Виды стыда

ФОТО:
АЛЕКСЕЙ КРИВЦОВ, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В Главном штабе Эрмитажа показали «Стыд» — танцевальный проект труппы musicAeterna Dance с бывшей примой-балериной Мариинского театра Дарьей Павленко. Критик Анна Гордеева поговорила с танцовщицей о том, как пластически раскрыть тему стыда, об опыте работы в балете и театре Пины Бауш и о сегодняшнем состоянии contemporary dance в России.

Белоснежная лестница Главного штаба Эрмитажа заставлена рядами кресел. Площадка у ее подножия стала сценой — и там на белой подставке спит девушка. Во время спектакля она проснется, умоется у зеркала, переживет встречу с кордебалетом и попробует выжить в ситуации пристальной и недоброжелательной оценки коллектива. Это спектакль «Стыд», в котором хореограф Анастасия Пешкова вместе с композитором Кириллом Архиповым постаралась воспроизвести интонацию средневековой мистерии. Получился физический театр — довольно жесткий как в сценах влияния общества на жизнь человека, так и в сценах, где сама героиня разбирается с тем, устраивает ли ее такая жизнь. На роль главной героини труппа musicAeterna Dance, прежде существовавшая довольно замкнуто в рамках вселенной Теодора Курентзиса, пригласила Дарью Павленко — в прошлом приму-балерину Мариинского театра и единственную из российских прим, у которой был контракт с театром Пины Бауш в Вуппертале. Сейчас она работает как свободный художник.

Как хореограф описывала вам вашу задачу в спектакле?

Настя очень подробно работает именно в режиме «здесь и сейчас». Когда мы с ней разговаривали на тему стыда как такового, я поняла, что она очень хотела избежать линейного, нарративного повествования. Она мыслит немножко по-другому. И мне стало ясно, что моя задача — просто поверить и следовать за ней. Тема стыда очень трудная, и она взята без всякой опоры, музыкальной или литературной. То есть опора только на чувства, ощущения — ее, мои и тех, кто участвовал в этом спектакле. Нащупать эту линию было очень сложно, она как бы выстраивалась в процессе. И мы просто поверили и пошли вместе. 

Можно ли узнать куда? 

Мы пошли в исследование стыда как такового. И эта линия выстроилась очень интересно. То есть если первая часть — более бытовая, что ли, то вторая, начиная с «черной дыры» (когда артисты надевают маски, а я просто очень медленно пересекаю сцену, как будто попадаю в «черную дыру» и выхожу уже в подсознание) — это какое-то другое измерение. Этот путь — достаточно болезненный, где-то, может быть, страшный, но очень честный, а я очень люблю честность в искусстве.

Стыд — это моральная категория. При этом ХХ век особенно отметился интересом к искусству, принципиально отодвигающему мораль из сферы творчества. Как вы считаете, нынешний спектакль имеет какое-то отношение к понятию «мораль»?

Более чем. Мне кажется, Насте удалось показать стыд не только мой личностный, как персонажа, который испытывает этот стыд, но и стыд так называемый испанский — за то, к чему я прямого отношения не имею, но осознаю это в моменте, и это становится моим стыдом тоже. Причем стыд может привести и к разрушению личности, и к обретению какой-то силы.

В программке перечислены имена и фамилии всех, кто делал спектакль, но нет никакого обозначения ролей. Если говорить о вашей роли — как бы вы все-таки эту девушку обозначили? Кто она?

Она просто человек. Это обобщенный образ просто человека, причем я бы даже сказала, что без какой-то гендерной принадлежности. То есть нету имени, возраста и пола.

А чья вообще была была идея, что вы в этом проекте участвуете?

Я точно сказать не могу, но это было после показа «Дуо» в БДТ, когда на нем присутствовали Анна Гусева и Настя Пешкова (спектакль — двойной бенефис Дианы Вишневой и Дарьи Павленко, поставленный два года назад Павлом Глуховым. — Прим. The Blueprint). Тогда у них родилась идея сделать какой-то совместный проект. Сначала все это чуть-чуть заглохло, потом мы снова встречались и наконец решили, что нам троим это интересно.

Насколько хорошо вы знали работы Анастасии Пешковой как хореографа?

Я их не знала совсем, честно говоря. Я знала о существовании musicAeterna Dance, но не видела их работ. То есть мне прислали видеозаписи уже после того, как у нас была встреча и мы поговорили. Я посмотрела YOUKALI, посмотрела «Персефону». И мне стало интересно, потому что это перформативное искусство. Это танцевально-пластические спектакли с очень мощной драматургией. И это их очень сильно отличает от того, что происходит в современном мире танцев в России.

Ваш предыдущий опыт танцовщицы — опыт мариинской балерины, опыт артистки в театре Пины Бауш — помогал ли вам в работе над этим спектаклем? Или, может быть, мешал? 

Наверное, и помогал, и мешал в какой-то степени. Но я свой опыт Мариинского театра уже давным-давно не то чтобы откинула, он есть, конечно, и без него никуда, но в такого рода спектаклях он не нужен. Здесь про другое. Танцтеатр Пины Бауш больше помог, потому что они меня научили безапелляционной честности на сцене. При выражении эмоций, ощущений, чувства и всего — работает все. Работает каждый палец, каждый взгляд, все тело становится проводником этого всего. И тут нет какой-то красоты, которая присуща классическому балету, здесь вообще не про это. Здесь красота иная. И она мне очень нравится.

"‎

Cтыд может привести и к разрушению личности, и к обретению какой-то силы

"‎

Насколько вы чувствовали себя своей или не своей в труппе musicAeterna Dance? У вас вот такой опыт, вы такая артистка. Есть народ с совершенно иным опытом, набранный по другому принципу. Как вы находили контакт на сцене?

Слушайте, я какая-то в этом смысле всеядная, я очень легко на самом деле схожусь с людьми. Где бы я ни работала, это не только театр Пины Бауш, это, например, и постановка «Ромео и Джульетта» Максима Севагина в МАМТе, — я как-то легко вливаюсь в коллектив. Может быть, потому, что я не «включаю звезду» или что-то такое. Я считаю, что для меня это полное обнуление. Вот ты попадаешь в какое-то место — и становишься одной из. И поэтому мне было очень комфортно. Все ребята отличные, идут на контакт, и ты с ними становишься на одну позицию, не выше. И, да, мой опыт — он есть, и он помогает мне и, возможно, им, но все равно — в общении это не сказывается. Я одна из них.

Эта танцевальная компания входит в сообщество коллективов Теодора Курентзиса. Накладывает ли это какие-то ограничения в работе? Было ли какое-то взаимодействие с другими коллективами?

Нет, практически никакого взаимодействия не было, кроме того, что Кирилл Архипов написал музыку, а он является резидентом musicAeterna. Теодор был на прогоне, и ему спектакль понравился.

Ходите ли вы на спектакли контемпорари и представляете ли себе общую картину современного танца в России? Как вы ее оцениваете?

Когда у меня есть возможность, конечно, хожу. Смотрю спектакли «Каннон Данс» в Петербурге, стараюсь не пропускать то, что представляет Context Дианы Вишневой. Часто в Москву езжу, когда есть какая-то интересная возможность посмотреть. Но в том, что я вижу, маловато разнообразия. Мне симпатично, когда театры пытаются пробовать разное. Например, «Балет Москва» привозил в Эрмитажный театр программу «Ракурсы» — там можно ковыряться в деталях касательно сценографии, костюмов, но они пробуют разные пути, и мне это нравится.

Можете ли вы сформулировать тенденцию развития современного танца в России?

Современный танец в России — он больше про какую-то такую телесность, физуху. Ты, когда смотришь, отдаешь дань уважения мастерству танцовщика или танцовщиков в движении. Если это 10—15-минутная зарисовка, это впечатляет — как тело работает, как танцовщик его использует, и так далее. Но когда эта работа претендует на длительность, сюжетность, идейность... Это совершенно не значит, что должен быть сюжет, драматургическая основа, литературные источники. Но даже если в названии есть заявка, то я как зритель ожидаю, что мои рецепторы что-то считают, какой-то код, который зашифрован в этом движении, в этом спектакле. Часто я этого не считываю. А для меня физический театр немыслим без какого-то внутреннего содержания. То есть даже в DV8 (английская компания, созданная в 1986 году, основатель которой Ллойд Ньюсон указал «физический театр» в названии труппы. — Прим. The Blueprint) важна очень мощная внутренняя наполненность танцовщиков. И она есть, хотя это чисто физический театр.

Будет ли повторяться спектакль «Стыд», можно ли будет его еще увидеть?

Я предполагаю, что вполне возможно, потому что вчера мы общались с Анной и Настей, и они спросили меня о занятости в июне. Надеюсь, мы будем прокатывать этот спектакль, потому что есть спрос. И даже если для кого-то это спорная работа, она не безынтересная и не пустая.