Одна абсолютно счастливая семья

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

C 24 ноября по 1 декабря пройдет Московский еврейский кинофестиваль. На открытии покажут «Зону интересов» британца Джонатана Глейзера — один из самых титулованных фильмов года, собравший урожай наград от Гран-при Канн до двух «Оскаров» (за лучший неанглоязычный фильм и звук), но так и не выпущенный в российский прокат. Стивен Спилберг назвал картину лучшим в новом веке фильмом о Холокосте. Кинокритик Лариса Малюкова попыталась разобраться, почему лента, не показывающая насилия, оказалась одним из самых ярких и убедительных высказываний о фашизме.

Первые минуты фильма тревожный эмбиент (композитор Мика Ливай) заливает до краев черный ослепший экран. В увертюре стонущая, монотонная, как боль, музыка ошпаривает, настраивает зрителя: добро пожаловать в ад. Впрочем, ад старательно косплеит райский уголок, убранный цветами. Здесь счастливо обитают комендант Аушвица Рудольф Хёсс (Кристиан Фридель), его заботливая могучая жена Хедвиг и их пять ребятишек. У них чудесный милый-милый дом, сад, бассейн, оранжерея; грядки с овощами и фенхелем, сочные подсолнухи. И земля плодородная — удобренная пеплом крематория, из высокой трубы которого валит черный дым. Аушвиц прямо здесь, «по соседству». Семья коменданта концлагеря почти привыкла к звукам «за стеной»: лай собак, крики, выстрелы, сливающиеся для них в белый шум.

Глейзер не жалеет красок и подробностей райской жизни в дивном аду: Хёсс читает детям на ночь сказку о приключениях Гензеля и Гретель (Кристиан Фридель, перевоплотившийся в верного фюреру стопроцентного нациста, словно прибыл в «Зону интересов» из размышляющей о природе нацизма «Белой ленты» Михаэля Ханеке, где он сыграл сельского учителя). Дружной семьей они сами плывут по сказочно красивой реке на байдарке, и Хёсс случайно вылавливает из воды человеческую кость. У них замечательные семейные праздники, на которые собираются такие же милые соседи с детьми, все веселятся и плавают в бассейне. Фрау Хедвиг (Сандра Мюллер) с подругами подтрунивают над соседкой, которой досталось платье еврейки — тесное, пришлось расшивать. «Королева Освенцима» примеряет перед зеркалом подаренную мужем элегантную шубку, ей идет. В кармане она находит красную помаду. Сын-подросток забавляется игрушками из маминой шкатулки — золотыми зубами. Муж не жалеет себя на работе, стремясь довести до совершенства конструкцию нового, более вместительного и технологичного конвейера казни. Ликвидировано более 700 000 евреев? Надо добиваться более высоких показателей, налаживать ритмичность в расписании эшелонов. Хедвиг пугает возможный переезд, она так привязалась к дому, только-только наладили быт, здесь и безропотная рабочая сила, и пепел для удобрения, который сыновья Хёсса принимают за снег. Она уже и не слышит, как труба крематория гудит-воет.

«Зона интересов» — экранизация сложноустроенного романа Мартина Эмиса (2014), в котором соединились разные жанры — от трагедии до сатиры и любовного романа. Книгу в Британии назвали лучшим романом за четверть века, сравнивали с «Благоволительницами» Джонатана Литтелла, «Мальчиком в полосатой пижаме» Джона Бойна и книгой «Весь невидимый нам свет» Энтони Дорра. И, разумеется, с «Банальностью зла» Ханны Арендт. А в Германии издательства отказывались ее печатать.

Глейзер исследует необыкновенную пластичность этических рамок, сознательную слепоту. Он размышляет о предмете моральной философии — нормализации зла. И создает кинематографическое пространство, в котором уживаются внешнее благолепие, удовольствие от размеренной жизни и леденящий сердце ужас.

Принцип устройства фильма — соединение несоединимого: в одном эпизоде, в одном кадре. Аутентичность в дотошном, почти документальном воспроизведении быта эпохи (фильм снимали десятью камерами в воссозданной по фотографиям копии жилища Хёссов неподалеку от Аушвица) — и современное искусство, воплощенное в музыке, внезапных вспышках цвета. Камера Лукаша Жала («Ида», «Холодная война») любуется нежными флоксами, хризантемами, анютиными глазками — все крупнее и крупнее. Пока весь экран не зальет алый кровавый цвет. Режиссер, в прошлом работавший в театре, экспериментировавший с соц-артом, использует сильные приемы. Например, включает в игровое кино документальную съемку из музея Аушвиц—Биркенау. Двигаемся по коридору мимо витрин, в которых горы чемоданов, обуви, одежды, личных предметов погибших людей — от сумочек до костылей и колясок. А вдохновили Глейзера, по его признанию, архивные снимки, на которых обыкновенные люди, живущие рядом с фабриками смерти по соседству, «получают свое удовольствие от жизни».

Поэтому центральный персонаж фильма — витальная фрау Хедвиг. Сандра Хюллер, сыгравшая главную роль в незабываемом «Тони Эрдманне» Марен Аде и получившая «Золотую пальмовую ветвь» за роль в психотриллере «Анатомия падения», играет «королеву Освенцима» через «язык тела». У Хедвиг рубленая пластика (она движется как заведенный механизм), идеальная, с косичками на затылке, прическа — волосок к волоску, идеально выстиранная и отглаженная одежда. И в этой подчеркнутой телесности заботливой мамаши, умиляющейся цветочками и презирающей безропотных помощниц по хозяйству, — ключ к характеру. Бюргерше не до рассуждений: она живет «по расписанию», занимаясь исключительно семейными делами, Kinder, Küche, Kirche — ее зона интересов. Она не монстр — просто предпочитает закрывать глаза и уши, чтобы «возделывать свой сад». И в этом даже нет никакого художественного допущения, во всяком случае, ее дочь Бригитт в недавнем интервью The Guardian доказывала ровно то же самое: «Она ничего не могла поделать с происходящим, просто старалась быть ласковой с нами и с папой». Вслед за Ханной Арендт Глейзер исследует зло, замаскированное под рутину, банализированное в каждом прожитом дне, в каждом жесте.

Во время показа вспоминаешь и эстетскую «Белую ленту», рассказавшую нам о тихом произрастании вселенской ненависти; и «Сына Саула», проводящего параллели между Холокостом и библейской трагедией. Но еще хуциевскую драму «Был месяц май». Там «мирные» немецкие фермеры тоже удобряли землю пеплом, добытым в соседнем лагере смерти. И были на ферме библейские свиньи, откормленные «отходами» концлагеря. И человеческая рука в финале гладила шевелящиеся на ветру колосья пшеницы на «поле мертвых».

В финале фильма экран снова «слепнет». И нас захватывает неостановимый, несносный, воющий мотив из пяти нот. Тема ползет вверх и срывается. В кромешную тьму.

P.S. «Зоной интересов», хотя, возможно, перевод «Зона влияния» был бы более точным, представители Третьего рейха называли 40-километровую территорию вокруг системы лагерей Аушвиц—Биркенау, отведенную под хозяйственные нужды лагерной администрации.