Маша Рева

интервью:

катя чувашова

продюсер:

лиза донских

фото:

стефан лисовски

Сегодня, кого ни вспомнишь классного из мира искусства или моды, — обязательно окажется, что у них была коллаборация с художницей Машей Ревой. Работать с ней хотят и Королевский театр в Лондоне, и Рейчел Коми, и Rodebjer, и Opening Ceremony. The Blueprint Маша показала свою мастерскую, а заодно рассказала о своем детстве в Одессе и знакомстве с Симоном Жакмюсом.

Начнем с самого начала. Когда ты поняла, что станешь художницей?

Я училась именно дизайну одежды в Киевском университете технологий и дизайна. Но во время обучения на магистерской программе в Saint Martins я поняла, что заниматься только одеждой — это скучно. Больше всего я люблю рисовать, поэтому я начала вести страницу в инстаграме со своими рисунками и эскизами. С модой я все равно неразрывно связана, но работать в рамках одной только модной индустрии мне сейчас не интересно.

Тогда с чего началось твое увлечение модой?

Я из творческой семьи: мой папа скульптор, а мама дизайнер. Во мне это все смешалось. Я смотрела на маму и хотела заниматься тем, чем занимается она. Я помню, как впервые оказалась в Лондоне с бабушкой. Мне было семнадцать, и я придумала, что буду учиться в Saint Martins. Это не было какой-то большой серьезной мечтой, а скорее, я думала об этом как об интересном эксперименте. Уже после окончания университета в Киеве, во время стажировки в Антверпене, я встретилась с девушкой, которая убедила меня отправить мое портфолио в колледж. Меня зачислили в магистратуру даже без собеседования. Это очень редкий случай, такого практически не бывает. Наверное, это правда судьба.

Чем лондонское образование отличалось от киевского?

Это две разные планеты. В Киеве я получила хорошую базу. Научилась, например, моделировать одежду на курсах Ларисы Морозовой. Получила хорошие, но чисто технические навыки. Но когда оказалась в Лондоне, я поняла, что нахожусь вне контекста международной модной индустрии. Например, я не знала, кто такой Мартин Маржела! Меня ждал настоящий культурной шок. После погружения в историю моды мне казалось, что все уже придумано и все уже сделано. Самое главное отличие двух моих школ в том, что в Киеве все было направлено на результат. Никто особенно не интересовался предшествовавшей идеей. В Saint Martins, наоборот, на первом месте процесс. Ты можешь начать с одного, а получить совсем другое. И именно этот путь будет решающим для тебя как художника.

Украинская модная сцена со стороны кажется очень экспортоориентированной. А как дела с украинской арт-средой?

Я всегда была немного аутсайдером в том, что касается арт-сообщества. Наверное, это такой способ защиты: благодаря этой дистанции я могу делать все, что захочу, и в поле искусства, и в контексте моды. Я не сотрудничаю с галереями на постоянной основе, поэтому только немного понимаю внутреннюю систему. Мне нравится, что сегодня творческий процесс стал преимущественно международным. При этом важно помнить свой бэкграунд, а украинский он или российский — это уже не важно. Мое прошлое сильно сформировало мой визуальный язык, и к этому меня тоже подвели в Лондоне, предложили посмотреть вглубь своей истории. В Saint Martins я была первой студенткой из Украины, и никто толком не понимал, что это. Но после революции — я брала академ и вернулась в колледж уже после Майдана — все уже знали, что это за страна. Раньше мне казалось, что хаос и отсутствие порядка в привычном понимании этого слова отталкивают меня от Киева. Сейчас я понимаю, что именно здесь моя личная станция подзарядки, ведь тут есть дух свободы.

Зачем тебе столько коллабораций с западными брендами?

Сотрудничество с брендами очень помогает мне решить проблему тайм-менеджмента. В рамках коллаборация я точно знаю, что я должна сделать и что я ответственна за ту или иную часть процесса. Каждый такой проект — это движение. И в каждом из них я больше всего ценю свободу.

Как случилось сотрудничество с Jacquemus?

Симон Жакмюс увидел наш с Арменом Парсадановым (фотограф, умер в 2018 году. — Прим. The Blueprint) проект Kiev Kids у меня в инстаграме. Он написал мне, что ему очень нравится эта идея, и даже отрепостил что-то себе на страницу. Когда я была в Париже на коктейле LVMH, я подошла поздороваться с ним. Он оказался очень легким, простым человеком. Уже после Симон предложил сделать нам с Арменом съемку для его книги Marseille je t’aime. Наверное, именно этот проект стал серьезной отправной точкой для работы на Западе. Хотя до этой истории мы уже сотрудничали с Рейчел Коми, PepsiCo и Rijksmuseum — и все это тоже многому меня научило.

Расскажи подробнее про твое сотрудничество с Rodebjer.

Это был очень классный проект, где я занималась декорациями. Сначала Rodebjer связались с Надей Шаповал (партнер по проекту Nadiia x Masha Reva), которая в итоге и стилизовала их шоу. Мы встретились в Киеве, чтобы познакомиться, и очень прониклись. Я думаю, именно это было залогом нашего успеха: мы полностью доверяли друг другу. У меня как художника в этом проекте была полная свобода. К тому же задумка декораций — мастерская художника — изначально была мне очень близка. Я сделала масштабные объекты из ткани, которые бы перенесли зрителя в рабочее пространство мастерской. Я работала вместе с киевским архитектурным бюро «Форма», и они оказались незаменимы при воплощении моих идей. Я хотела, чтобы у меня была возможность, например, включать свет в фонарях-колоннах из ткани. В итоге «Форма» сделали мне такой специальный пульт дистанционного управления. Мы производили все декорации в Киеве и отправляли их в Копенгаген. Кстати, помещение, в котором проходил показ, было огромное — самое большое пока в моей практике.

Также декорациями к шоу служили твои текстильные работы с принтом. Как ты относишься к авангардным практикам работы с тканью?

Совсем недавно я участвовала в выставке, посвященной Соне Делоне, которая тоже родилась в Одессе. Часть экспозиции состояла из ее работ, а другая — из произведений современных украинских и французских художников, работающих на стыке искусства и моды и использующих схожий визуальный язык. Мне нравится смотреть в прошлое, в первую половину XX века. Я люблю работы Матисса, Пикассо, Миро.

Вместе с Надей Шаповал ты работаешь не только с тканью, но и с керамикой.

Мы давно знакомы, два года назад Надя предложила делать совместный проект Nadiia. К работе с керамикой мы подошли как к медитации. Глина очень теплый материал, а работа с ней — такой излечивающий процесс. Сначала это был чистой воды эксперимент, который вылился в плодотворное сотрудничество. Надя придумала создавать из глины привычные для украинского гончарного дела вещи. Например, куманця и глечика (куманы и кувшины соответственно. — Прим. The Blueprint). Мне очень понравилась эта идея, ведь эти предметы знакомы нам обеим. Оказалось, работать с собственным культурным наследием очень интересно. Когда я рисовала эскизы, то поняла, что хочу сделать формы как бы неидеальными, немного кривыми. Над росписью мы тоже думаем вместе, я предлагаю эскизы и расписываю предметы. Этот проект — иллюстрация того, как можно круто дополнять друг друга. Сейчас у нас есть несколько планов по развитию этой истории. Например, нам хотелось бы сделать воркшоп по работе с глиной для людей с психологическими проблемами или депрессивными состояниями.

А кто тебя позвал рисовать афиши для Королевского театра в Лондоне?

Мои друзья. У Королевского театра есть резиденция, в которой участвовал Даниэль Вайс — художественный руководитель проекта Culture Device, в его постановках участвуют исполнители с синдромом Дауна. Даниэль пригласил моего друга Адама сделать что-то в рамках итогового проекта своей резиденции, а уже Адам — меня. Для постановки балета Стравинского «Весна священная» Адам нашел финансирование, привлек Stink Films — одно из самых крупных агентств в сфере продакшена — и платформу Nowness. Мы сделали перформанс и сняли видео. Важной частью процесса стало наше взаимодействие с участниками постановки. Мы ездили в английскую деревню, в дом, где с родителями живет исполнительница главной роли в нашем проекте, Сара Горди. Так мы с командой узнали, с какими проблемами сталкиваются люди с синдромом Дауна даже в таком толерантном городе, как Лондон. Этот проект на меня очень сильно повлиял — и концептуально, и эмоционально.

Чем именно ты занималась?

И декорациями, и костюмами, и art-direction. Благодаря этому проекту я поняла, что могу совмещать несколько ролей. И еще это была самая многочисленная съемка в моей жизни — на площадке присутствовало около 60 человек. Мне очень понравился результат, но и в процессе работы я получала большое удовольствие. Меня радовало, как участники реагируют на костюмы или декорации, которые я для них придумала.

А что у тебя за новый проект о детстве в Одессе?

О, это очень дорогой моему сердцу проект. Saint Martins я закончила пять лет назад, и четыре из них много работала для разных брендов, что дало огромный опыт и много идей. Теперь мне захотелось сделать что-то про себя и для себя. Мне предложили принять участие в коллективной выставке NordArt в Германии, где Украина будет приглашенной страной-участницей. Я решила рассказать о месте, в котором я выросла. Детство в Одессе, море, пляж стали отправными точками. В Одессе мы сразу отправились на барахолку в поисках каких-нибудь интересных объектов, которые могли бы служить вдохновением. Здесь мы нашли тромбон, по мотивам которого в итоге сделали форму из папье-маше. Я была в таком возбуждении, что проснулась посреди ночи и начала рисовать эскизы будущих работ. Мы с друзьями поехали на мою дачу, и это были самые прекрасные шесть дней без горячей воды в моей жизни. Этот проект интересен еще и тем, что он не имеет конца. Я могу продолжать эту историю столько времени, сколько захочу. Сейчас это только девять кадров, но, может быть, их станет больше.

Этот проект по большей части экспромт?

Я всегда заранее делаю какие-то зарисовки и эскизы. Например, несколько месяцев назад я решила распечатать ленту фотографий с айфона, которые я делала последние несколько лет. Я очень много снимаю, поэтому получилась такая объемная страница длиною в стол. Сначала я думала, что она послужит референсом для моей живописи, но в итоге эта подборка стала важным фундаментом для реализации моего одесского проекта.

Ты работаешь не только с тканью и керамикой, но и с телом. Когда это началось?

Однажды я встретила людей, дружба с которыми помогла мне по-новому взглянуть на собственное творчество. Я всегда была интровертом и довольно скрытным человеком. А потом — раз — и мой дом полон людей, мы все время устраиваем вечеринки. На одной из них моя подруга предложила мне расписать тело другой нашей знакомой. Конечно, у кого-то в этот момент в руках оказалась камера. Когда утром я посмотрела на фотографии этого незапланированного перформанса, мне очень понравился результат. Я решила продолжать. Мой друг Армен Парсаданов поддержал меня, и у нас получилась очень личная история, которую мы назвали Kiev Kids. Мы вместе искали людей, готовых поучаствовать в нашем проекте. Находили их везде: среди друзей, на «Схеме» (техно-вечеринка в Киеве. — Прим. ред.). Идея была такова, что я буду рисовать на их телах те впечатления, которые получила от нашего первого разговора. Я заранее делала примерный эскиз, а потом воплощала его в студии. Это очень интимный процесс, интересный для всех участников. В итоге этот проект стал частью моего визуального языка.

Для тебя важно, что твое искусство так или иначе про тебя?

Kiev Kids — это отчасти про преодоление стеснения, в том числе и своего тела. Когда я была младше, то очень его стеснялась. В итоге это смущение исчерпало себя, я стала увереннее, и, более того, мне стало интересно работать с чужими телами. Для проекта о детских воспоминаниях я использовала образы из своих детских рисунков с принцессами и русалками, впечатления о харизматичных жителях моего родного города. В конце концов, работа со своей биографией — это самый честный и простой способ делать искусство.

Что тебя вдохновляет прямо сейчас?

Сегодня я черпаю вдохновение от изучения цвета. Меня очень вдохновляет, как с ним работает мой парень Ваня. Он занимается живописью и очень тонко чувствует цвет. Я хочу больше работать с цветом в медиа, с которыми пересекаюсь. Нахожусь в поисках гармонии, и этот процесс доставляет мне колоссальное удовольствие. А еще мне нравится находить какие-то объекты и использовать их с неожиданной точки зрения, меня интересует игра в работе. Главная идея — сделать все из ничего.

{"width":1200,"column_width":120,"columns_n":10,"gutter":0,"line":40}

false

767

1300

false

true

{"mode":"page","transition_type":"slide","transition_direction":"horizontal","transition_look":"belt","slides_form":{}}

{"css":".editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 400; line-height: 21px;}"}