Три выдающихся письма главреда
ТЕКСТ: Юлия Выдолоб
Для кого-то письмо главреда обуза, но некоторым удавалось делать из них настоящие истории. Вот три таких примера.
Письмо главного редактора встречает читателя на одной из первых страниц журнала — хотя в первом номере российского Vogue Алена Долецкая и перенесла его в середину. Письмо редактора любят читатели, напротив него ставят самых важных рекламодателей. Но для подавляющего большинства главредов это обуза. Когда ты выпускаешь в печать номер, когда не успеваешь к типографским срокам, когда то и дело что-то слетает и меняется, последнее, что хочется делать главреду, — это рефлексировать на тему этого самого номера, который прямо сейчас нужно сдать. Поэтому главному редактору украинского Vogue Ольге Сушко, письмо которой оказалось скопировано автором с колонки Шахри Амирхановой в Harper''s Bazaar, можно только посочувствовать. Тем не менее тема писем главреда заставила нас вспомнить о том, что и эти письма бывают великими. Мы приводим три таких.
александра рудык
interview
май 2012
В этот номер и к Берлинской биеннале мы готовили материал с арт-группой «Война», которую Артур Жмиевский, леворадикальный польский художник и куратор, позвал в сокураторы. Интервью мы попросили взять Эдуарда Лимонова. Так как, по словам «Войны», для «эшек» (отдел по борьбе с экстремизмом. — Interview) арестовать их при Лимонове — «влажный сон». Наша операция потребовала строгой конспирации и продуманного сценария. Для начала мы с привлеченным модератором журналистом-Отцом, прозванным так за многодетность, отправились на встречу к Лимонову, получив от «Войны» напутствие:
— Вслух лучше говорить о стихах и свободных странах; деловые вопросы решать на листочке в виде вопросов-ответов. После листочки уничтожить.
Бред какой-то.
Лимонова (в целях повышенной секретности переименовали в Деда) на такую тактику ведения переговоров уламывать не пришлось. На его столе уже лежали заготовленные бумажки для обсуждения даты, места и времени. «В щи» (вслух, при личной встрече. — Interview) Дед рассказывал про французские издания, свои публикации, про то, как станет президентом России, а также про свою женщину и детей. Эта женщина, кстати, еще сыграет фатальную роль. Но об этом позже.
Через неделю перебрасываний шифрованными имейлами, встреч «на Чипах под Грибом» (Чистые пруды, под памятником Грибоедову) и в «носочной» (так ласково назван мой дом за то, что там всегда можно найти чистые сухие мужские носки) Дед внезапно объявил, что до президентских выборов брать интервью не может. Все переносится на две недели.
В ночь перед встречей мне звонит раздраженный муж и шепотом требует, чтобы я немедленно вернулась домой, потому что «пришли друзья-художники и стучат в окна». Друзья — это Леня **нутый, по-нашему Мыслитель, и Олег Воротников, единственный не получивший прозвище. В «носочной» они объявились, чтобы прописать сценарий интервью. К семи утра убираем пункты, включающие лестницы, заборы, взлом церковных двориков и велосипеды. Мыслитель командует:
— Через четыре часа, то есть в 11:00, в точку А становится минивэн, дальше я сам с ним разберусь. В точку Б к 16:00 подъезжает понтовая редакционная тачка с Качком (водитель машины). Качок открывает багажник, в багажник ложится Мыслитель (это он о себе в третьем лице), в салон садится видеооператор — вся компания едет к Деду.
Отец должен быть к этому времени у Деда, на дневном чае, чтобы уговорить его оставить одного из «родственничков» (охрана Лимонова) дома, а то все в машину не поместятся.
Далее по плану: Дед садится в ту самую понтовую машину и едет… до метро. В момент остановки у метро из багажника выскакивает Мыслитель, доказывающий интервьюеру, что люди ездят в еще менее комфортных условиях, чем общественный городской транспорт. Мыслитель, оператор, Дед и «родственничек» едут на метро в конечную точку, место проведения интервью. Туда же прибывает Олег, его жена Коза и дети (Каспер и Мама), в то же самое место отбывают из своей точки Искусствовед (это я) и Редакционный Фотограф. И все бы так и сложилось: машины наняты, хаты на точках сняты, Качок лишних вопросов не задает, Искусствовед и Редакционный Фотограф в совершенстве овладели техникой «отрыв хвоста», телефоны выключены, батарейки вынуты, все дела только «в щи».
День интервью. Отец, прихватив пряники к чаю, с двух часов дня звонит в домофон к Деду. Дед не отзывается, трубку не берет. Спустя четыре часа дверь отворяется. На пороге Дед с женщиной. И выговаривает Отцу:
— Я с ней не был полтора месяца, оставьте меня, наконец, в покое! Все сделаем завтра.
Ну уж нет! Третьего раза я не выдержу: 42 потраченных календарных дня, 134 имейла, двое суток без мобильной связи, двое же суток бессонных ночей и четыре громких скандала с мужем. Хватит.
Для триумфального завершения детективного вечера ловлю машину с правительственными номерами. Она увозит меня по встречной полосе Нового Арбата заливать горе в «Бонтемпи». «Плачем», — пишет мне в своем последнем письме «Война». И мы плачем.
Филипп Бахтин
ESQUIRE
июнь 2011
Рааас-цветаааали яблони и груши, Пааааплыли туманы над рекой…
«Начинаем праздничную трансляцию из сердца нашей Родины города-героя Москвы. Первыми на Красной площади появляются танки и самолеты, проданные ближневосточным и другим малообразованным режимам. Взламывая историческую брусчатку, мимо ГУМа плывут построенные для китайцев и индусов авианосцы. Задевая кремлевские звезды, по небу летят полчища вертолетов и истребителей. Многие из этих дорогостоящих предметов гордости оборонной промышленности скоро поступят на вооружение одному из наших предполагаемых противников, чье усиление потребует и нашего ответного усиления, и так до бесконечности! Ура, товарищи!»
Урааааааааа! Урааааааааааа!
алексей зимин
«Афиша-еда»
ноябрь 2012
Основатель социальной сети Facebook Марк Цукерберг застрелил этой осенью бизона и приготовил из него бургеры. Он решил есть мясо только тех животных, которых убил сам. И вот уже добрался до бизона — такая гастрономическая форма слияний и поглощений. Бизона ему должно хватить надолго, в нем почти тонна веса, можно накрутить на пять-семь тысяч бургеров размером с ладонь. Правда, аппетит приходит во время еды, так что не исключено, что Цукерберг с этой своей диетой превратится в Капитана из мелвилловского «Моби Дика».
В мире много диет, и диета Цукерберга еще не самая причудливая. И не самая строгая. Она ограничена только количеством патронов, свободного времени и поголовья зверей. Можно даже найти лазейку в экологических законах и загарпунить кита. А вот диета Пьера Дюкана накладывает на человека массу обязательств, например, полностью обходиться без алкоголя, что в общем непросто хотя бы с точки зрения душевного равновесия. Особенно русской зимой. Хотя сам Дюкан считает, что можно найти скрытые резервы удовольствия и не полностью ставить на гастрономии крест. О чем и рассказал нашему журналу.
