дети стреляют: что делать

Лиля Брайнис

Утром 20 сентября в Пермском государственном университете 18-летний студент Тимур Бекмансуров открыл стрельбу. По данным Минздрава, пострадали более 20 человек. Совсем недавно, 11 мая, в казанской школе № 175 ее бывший ученик, 19-летний Ильназ Галявиев, убил девять человек — семь школьников и двух взрослых. Еще 23 человека получили ранения, из них 20 — дети. Это был один из крупнейших шутингов в российской истории. Новая трагедия вновь поднимает волну обсуждений: как предотвратить подобные случаи и кто в них на самом деле виноват? Лиля Брайнис, социальный психолог и директор фонда «Шалаш» (который работает с проблемой трудного поведения у подростков) считает: одной причины никогда не найти, но за каждым таким страшным поступком всегда стоит неумение — и необученность — справляться со своими эмоциями без агрессии.

К

огда происходит что-то ужасное — людям свойственно искать причины. В ситуациях когда никто ничего не контролирует, мозг хочет контролировать хоть что-то, и заставляет нас искать ответы. Мы хотим знать прямо сейчас, кто виноват и что делать, чтобы это больше никогда не повторилось.

Правда в том, что единственно верного ответа не существует. Произошедшее — акт чудовищной агрессии, а у агрессии всегда несколько причин.

Что такое агрессия? Это способ выразить очень сильную эмоцию. Почему люди выбирают именно такой способ? В одних случаях, потому что подавляют злость, страх, растерянность, разочарование, и в какой-то момент происходит «эффект сжатой пружины» — то что давно сдерживали, прорывается наружу под воздействием триггеров с разрушительной силой. В других случаях агрессия — это поощряемый способ выражать свои эмоции и решать конфликты. Например, мальчиков с детства учат «постоять за себя», «дать сдачи», а плакать до сих пор часто запрещают. В итоге статистика говорит нам, что 90% подростковых преступлений совершают юноши (по статистике МВД за 2018 год).

В предотвращении ситуации шутинга, как и в случае любой другой чудовищной трагедии, не существует одного волшебного решения, которое бы гарантировало нам результат. Все потому что такие происшествия — результат сочетания факторов. Одно мы знаем совершенно точно, что детей нужно учить выражать эмоции безопасно и разными способами.

В злости, грусти, обиде, отчаянии и других «непредпочитаемых» эмоциях нет ничего плохого, мы все их постоянно испытываем. Но многие из нас, даже будучи взрослыми, не всегда знают, как эти эмоции распознать, и что с ними делать, как их выразить разными способами, которые не причиняли бы вред себе или окружающим. А взрослые, которые не умеют управлять своим гневом или другими сильными эмоциями, вряд ли смогут научить этому детей.

Когда мы говорим о ситуациях школьной травли, драках или других проявлениях трудного поведения, позиция «сами разберутся» очень вредна. Дети не могут сами разобраться с травлей, пока взрослые их не научат это делать, они не могут разобраться с собственными эмоциями и безопасными способами их выражения, если взрослый им последовательно этого не показывает и не рассказывает как можно действовать иначе.

По нашей статистике, 90% учителей сталкивались с проявлением трудного поведения в классе и только 6% учителей получают надбавки за работу с трудностями поведения. В пединститутах не учат, как справляться с различными опасными ситуациями — как остановить агрессию, как поговорить с участниками травли, как поддержать жертву. Дети проводят в школе большую часть дня, и школа просто обязана быть безопасным пространством, где не страшно ни стать жертвой травли, ни жертвой внезапного акта агрессии. Мы в фонде «Шалаш» стремимся к тому, чтобы эти инструменты у учителей были, и точно знаем, что их применение поможет и взрослым и детям достигать не только хороших результатов, но и научит детей выражать свои эмоции и действовать иначе.

Не стоит взрослым и начинать «типизировать» детей, выделяя тех, кто как-то отличается от других. Мы все разные, и такая типология может усугубить положение: детей начнут травить, перестанут с ними разговаривать и общаться, и, что будет катастрофой для ребенка, исключат из социальной группы. Но что можно сделать — научиться принимать сигналы от детей, которые не знают, что им делать, и помочь им прожить опыт, научить их действовать иначе.

Помимо школы, у детей, как правило, есть семья, есть среда, в которой они живут, растут и общаются, есть некий круг сверстников, которые их принимают или отвергают. Безусловно, в происходящем нельзя винить что-то одно: только систему школьного образования, или родителей, или среду.

Взрослым нужно научиться слушать и слышать детей, разговаривать с ними, обсуждать эмоции и чувства, и разные их проявления. Детей слишком часто ругают за «ябедничество», в нашей культуре принято считать, что это что-то стыдное и неприятное. Когда ребенок «ябедничает» — он или она обращается ко взрослому за помощью и поддержкой в тех ситуациях, с которыми не может справиться самостоятельно. И если ребенка в эти моменты отвергать — велика вероятность, что в следующий раз он не захочет рассказывать о том, что происходит.