Джоан Дидион

•

Vogue научил ее писать, понимать женщин и носить черные водолазки с черными очками. Голливуд дал ей деньги, славу и фактуру для книг. А она дала женщинам право не бояться быть хрупкими, сомневающимися и помешанными на одежде.

начале января прошлого года тамблеры и инстаграмы облетела новая рекламная кампания Céline, а ее главной героине — 80-летней Дидион — даже не пришлось вставать с дивана, чтобы вытеснить с медиаполей Джиджи Хадид и Кендалл Дженнер. На снимке Юргена Теллера Джоан Дидион сидит у себя в гостиной в привычной черной водолазке, в привычных черных очках на пол-лица, с привычным каре на прямой пробор.

В такой же водолазке и очках Джоан появлялась на обложке своих книг. Хотя миллионы девочек, лайкнувших тогда рекламу Céline и мечтающих постареть так же красиво, как Дидион, вряд ли читали ее эссе и новеллы. Да что уж там, многие из них и вовсе не узнали в пожилой женщине, олицетворяющей лаконичный стиль бренда, икону интеллектуальных 1970-х, от кэпшенов в Vogue перешагнувшую к блестящей беллетристике.

В начале января прошлого года тамблеры и инстаграмы облетела новая рекламная кампания Céline, а ее главной героине — 80-летней Дидион — даже не пришлось вставать с дивана, чтобы вытеснить с медиаполей Джиджи Хадид и Кендалл Дженнет. На снимке Юргена Теллера Джоан Дидион сидит у себя в гостиной в привычной черной водолазке, в привычных черных очках на пол-лица, с привычным каре на прямой пробор.

В такой же водолазке и очках Джоан появлялась на обложке своих книг. Хотя миллионы девочек, лайкнувших тогда рекламу Céline и мечтающих постареть так же красиво, как Дидион, вряд ли читали ее эссе и новеллы. Да что уж там, многие из них и вовсе не узнали в пожилой женщине, олицетворяющей лаконичный стиль бренда, икону интеллектуальных 1970-х, от кэпшенов в Vogue перешагнувшую к блестящей беллетристике.

В

На снимке Юргена Теллера для рекламной кампании Céline
80-летняя Джоан Дидион сидит
у себя в гостиной в привычной черной водолазке, в привычных черных очках на пол-лица, с привычным каре на прямой пробор. В такой же водолазке и очках Джоан появлялась на обложке своих книг.

На последнем году обучения на кафедре английского искусства Калифорнийского университета в Беркли 21-летняя Джоан Дидион выиграла конкурс эссе журнала Vogue и в качестве приза получила должность ассистента редакции. Новенькую приставили к опытному редактору Аллин Талмей, которая до бесконечности заставляла подопечную переписывать тексты. «Каждое утро я приносила ей кэпшены к картинкам, она агрессивно правила их карандашом и говорила, что если в тексте всего восемь строчек, то каждое слово должно быть идеальным», — вспоминает Дидион школу в Vogue.

В детстве Дидион мечтала стать актрисой, играть ведущие роли, а сев за первый роман, поняла, что на страницах своих книг она всегда может быть главной героиней.

Описывая коллекции и давая модные советы, Джоан лучше понимала, чего хотят и как мыслят женщины, с которыми отношения у нее, в общем-то, складывались не очень. Закрытая и малообщительная в жизни, в текстах Дидион раскрывалась и говорила с читательницами на их языке. В 1961 году в августовском номере Vogue было опубликовано ее первое эссе. Текст появился случайно: внештатный автор сорвал дедлайн — и редактору Дидион пришлось срочно написать что-то на разворот. Это было эссе «О самоуважении» — манифест любви к себе как источнику любви к другим. А к 1963 году, работая по вечерам дома после офисного дня в Condé Nast, Дидион дописала свой первый роман «Бегущая река» — о тоскующей по родине девушке, которая уехала из Калифорнии покорять Нью-Йорк.

В 1961 году Vogue опубликовал ее первое эссе – манифест любви к себе как источнику любви к другим. Текст появился случайно. Внештатный автор сорвал дедлайн, и Дидион попросили срочно сделать материал на разворот.

В дебютной книге были уже все приемы и герои, из которых впоследствии сложился стиль Джоан Дидион. Город как один из персонажей, хрупкая молодая женщина, столкнувшаяся со всеми тяготами жизни. В детстве Дидион мечтала стать актрисой, играть ведущие роли, а сев за первый роман, поняла, что на страницах своих книг она всегда может быть главной героиней.

На фотографиях она почти всегда в черной водолазке, длинной юбке
и в очках на пол-лица. Дидион
прекрасно знала, что такая униформа отлично дополняет ее образ закрытой интеллектуалки.

Больше всего и в творчестве, и в жизни Джоан любила играть отстраненного наблюдателя, холодно фиксирующего действительность. В середине 1960-х она ушла из Vogue и отправилась покорять Голливуд. На пару с мужем Джоном Данном они написали с десяток сценариев (в том числе к культовому мюзиклу «Звезда родилась» с Барбарой Стрейзанд) и втянулись в местную тусовку. Голливуд дал Дидион деньги, а также фактуру для книг. Они с мужем не пропускали ни одной вечеринки, но за всеобщим безумием, наркотическим угаром, секс-экспериментами и стоявшей за всем этим пустотой Джоан предпочитала наблюдать со стороны. А после осмыслять в своих произведениях. Примерно так же действовал Энди Уорхол — хрупкий, закрытый созерцатель, которого американские журналисты часто называют «духовным близнецом Джоан Дидион».

Любят сравнивать Дидион и с другим героем 1960-х — Хантером Томпсоном. Томпсон описывал действительность и героев сквозь призму алкоголя, наркотиков и других близких ему составляющих маскулинной культуры. Дидион же сделала то же самое, только глазами женщины — незащищенной, нервной, внимательной к деталям.

Джоан хоть и не стала актрисой, но прекрасно знала, как вести себя перед камерой. На фотографиях она почти всегда появляется в черной водолазке или серой футболке, длинной юбке, с очками на пол-лица и с неизменной сигаретой в напряженных пальцах. Дидион прекрасно знала, что униформа отлично дополняет ее образ закрытой интеллектуалки. В 1979 году в сборнике эссе «Белый альбом» появляется и знаменитый packing list: две юбки, два боди, один пуловер, две пары туфель, бюстгальтер, чулки, ночная рубашка, тапки, сигареты и бурбон. Судя по популярности списка Дидион на Pinterest, еще не одно поколение девушек будет путешествовать с таким дорожным набором.

Бывали случаи, когда Джоан отказывалась от нормкора и намеренно использовала одежду не как средство защиты, а как оружие для нападения. Как-то она читала курс лекций в родном Университете в Беркли, в месте, где ее литературный талант долгое время отказывались признавать. На первую встречу со своими бывшими учителями Джоан заявилась в костюме Сhanel — ее выходку еще долго обсуждали профессорские жены.

Ее знаменитый packing list: две юбки, два боди, один пуловер, две пары туфель, бюстгальтер, чулки, ночная рубашка, тапки, сигареты и бурбон. Еще не одно поколение девушек будет путешествовать с таким дорожным набором.

С годами Дидион почти полностью перешла от фикшена к нон-фикшену, отстраненный рассказ сменился откровенным разговором. Одежда в произведениях стала играть более сакральную роль. В книге «Год магического мышления» — а это роман о смерти любимого мужа — Дидион описывает, как мучительно ей было видеть туфли супруга после его ухода. А в «Синих ночах», романе о гибели дочери, писательница рассказывает, что так и не смогла выкинуть лубутены, в которых дочь выходила замуж, ее кашемировый свитер и джинсовку с заклепками.

Когда вокруг маркетинговой затеи Фиби Фило поднялся шум, репортер The New York Times дозвонился до Дидион и спросил, знает ли она, что творится. Сидя у себя в гостиной в Верхнем Ист-Сайде Дидион приглушенным голосом ответила, что «она вообще не в курсе, а также не понимает, чего шуметь, если она не первый раз снимается в рекламе» — мол, найдите рекламу Gap 1989. На том старом снимке Энни Лейбовиц запечатлела Дидион вместе с ее дочерью Кинтаной-Роо. На постере Джоан сидит в черной водолазке, а вместо рекламного слогана только одно слово — Original. В этом слове вся Джоан Дидион.