Художница Аполлинария Брошь

В середине апреля в ММОМА открылась выставка «Потри нос бронзовой собаки», объединившая молодых российских кураторов и художников. В числе ее участников — московская художница Аполлинария Брошь, дочь издателя и коллекционера Пьера Броше и художницы Анны Броше. Аполлинария начала выставляться с 16 лет, представляла себя в виде героинь Роя Лихтенштейна и сотрудничала с VICE, а в ММОМА показала свой новый проект из керамики. The Blueprint поговорил с ней о суевериях, Диснейленде, Мишеле Гондри и детстве в артистической семье.

Как ты описываешь себя, когда знакомишься с людьми на вечеринке?

Скорее всего, придумаю себе персонажа. Но это, конечно, зависит от вечеринки: обычно просто говорю, что я Аполлинария, что я — художник. Про мои работы из глины первым встречным точно не рассказываю.

Тогда расскажи мне. С чего все вообще началось? Помнишь, какой первый объект слепила?

Глина — это материал, который в нашем университете дают бесплатно. Я учусь в парижской академии Beaux-Arts, куда я сначала поступила как фотограф. Но быстро поняла, что контролировать финансы на проявку и печать у меня не получалось. Фотографировать — по-прежнему очень дорого, и с каждым годом становится все дороже. Тогда я стала высматривать, что нам из материалов институт предоставляет. А он дает глину, дерево и мрамор.

Первый объект, который я сделала, — береза с человеческими глазами из керамики. Мы с другом Кевином делали проект по Транссибу для Стэнфордского университета. В городе Березники — это такое дикое место с полупровалившимися под землю заводами и школами — бирюзовое озеро, куда сливают удобрения. Рядом был странный березовый лес, на стволах которых почти не было веток, а на месте их среза были как будто бы глаза. Это место меня дико вдохновило.

В твоем инстаграме один из твоих друзей спрашивает тебя: «Ты что, попала в Диснейленд?» А ты отвечаешь: «Да вся моя жизнь — это Диснейленд». Я смотрю на твои объекты и вспоминаю Мишеля Гондри — с его детским, немного пошлым, немного плюшевым и довольно безумным взглядом на повседневность. Ты согласна с этим сравнением?

В Диснейленде я впервые оказалась довольно поздно — лет в 16, наверное. Но мне всегда нравится находить какие-то пространства, которые живут по своим особым законам в нашем мире. Как детские площадки или американские внутренние дворы с грязным бельем позади мотеля. Такие пространства секретов и тайн, где сушатся убитые перестиранные мягкие игрушки, парадные трусы, и все покрывается плотным слоем пыли от гоняющих туда-сюда тачек. До моей жизни в Америке цвета были поспокойнее — а теперь у меня пошла какая-то жвачечная феерия.

А про детство — в него, как мне кажется, я погружаюсь с каждым годом все сильнее. И в обычных объектах начинаю замечать что-то такое: вот, например, мой ковер-тигр, который чувствует себя плоским и пустым, которому нужна баночная терапия, чтобы разогнать в нем кровь.

В ММОМА ты участвуешь в выставке про суеверия. Сама считаешь себя суеверной?

Когда живешь в России, постоянно чувствуешь, что из бытовухи выглядывают русалки, лешие и домовые. И есть куча правил про то, как и куда можно ходить. Пока я готовилась к этой выставке, даже купила «Базовую книгу суеверий» на английском — чтобы сравнить то, что есть у нас и у них. В результате в ММОМА у меня получилась игровая площадка, такой общеобразовательный курс по всем суевериям. С какими-то личными историями, конечно, вроде пакета с черными котятами. Ужасная была история: в детстве я зацепилась ногой за пакет в речке, а в нем было несколько мертвых котят. И дедушка мне сказал, что эти коты — приведения пакета, которых нужно оставить в реке, чтобы они играли с рыбой.

Про мои суеверия что могу сказать — если вернусь домой, когда забуду что-нибудь, обязательно подбегу к зеркалу и высуну язык. Было смешно, когда мы жили в Париже компанией из Москвы: каждый из нас все время что-то забывал и мы просто по очереди показывали язык зеркалу — как какие-то сумасшедшие.

Вот конкретно сейчас чем, как тебе кажется, Москва отличается от Парижа?

Сейчас что здесь, что там — везде наступает лето, и все начинают сходить с ума от восторга, счастья и безумных танцев. В Москве закрылся «Симачев», и многие в печали и тоске. Для Москвы существовали какие-то важные места, и их закрытие воспринимается как гигантская травма. А в Париже все на это давно забили, и места продолжают исчезать. Там все устраивают свои андеграундные места без лицензии на алкоголь на одну ночь, стараются что-то сделать сами. Этого не хватает в Москве. Самая большая проблема Парижа в том, что мало у кого есть дача: там иметь загородный дом — это люкс, уехать от города куда-то подальше стоит диких денег. В Москве же, когда понимаешь, что дошел до точки, всегда есть быстрая возможность уехать в сосновый лесок или в никуда. Главное — не на Николину Гору, там веселье только будет продолжаться.

Под твоей американской фотографией в фейсбуке топлес и в платочке ты написала «спасибо родителям, что воспитали нас нудистами». А что вообще самое главное из того, чему тебя научили родители?

О, они прекрасно воспитали нас с братом — дали полную свободу. Сказали: «Делайте все, что хотите, мы вас поддержим». Я думаю, это лучшее, что могут дать родители. Но не надо думать, что мы жили в атмосфере тотального дебоша: дома при этом все было строго. В Москве, кстати, все обращают внимание на мою фамилию, а в Париже как-то с этим полегче, у каждого второго родители — известные режиссеры, музыканты, художники, и никто не обращает на это внимания. Твоя фамилия никакой роли там не играет.

Твой папа - известный коллекционер. А какие у тебя отношения с вещами?

Он мне привил желание составлять маленькие коллекции. Смешно, что в нашей семье есть немного постсоветского желания ничего не выкидывать. Но несмотря на это он строго меня приучил к тому, что нужно знать — что именно ты коллекционируешь и почему. С этим у меня каждый раз по-разному: сейчас я собирала проект по мотелям и хранила маленькие напоминания про них. Каждый раз я нахожу себе новую «прустовскую Мадлен», а через два месяца она может выглядеть уже совсем по-другому. Это может пахнуть обсессивно-компульсивным синдромом даже, когда ты не можешь выйти из пространства и стараешься полностью погрузиться в него.

Что такое красота, как ты думаешь?

Это когда что-то задевает твой взгляд: ты что-то заметил и понимаешь, что хочешь еще раз посмотреть, хотя надо бы уже идти дальше. Это может быть все, что угодно - природа, жизненная сценка. Для каждого красота - это свое

Подписывайтесь на наш канал в YouTube, будет интересно.