На всех каналах

текст:

дарья коноваленко

59-я Венецианская биеннале в самом разгаре — и для тех, кто в этом году все-таки собирается доехать до главного смотра современного искусства, продюсер культурных проектов Дарья Коноваленко по просьбе The Blueprint рассказала о лучших национальных павильонах, составила их карту и попыталась понять, уместно ли сейчас в принципе путешествовать и получать от этого удовольствие.

Венеция во время биеннале: между 

Met Gala и open air

ДАРЬЯ КОНОВАЛЕНКО

Брюс Науман говорил, что художники не решают проблемы, они изобретают новые. Оказавшись в первый раз на Венецианской биеннале в, кажется, уже ненастоящем 2017 году, я приняла решение связать свою жизнь с современным искусством. Стоя со слезами на глазах в итальянском павильоне, я понимала, что ничего не понимаю, но мне безумно хочется разобраться. Так начались школы современного искусства, курсы, волонтерство и работа. Дала себе обещание приезжать на каждую, чтобы отслеживать личный и профессиональный прогресс, а еще развивать вкус и насмотренность. Почему это важное событие? Биеннале для деятелей культуры все равно что Met Gala для любителей моды.

Поэтому с ночной пересадкой, со сменой аэропорта в Стамбуле, евро, купленными и по 120, и по 70 рублей, с фейковой пресс-картой закрывшегося в России издания для экономии на входных билетах я оказалась в Венеции. Приехала пропустить себя через жернова искусства, обнулиться и ответить себе на вопрос, что изменилось за последнее время. Да, вот так, в 2022 году, во время тлеющей пандемии и в разгар «спецоперации», оценив все собственные привилегии, прилетела посмотреть на культурное соревнование стран и пришла к удивительным выводам. Скажу честно, хотелось все критиковать. Спойлер: так и не получилось.

С апреля по ноябрь идет 59-я по счету биеннале с метафорическим названием «Молоко снов» и первым в истории куратором-итальянкой Чечилией Алемани. В этот период Венеция делится не только двумя основными проектами — в Джардини (сады) и Арсенале (судоверфь) — по всему городу раскиданы выставки, национальные павильоны и спецпроекты.

Название для основной экспозиции взято из книги Леоноры Каррингтон — сюрреалистического трактата, воображаемого пути сквозь метаморфозы тела. Сюрреализма действительно было много, и, забегая вперед, он проявлялся не только в искусстве. Состав участников уже кураторский вызов — в основном проекте 213 человек, 180 человек — дебютанты, а доля мужчин среди участников составляет всего 10 процентов. «Золотой лев» за лучший национальный павильон достался Великобритании, представленной Соней Бойс, а лучшим художником основного проекта выбрана американка Симона Ли.

Как адепт фестивалей могу сравнить Венецию во время биеннале с Tomorrowland или Sziget, только без кемпинга. Брендинг проекта встречает вас в аэропорту и не отпускает ни на минуту. Город увешан рекламой выставок: они на Вапоретто, на кофейных стаканчиках, на стенах. В воздухе царит искусство, в каждом втором доме выставка. Первый день я посвятила только Джардини: на осмотр нужно несколько часов. По настроению вход в Джардини тоже похож на фестивальный: ажиотаж, огромная очередь, люди с веерами, блестки, группы скейтеров. Так и хочется крикнуть Let’s fucking go и разбить гитару. Пройдя входную группу (fun fact: при покупке билетов на Венецианскую биеннале нужно оставить информацию о своем способе перемещения для подсчета углеродного следа) обнаруживаешь благодать: люди сидят на траве, попивают напитки со льдом и оживленно обсуждают увиденное. По левую руку встречает испанский павильон, который почему-то решил выставить пустоту (экономия на дорогой логистике в Венецию?). Идем дальше. В павильоне Бельгии живопись Франсиса Алиса висит на сиреневых стенах, демонстрируется видео о природе детских игр. Мысленно начинаешь раздавать оценки странам по логике «Евровидения» — ten points goes to («выбери страну»). Павильону Эстонии накидываю пару баллов за классный шрифт, но снимаю балл за перегруженный смыслами текст. С этого момента между странами начинается негласное соревнование. Увидено только три национальных павильона, а впереди еще 77. Интересно, кто бы выиграл, если бы страны раздавали баллы друг другу?

Национальные павильоны: феминизм, телесность и отмена России

Продолжая прогулку (осмотром это назвать сложно) в саду под стрекотание стрекоз, натыкаешься на белый фасад первой части основного проекта с огромными буквами La Biennale с радужным топором, воткнутым в стену, и огромными акулами на фасаде. При входе — слон Катарины Фрич в натуральную величину из темно-зеленого полиэстера расположен под расписанным фресками куполом. Здесь и начинается сюрреализм. Основные мотивы — петчворк, ремесла, телесность. Отличительная черта этого года, а именно 80% женщин-участниц, дает об этом знать в пространстве. Здесь все: и тонкие архивные вещи, и капсулы времени, и инстаграмные неоны, и кинетическое искусство, и обилие живописи. В пространстве душно: невольно радуешься отмене масочного режима. За душу взяла серия фотографий «Мама» польской художницы Анеты Гжешиковской с силиконовой скульптурой матери, которую художница обнимает и моет, хоронит ее в грязи, разрисовывает лицо — все время понимая, что это всего лишь кукла.

У биеннале своя карта мира: Уругвай соседствует с Австралией, а Сербия делит здание с Египтом. Геополитическая ситуация тоже меняет устройство биеннального мира. Первые павильоны объединяет тема тела: эротические скульптуры, вдохновленные равенскими мозаиками, в павильоне Венгрии, и павильон Бразилии, отдаленно напоминающий блокбастер «Мир тела» на ВДНХ, с входом в одно ухо, выходом через другое и огромной кровавой раздувающейся маткой. Интерес к телесности — это последствие пандемии и новообретенная тактильность? Для входа в павильон Венеции нужно снять обувь и пройтись по безупречному белому мрамору, задержаться на пару минут около скульптуры женщины, гадая, живая ли она, и выйти через японский сад.

Египет встречает огромными розовыми надувными скульптурами, напоминающими коровье вымя. Параллельно начинаешь мысленно считать количество изображений вагин. Синий океан шумит на видео в темном павильоне Сербии. Это тоже про пандемию, когда мы все смотрели через экран, или моя интерпретация? Идеально выверенное по композиции видео с одним пловцом на дорожке заряжает спокойствием и силами для дальнейшего буйства красок в Австрии — авторский космос, сексуальная революция и даже футболка Etudes. Интересно на примере именно этого павильона изучить уровень фандрайзинга в стране — тут аж четыре уровня партнеров проекта от серебряного до платинового.

Продолжение осмотра пролегает через Францию с иммерсивным театром под названием «У мечты нет названия». Здесь следы съемочной площадки, окурки в пепельницах, винил, бар и атмосфера франко-алжиро-итальянского кино эпохи 1960-х. Победительница-Британия представляет персональную выставку Сони Бойс с поющими женщинами, телевизорами и ромбами на стене, от которых рябит в глазах.

В павильоне Германии искусствоведческая радость узнавания: оммаж Germania Ханса Хааке 1993 года со взорванным полом. Здесь мы видим деконструированный павильон: псевдоархеологию и размышления о фашистской эстетике. В стильном павильоне Австралии геометричный видео-арт: в черном кубе зебры сменяются протестами. Саунд-художник Марко Фусинато представляет шумовой перформанс под названием «Катастрофы» со звуками скрежещущей электрогитары на протяжении двухсот дней. В Дании скандинавский стиль встречается с авторской мифологией, и гиперреалистичные скульптуры мертвых полулошадей-полулюдей среди сырого склепа пугают не на шутку. У Америки убедительная выставка скульптур Симоны Ли.

Ровно напротив находится «Площадь Украины», созданная за пару недель до открытия биеннале. В центре инсталляции Дана Космина белые мешки с песком, похожие на те, которыми украинцы обкладывают памятники, чтобы защитить их от ударов. Вокруг репродукции картин украинских художников, созданные за последние сто дней, — на опаленных столбах.

Отдельная история — российский павильон. В меня полетят камни, но я считаю, что это одно из самых ярких высказываний — звонкая пустота. Ничего. Стыд. Отмена. Бывают случаи, когда отсутствие действия говорит больше, чем само действие, — это именно тот случай. Художники Кирилл Савченков и Александра Сухарева заблаговременно отказались от участия в этом году. Павильон, впрочем, не раз становился местом высказываний: директор Киевской картинной галереи Юрий Вакуленко стоял с украинским флагом, художник Вадим Захаров (участник 2013 года) стоял с плакатом, художница Катя Марголис развесили сине-желтые венки, белорус Алексей Кузьмич дописал к Russia слово Belo красными буквами и скандировал «Хайль Гитлер!». Сейчас свежереконстуированный павильон стоит одиноко, как enfant terrible, а вокруг гуляет один скучающий охранник. Проходя мимо, я почувствовала жгучую обиду за коллег по цеху, за наше общее дело и мечты. Закрыто также пространство фонду V-A-C Zattere, которое в 2019 году гремело на всю Венецию.

Второй день был посвящен Арсеналу. Здесь киборги, цветастые гобелены, мутанты, вазы, снова обилие изображений половых органов. Встречает нас снова Симона Ли с эффектной скульптурой, и начинается погружение в пестро-аляповатый круговорот, взрывающий мозг. Глина, лабиринты из земли, уретры из папье-маше, зеленые залы, синие залы, гигантские скульптуры, ботаника — Диснейленд для взрослых. Видео про коитус с деревьями, стразы, шерсть, соблазнение роботов. Отдельные работы будто делал Сальвадор Дали. Много фотографий. Отлетевшая живопись Джамиана Жулиано-Виллани ведет по QR-коду на сайт по продаже кетчупа. Фильм Марианны Симнетт с узнаваемой БДСМ-тематикой можно посмотреть, расположившись на меховой кишке. Лошади с содранной кожей Рафаэллы Вогел везут эрегированный пенис. Узнаваемая работа Барбары Крюгер с графичным заявлением. Здесь мы встречаем и шпалерное ткачество Жени Мачневой, и фотографии Марии Васильевой, родившейся в Смоленске, — двух русскоязычных художниц, представленных на основном проекте. В каждом новом зале задаешься вопросом — «Какой аттракцион ждет за плотными шторами?». На выходе из основного павильона случается морально-эмоциональное обезвоживание, а впереди еще национальные павильоны.

Национальные павильоны Арсенала снова нарушают все географические устои: Сингапур соседствует с Люксембургом, рассуждая об уничтожении литературы и будущем знаний на примере книги «Pulp. Краткая биография изгнанной книги». Через павильон Украины просматривается цветастый павильон Косово с коврами, живописью, вышивками, изображающими сцены с участием животных, детей, акробатов и музыкантов. Таким образом фольклорные мотивы поддерживают сюрреалистичную тему основного проекта: животные говорят и музицируют, люди превращаются в птиц, люди сочиняют музыку для животных и становятся гибридными существами. В павильоне Аргентины задерживаешься на анимационной видеоинсталляции Моники Хеллер, в котором персонажи строят абсурдный метафизический мир, деконструируют и реконструируют себя в бесконечных временных петлях. Латвия показывает серию тончайшей керамики с эротическими мотивами, а Новая Зеландия выбивает из колеи проектом Paradise Camp про третий пол и их дрэг-интерпретациями картин Поля Гогена. На стенах павильона Словении классическая живопись, а дети на полу лепят куличики из песка, и это не часть экспозиции. Чтобы посмотреть павильон Италии, придется отстоять очередь: «История ночи и судьбы комет» Джан-Марии Тосатти представляет собой почти театральную инсталляцию о природе отношений между человечеством и природой, между мечтами и ошибками прошлого и перспективами будущего.

Выставки-сателлиты: грандиозный Кифер
и проект Prada как пример идеального взаимодействия моды и искусства

Обязательно нужно посетить выставки-сателлиты. Ради Ансельма Кифера в палаццо Дукале на главной площади Сан-Марко я встала в не свойственные мне 8 утра, чтобы обойти очередь из туристов, которые идут во дворец. Выставка с поэтичным названием «Эти труды, будучи сожжены, в конце концов прольют немного света» грандиозная: многометровая живописная инсталляция расположена в помпезном пространстве дворца. Стоишь посередине и не веришь, что твои глаза это видят, ладони холодеют. Как и многие выставки тут, коммерческая выставка удачно мимикрировала под музейную: среди организаторов галерея Gagosian. Выход, кстати, не через сувенирную лавку, а через тюрьму. Ретроспектива индийского художника Аниша Капура расположилась сразу в галерее «Академия» и в палаццо Манфрини. Много цвета, обмана зрения, самая черная на земле краска и кровожадная инсталляция посередине, отсылающая к военным действиям. В палаццо Чини — легенда концептуализма Йозеф Бойс, в Пунта-делла-Догана — Брюс Науман и Марлен Дюма, в палаццо Диедо — Стерлинг Руби, несколько объектов Марка Куинна разбросаны по городу, Дан Во в Fondazione Querini Stampalia, Георг Базелиц в палаццо Гримани, Дэниэл Рихтер в Scuola Grande di San Fantin и, конечно, постоянная коллекция в Peggy Guggenheim. Все еще думаете, что получится все посмотреть за пару дней?

Аниш Капур

Проект Human Brains в Fondation Prada — пример идеального взаимодействия моды и искусства, а еще лучшая реклама бренда. На входе встречают медиаторы в плотных рубашках с лаконичным лого и на идеальном английском рассказывают о современных исследованиях мозга. Фантастический уровень внимания к деталям, есть чему поучиться: звук инсталляции играет в том месте, где ты смотришь инсталляцию, без наушников, бледно-салатовый неон подсветки проложен по темному лабиринту выставки, раздаточный материал простой, но стильный. На проекте сошлись исторические объекты, выдумка, научные фильмы и всего одна художественная работа: философы с пяти континентов вещают с 22 экранов об изучении мозга, теоретических моделях и ментальных заболеваниях, которые пропущены через социальный, политический и личный дискурс. Архитектура поддерживает идею: темные коридоры напоминают потемки мозга, а научные фильмы ты смотришь в медицинском амфитеатре — как будущий нейрохирург на лекции. Так и должна выглядеть выставка современного искусства: междисциплинарность отвечает на вопрос, как мы воспринимаем визуальные материалы сегодня. Захотелось ли после этого купить сумку Prada, хотя на месте нет никакого брендинга, кроме лаконичного названия и лого? Да (но, честно говоря, и до этого хотелось).

Заключение: Украина, отсутствующие яхты олигархов и вопрос «уместности»

О том, что сейчас происходит в Украине, не забываешь ни на секунду, — книга Владимира Зеленского в аэропорту, сине-желтые баннеры и флаги в окнах вернут любого из сказки в реальность. Помимо инсталляции в Джардини павильон Украины в Арсенале показал проект «Фонтан истощения. Высокая вода» Павла Макова — инсталляцию из 78 бронзовых воронок, который был придуман в 1995 году и символизирует усталость общества от неопределенности того времени. Приобрела ли работа новое толкование, учитывая ситуацию, вопрос, но смыслы в глазах смотрящего. Немецкая галерея Konig показывает киевскую художницу Жанну Кадырову. Крупную выставку открыл олигарх Владимир Пинчук в своем арт-центре с цитатой Владимира Зеленского «Мы отстаиваем нашу свободу» в качестве названия. Здесь 300 портретов украинских матерей, потерявших своих сыновей, и работы звезд современного искусства, таких как Такаси Мураками или Дэмиен Херст. На набережной у Военно-морского музея звучит сирена воздушной тревоги, а по городу висят манифесты CANCEL RUSSIA c призывом обратить внимание на украинскую культуру.

Я не я, если не расскажу про арт-рынок. Грандиозное открытие со сливками арт-сообщества уже отгремело, и номера в отелях стоят не по миллиону за сутки. Только россиян почти не было: ни яхт российских олигархов, ни традиционного жирного русского веселья. Мы хотели, чтобы международная пресса писала о нашей культуре, и теперь она это делает. Получите — распишитесь. Vanity Fair опубликовали захватывающую статью о «ГЭС-2» и судьбе российских яхт в Венеции: «В последнее время Венецианская биеннале стала излюбленным местом олигархов. В следующем месяце, когда в городе каналов начнется само событие, их вероятное отсутствие может стать предвестником того, что произойдет на арт-рынке». Другими словами — больше никаких вечеринок.

Так что Gagosian и David Zwirner активно промоутируют своих художников, представленных в Италии, — в сторис. Все прекрасно понимают, что в мае — Венеция, в июне — Art Basel, и художники, которых показали в Венеции, там взлетят в цене. Как написал известный автор культурных мемов @jerrygogosian, Аrt and money should fuck but should never sleep in the same bed.

Основной комментарий в рунете по поводу основного проекта — сделано аккуратно, без вызова, осторожно. С таким настроением я и ехала. И понимаю почему — приезжая сюда с красным паспортом, ты чувствуешь себя лишним на этом празднике жизни. Хочется острых высказываний, чтобы было больно не только тебе, хочется диалога, а тут гобелены и почти ничего про насилие. Я много спорила, должно ли искусство говорить о «свежих» проблемах современности. Сейчас я думаю, что не должно. Мир устал. Люди устали страдать, а страдания только начались. Пандемия забыта — отголоски только в болгарском павильоне, где говорят об одиночестве во время карантина. Очевидно, что последствия событий последних трех лет нам еще предстоит осознать. Оказалось, что самым сюрреалистичным стала не выставка, а ее восприятие. Главное слово поездки — «дереализация».

В наш лексикон плотно вошло слово «уместность». Уместно ли путешествовать сегодня и получать от этого удовольствие? Сидя вечером на площади Санта-Маргарита с другом из Грузии, живущим в Америке, разговаривая на английском языке и обсуждая Чайковского, будучи русской с украинской фамилией, я перестала понимать, где проходит граница этой «уместности».

После арт-марафона в пояснице неприятная усталость. Пройдено 60 тысяч шагов. сделано 246 фотографий, написано 8 листов заметок. Глаза раздражены от красоты. Хотела бы я более острых высказываний? Да. Но хотела бы я отказаться от них и выдохнуть? Тоже да. Чувствовала ли я себя лишним человеком? Нет. Я воспитана космополитом и человеком мира. Хочу ли я это критиковать? Да. Но выбираю этого не делать. Хорошо там, где нас нет.