ШОУ «ГОЛОС»
ФОТО:
GETTY IMAGES, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
25 июня на Amazon Prime вышел документальный фильм I Am: Celine Dion, почти полностью посвященный жизни франко-канадской певицы с тяжелым неврологическим заболеванием, мешающим ей выходить на сцену и даже просто петь. Это не первый фильм о Селин Дион — но все предыдущие были концертными, в то время как I Am представляет собой сборник интервью и уникальных домашних съемок. Накануне премьеры фильма Иван Сорокин разбирает историю певицы, драматичную насколько, что хватит еще не на один байопик.
Когда 4 февраля 2024 года Селин Дион выходила на сцену, чтоб вручить премию «Грэмми» за альбом года, до самого конца не было понятно, насколько гладко всё пройдёт в прямом эфире — именно поэтому Дион сопровождал её старший сын Рене-Шарль. К тому моменту артистка два с лишним года не появлялась на больших мероприятиях (включая, например, премьеру своего актёрского дебюта, англоязычного ромкома «Люби снова») — а последнее её выступление так и вообще датировалось 2020 годом. Очередной всемирный тур певицы и начало новой резиденции в Лас-Вегасе были сначала перенесены, а потом и полностью отменены: в декабре 2022 года Селин Дион объявила, что ей диагностировали редкое неврологическое заболевание, синдром мышечной скованности, делающее любой потенциальный концерт непредсказуемым. Певица могла упасть на сцене от неожиданного звука, потерять голос посередине фразы, неподвижно замереть в одной позе от волнения — никто не знал точных последствий, а проверять, мягко говоря, не хотелось.
Селин Дион на «Грэмми», 2024
Селин Дион
Несмотря на относительно недавний диагноз, певица живет с симптомами синдрома мышечной скованности очень давно: первые сложности со смыканием связок, спазмами и внезапной фиксацией конечностей и пальцев в определённых положениях Дион начала замечать ещё пятнадцать лет назад. «Когда я пела, мне казалось, что меня кто-то душит», — говорила она в более поздних интервью. Тогда ее это заботило меньше, чем здоровье мужа (Рене Анжелил, по совместительству менеджер Селин, боролся с раком гортани) и возможность снова стать матерью (в результате ЭКО после нескольких неудачных попыток у Селин и Рене в 2010 году родились близнецы, Эдди и Нельсон). Однако после смерти Анжелила симптомы усилились настолько, что выступления стали буквально опасными для жизни певицы: для того, чтобы не упасть по дороге к микрофону, Дион выпивала дозы валиума, близкие к смертельным. Когда-то это должно было закончиться — и, к счастью, финал пока что выходит менее трагичным, чем мог бы быть.
Трагичность, театральность, широкие жесты, сюжетные повороты из больших реалистических романов девятнадцатого века — всё это преследует и характеризует Селин Дион если не всю жизнь, то всю её карьеру. Правда, в случае, пожалуй, самой известной франко-канадки в мире эти вещи разделить не так просто: свои мечты о певческой славе Дион начала реализовывать очень рано. Звездой в родном Квебеке артистка стала уже в 12 лет — а для того, чтобы выпустить первый альбом девочки, её менеджеру пришлось заложить свой дом. Да, это был тот самый Анжелил — и тогда ему было 38 лет. Их романтические отношения начались, когда Селин была уже взрослой самостоятельной женщиной — но, по собственному признанию, влюблена в Рене она была ещё подростком. Сложно не думать, что по меркам 2024 года эта история — классический груминг, особенно если учитывать жизненные обстоятельства юной Селин.
Селин Дион и Рене Анжелил
Селин Дион и Рене Анжелил
Дочь мясника и домохозяйки из крохотного пригорода Монреаля. Младшая из четырнадцати детей — со всеми сопутствующими ограничениями (в младенчестве Дион спала в выдвижном ящике, в детстве — в одной кровати с несколькими сёстрами). Жертва школьного буллинга: из-за худобы и выделяющихся клыков её дразнили «вампиром» (кстати говоря, перед выходом на рынок США Рене Анжелил не только пошлёт Дион подучить английский, но и отправит её подпилить клыки). Добавьте сюда неизбывную любовь к музыке, как будто бы доставшуюся Селин вместе с именем (родители назвали младшую дочь в честь песни Юга Офрэ), и получается рецепт подростка, которого, кажется, легко очаровать мечтой о красивой жизни на сцене. Собственно, первая песня Дион (где она, что редкость, соавторка) так и называлась — «Ce n’était qu’un rêve», «Это было лишь мечтой». Сейчас это непросто представить, но ещё в конце девяностых русскоязычные журналы преподносили роман Анжелила и Дион как историю любви, преодолевающей запреты. Реконтекстуализация этих отношений — безусловно, очень много давших мировой культуре — как этически сомнительных вплотную соседствует с реконтекстуализацией карьеры певицы не как предмета многочисленных пародий и насмешек, а как одного из главных певческих достижений конца двадцатого-начала двадцать первого века.
Селин Дион My Heart Will Go On, 1997
Каково стереотипное представление о Селин Дион двадцатилетней давности? Женщина, которая орёт; медляки из плейлистов «радиостанций для взрослых»; песня из «Титаника», конечно, хорошая — но на баяне мемная версия получше-то будет. Неловко говорить, но в России Дион иногда и вовсе характеризуют как героиню одного хита — того самого, из «Титаника». Последнее опровергается легче всего: Селин записала самый успешный франкоязычный альбом в истории поп-музыки — «D’eux» 1995 года. Селин одна из немногих, кто смог победить проклятие победителей Евровидения: после успешного выступления за Швейцарию в 1988 году её карьера не сдулась, а стремительно пошла вверх. По оценкам Billboard, Селин — самая успешная современная поп-артистка; больше Мадонны, Дженет Джексон, Бейонсе и Тейлор Свифт. Разбить эстетические стереотипы в разговорах о Дион, конечно, сложнее — но с этим справляются новые поколения музыкантов от Майли Сайрус и Рианны до Сэма Смита и Фрэнка Оушена, открыто признающие влияние песен Дион — и особенно её вокала — на своё творчество.
Альбом «D’eux» 1995
Вокальная техника и вокальная манера канадки — это то, что не получается отрицать даже заядлым хейтерам Селин. Посмотрим на любое музыкальное реалити-шоу: если ориентиров в плане образа, стиля, танца среди поп-звёзд достаточно много, то петь участницы до сих пор хотят, как Уитни, Мэрайя и Селин. Все трое известны огромным диапазоном и большим количеством мелизмов — но Дион подражать, пожалуй, проще, чем Хьюстон или Кэри. Просто в силу интернациональности, универсальности её подхода: при необходимости она может звучать, как самая французская француженка; а если надо — как Бонни Тайлер (см. написанную Джимом Стайнманом «It’s all coming back to me now») или как Барбра Стрейзанд («All by myself»). При этом всегда оставаясь собой: не только за счет тембра и характерного перехода с лёгкого шёпота на трубный зов — но и благодаря своим сценическим образам, которые с каждым годом становятся всё более дикими, в самом хорошем смысле.
Расслабленная эстетика самых известных альбомов и клипов Селин Дион — струящаяся ткань, пастельные тона, сепия, бельевые платья — отвлекает от того, сколько смелых решений принимала артистка за свою карьеру. Несмотря на подгонку своего творческого метода под американцев (в её англоязычных песнях Селин больше напора, громкости, очевидных гармонических ходов), с самого начала она отказывалась идентифицировать себя иначе как квебекуа. И даже сейчас, после многих лет жизни в США, Дион не избавилась от типичного акцента в англоязычных интервью — что интересно, при пении его почти не слышно. В итоге на родине любой её концерт — это буквально религиозное как по количеству зрителей, так и по интенсивности эмоций мероприятие. Рекордные по сборам резиденции в Вегасе нулевых изначально рассматривались как творческое самоубийство, быстрый способ навсегда потерять симпатии критиков и стать артисткой строго для туристов и пенсионеров — а в итоге в Вегас потянулось следующее поколение артистов, от Бритни Спирс до Бруно Марса. Наряды Селин Дион последних лет — угловатые, многоцветные, полные неожиданных деталей — это само воплощение понятия «кэмп», преодолевающего границы хорошего и дурного вкуса (не зря Дион, как, скажем, Шер или Бетт Мидлер, другие королевы кэмпа, чтят в дрэг-кругах). Настолько же кэмповые её сценические движения — все эти заламывания рук и закидывания головы.
И это, конечно, неслучайно, что Грэмми за лучший альбом года Селин Дион, успешно добравшись до края сцены и получив стоячую овацию, вручила именно «Midnights» авторства Тейлор Свифт: тоже совершенно заслужившей упрёки в приватизации всех радиоэфиров, тоже не особо умеющей танцевать, тоже гораздо более странной в жизни, чем можно подумать по её песням. Пусть Селин в первую очередь вокалистка, а Тейлор — авторка песен. Пусть первая служит одним из главных мировых послов франкофонного дискурса, а вторая — символ американского культурного империализма. В итоге это выглядело символической передачей скипетра от одной певицы, побившей дичайшее количество рекордов, другой, продолжающей эту работу — вопреки критике, справедливой и не очень.
