившиеся к нему итальянцы послевоенной эпохи; новый фильм «Химера» — чистая поэзия, миф, сказка, в конце концов, сон о духах Италии, скрытых глубоко под землей, о навсегда утраченном доримском мире.
Молодой археолог, иностранец, вероятно, англичанин, добирается на поезде до своего пристанища — по-другому не назовешь. Он обитает у городской стены, то есть вынесен за скобки обыденной жизни, существует на границе миров. Его образ жизни вполне под стать, он помогает банде расхитителей гробниц, томбароли, находить эти самые гробницы. У Артура дар, он чувствует призраков, знает, где их искать, и его отрешенность, сосредоточенность на себе, своих способностях и своей драме блестяще играет Джош О’Коннор. И если томбароли мечтают обрести гробницу, полную этрусских сокровищ, и разбогатеть, Артур одержим другой химерой, он ищет способ встретиться со своей умершей возлюбленной Беньяминой, той самой золотоволосой девушкой из сна. Нить ее платья в сновидениях уходит куда-то под землю, указывая Артуру путь. Беньямина — одновременно и Ариадна, и, конечно, Эвридика. Артур — Орфей и немного Дино Кампана, безумный поэт-странник, автор «Орфических песен», которыми, по признанию Рорвахер, она вдохновлялась во время работы над фильмом.
Вообще, в фильме много от книги — именно от книги как объекта. Это что-то вроде сборника, калейдоскопа, сравнение с которым утвердила и Рорвахер. Здесь разные форматы пленки (режиссерка очень любопытно интерпретировала их значение: кадры, снятые на 35 мм, — словно большие книжные иллюстрации, 16 мм — эффект любительской камеры, карандашные заметки на полях книги, еще есть Super 16 мм — это важнейшие кадры, которые переносят в самую суть повествования), внезапное ускорение темпа, разрушение четвертой стены (в некоторых обращениях персонажей к нам спрятаны важные для фильма темы: «Если бы этруски не исчезли, итальянцы бы не были такими мачистами»), наконец, песни странствующих музыкантов, которые пересказывают нам сюжет фильма. Из этого калейдоскопа складывается универсальная история о любви, смерти, прошлом и будущем.
В «Химере» нет случайных деталей, имен. Артур — очевидно, король, у которого есть свои рыцари-томбароли, Италия (имя еще одной важной для сюжета героини) — жизнелюбивая, но страшащаяся призраков женщина, которую Артур может полюбить, если научится не отвечать на зов подземного мира теней и собственного прошлого. Фильм расскажет, какой выбор он сделает. Но даже если мы в него поверим, не стоит забывать, что во снах и сказках фигуры и события с легкостью подменяют друг друга и оборачиваются своей противоположностью. Другой вопрос, возможно ли это по ту сторону сна, здесь, у нас на поверхности, где действуют законы притяжения? Один из важных образов фильма — летящие птицы, символ судьбы у этрусков. И если Беньямина — судьба Артура, то найти ему ее предстоит несмотря ни на что, а Италии — и это неожиданно оптимистично для Рорвахер — восстановить давно заброшенное здание и организовать там женскую коммуну. Мужчинам — мир теней и руин, женщинам — будущее жизни.
