И жив, и мертв

Текст:

Роман Волынский, Мария Бессмертная

25 ноября в повторный прокат выходит «Мертвец» Джима Джармуша — один из главных фильмов американского независимого кино 1990-х годов, где Джонни Депп сыграл одну из своих лучших ролей. Рассказываем, из чего состоит картина Джармуша и почему мы до сих пор смотрим и пересматриваем фильм о путешествии бухгалтера по Дикому Западу.

Новый Голливуд и антиколониализм

«Мертвец» — это первый и единственный исторический фильм Джармуша. В американском независимом кино к сюжетам прошлого традиционно обращаются, чтобы критически взглянуть на настоящее, однако Джармуш поставил себе более амбициозную и фундаментальную задачу — перепахать американскую мифологию освоения Дикого Запада и вывернуть наизнанку все бравые истории о рыцарях фронтира и их «диких врагах».

С жанровой точки зрения фильм восходит к традиции ревизионистского вестерна, который появился в американском кино в конце 1960-х и переосмыслял классический вестерн Джона Форда и Говарда Хоукса. Контркультурное поколение 1960-х, дети Вудстока и Вьетнама, прямо заявили, что противопоставление «хорошего белого» и «плохого индейца» должно остаться в прошлом (в первую очередь это касается картин режиссеров Сэма Пекинпа и Артура Пенна). Джармуш встает в этот ряд спустя четверть века и высказывается бескомпромисснее своих предшественников.

В «Мертвеце» индеец по прозвищу Никто, друг и проводник героя Деппа Уильяма Блейка, говорит на языках четырех реально существующих племен (в фильме принципиально не дублируются его реплики), а индейские поселения выстроены по реальным планам существовавших. Сам Никто — герой не менее (а может, даже и более) важный, чем Блейк — именно на его плечах Джармуш проносит антиколониальную повестку. Он, изгнанный своим народом, потомок двух враждующих племен и бывший пленник «белого человека», впитавший его культуру (ведь именно он считает, что Билли Блейк — это реинкарнация Уильяма Блейка), — одновременно и свой, и чужой для всех. Никто. И жив, и мертв.

Романтизм

Уильям Блейк, чье имя носит герой Джонни Деппа, — юный наивный бухгалтер, человек в футляре, который приехал на Дикий Запад быстро заработать деньги и в итоге отправился в путешествие в один конец. А еще Уильям Блейк — это одна из самых загадочных фигур английского романтизма, поэт и художник, мистик с собственной сложноустроенной мифологией, которого многие современники считали сумасшедшим, но он с течением времени стал чуть ли не символом прогресса. И Джармуша, безусловно, интересуют обе эти ипостаси Блейка.

Его мистическому символизму Джармуш находит адекватное визуальное воплощение — галлюциногенный антивестерн, роуд-муви, в котором американский фронтир — это и пограничная зона, и чистилище, по которому путешествуют главные герои. Носителем политических взглядов Блейка, который в течение жизни протестовал против всех главных институций, начиная с брака и заканчивая церковью, а также ненавидел рабовладельческую систему и прямо говорил о том, что в Америке происходил геноцид коренного населения, — становится второй главный герой картины, индеец Никто. Именно он видит в персонаже Джонни Деппа реинкарнацию поэта, и именно он на протяжении всего фильма поэта цитирует. Помимо Блейка в литературном пантеоне «Мертвеца» — Борхес и Кафка (что характерно, про последнего товарищ Джармуша по инди-кино Стивен Содерберг за четыре года до премьеры «Мертвеца» снял максимально отстраненный черно-белый фильм).

Классическая фотография

Образ американской природы в «Мертвеце» явно отсылает к работам «фотографов фронтира», созданным в 1860–1970-е годы. В частности, к пейзажным фотографиям Тимоти О’Салливана, которые были сделаны в ходе научно-исследовательских экспедиций на Запад. На них леса, скалистые окаменелости и вода обретают потусторонний, мистический вид. Взгляните, например, на фотографию Салливана под названием Black Canon, Colorado River (1871) — чем не стоп-кадр из «Мертвеца»? Свою преемственность в работе с образом фронтира Джармуш не скрывает, а, наоборот, открыто стилизует.

Тимоти О’Салливан, Colorado River, 1871

Самая яркая стилистическая особенность фильма — контрастный черно-белый цвет с насыщенными тенями (сам фильм снят на 35-мм пленку), но соль, конечно, не только в этом. В большинстве кадров заметно небольшое виньетирование — затемнение по углам. В свою очередь, это было особенностью съемки на объективы громоздких фотокамер второй половины XIX века. Еще одна формальная деталь, которая отсылает к фотографическому образу, — длительное затемнение в монтажных переходах: такие знаки препинания создают ощущение старины у зрителя и, более того, разбивают фильм на условно фотограммное повествование, где каждый эпизод старается быть если не самостоятельным, то точно уникальным по своему содержанию.

Тимоти О’Салливан, Black Canon, 1871

Сам Джармуш так комментировал этот прием: «По-моему, в том, что касается ритма, картина стоит ближе всего к классическим японским фильмам, по крайней мере, мне так кажется. Во время съемки мы как раз и думали, что сцены будут как бы самодостаточными, их конец не будет определяться каким-то новым изображением».

Контркультура 

Джармуш, который всю свою юность провел в культовой нью-йоркской помойке, клубе CBGB, ответственной за старт карьер Игги Поппа, Патти Смит, The Ramones и еще десятка главных людей в истории альтернативной музыки 1970–1980-х, в каждом своем фильме находил место для этой эстетики, начиная с традиционных камео для того же Игги Попа и заканчивая более глобальными стилистическими приемами. «Мертвец» тут, разумеется, исключением не является — более того, стилистически это одна из самых совершенных работ Джармуша, а Джонни Депп в ней — эталон кинозвезды независимого американского кино 1990-х: Уильям Блейк плюс героиновый шик, парень из XIX века, который, кажется, в любой момент может поменять свою грязную шубу на игги-поповскую косуху или клетчатую рубашку из великой коллекции Марка Джейкобса, посвященной гранжу.

Правда, американская прокатная судьба «Мертвеца» после премьеры на Каннском кинофестивале сложилась не лучшим образом: из-за смешанных отзывов критиков широкий зритель оценил картину по достоинству сильно позже.