Ошиблись номером
павел вардишвили
Сериал «Первый номер» — далеко не первая попытка подробно показать закулисье журнальной индустрии, но, возможно, самая запоздалая. Ветеран отечественного глянца Павел Вардишвили, посмотрев половину сезона, задается неизбежными и неприятными вопросами.
очему-то в 24-м, а не в 22-м году глобальное глянцевое издание Idol отзывает свою русскую лицензию. Не понимая, как можно перестать ставить на обложку звезд вроде Николь Кидман, главный редактор хлопает дверью. Издатель хочет продолжать печататься, но с героями новой реальности и под другим названием. Топ-менеджеры холдинга, куда входит журнал, хотят «отжать» у издателя редакционное здание ниже рыночной стоимости. В кресло главреда они сажают не подозревающего об их интригах, пьющего и гулящего писателя со звучной фамилией Иноземцев. В нулевых Константин написал роман, емко описывающий эпоху и вышедший огромными тиражами. Спустя два десятка лет он не устает напоминать об этом всем: и разным женщинам, и многочисленным кредиторам, а теперь и новым коллегам. Коллеги не в восторге ни от Иноземцева, ни от его шуток, повторяющихся через раз.
«Первый номер» — сериал про тяжелые глянцевые будни в эпоху СВО — уже вторую неделю идет на киноплатформе Kion. Его создатель, тоже писатель Сергей Минаев, рассказывает, что образ Иноземцева написан с его друга и соратника Эдуарда Багирова. В конце нулевых Багиров выпустил бестселлер «Гастарбайтер», после уделял больше времени разного рода общественной деятельности, умер полтора года назад. И все же любой герой Минаева — лирический (и безымянный) герой романа «Духless». По диалогам, общей нервозности и одновременно звонкости речей в нужные моменты Константин недалеко ушел от своего старшего литературного брата. В остальном бывший главный редактор журнала Esquire, волею судеб переименованного в «Правила жизни», Минаев правдиво описывает внутрицеховые процессы, вплоть до взаимодействия с арт-директором, стилистом или рекламодателями.
П
павел вардишвили • есть тема
павел вардишвили • есть тема
«Первый номер»
Я посмотрел четыре эпизода и вынужден согласиться с его критиками. Первое, что бросается в глаза, — гомофобия. Сергей Сергеевич, промотайте новостную ленту до событий прошлой и позапрошлой субботы, чтобы убедиться, в борьбе с, как вы их называете, «гомосеками» успехи достигаются и без вашего участия. В остальном — это нормальный сериал про абстрактный глянец, в котором есть понимание предмета и нет кринжовых диалогов. Есть Евгений Цыганов в роли Иноземцева и Надежда Михалкова в роли любви его жизни. Есть россыпь камео нынешних звезд от Иды Галич до Александра Цыпкина. Хороша артистка Бортич.
Зато у «Первого номера» как будто нет жанра. Это и не комедия положений, разыгранная в декорациях рабочего пространства, и не драма о перевоспитании сурового писателя в хорошего главного редактора — Иноземцев не меняется как персонаж и никаких уроков из своих передряг не выносит. Можно ли сказать, что это тост за упокой пресловутого глянца? Можно. Но много ли людей мы встретим на этой панихиде?
О бессмысленности разговоров про глянец в 2024-м я впервые задумался, открыв «Москвичку», а после — на дне рождения The Blueprint, когда молодые видеоблогерки интересовались у бывшего редактора GQ Григория Туманова извечными вопросами из серии «жив ли глянец в России или мертв». Если честно, плевать.
«Первый номер»
В журнальных внутрицеховых интригах мало смешного, а в 2024-м они кажутся совсем незначительными причинами для саспенса. Самые удачливые выпускники отечественного «Конде Наста» теперь трудятся в техкорпорациях, Zara-заместителях или обхаживают девелоперов. Пресс-туры, о которых вспоминают герои «Первого номера», сменились корпоративными поездками в Париж, подарки от рекламодателей — щедрыми рекламными контрактами в собственных телеграм-каналах. Разница в зарплатах в условном журнале и условном «Яндексе» тоже ощутимая. Уверен, никто из них не хотел бы вернуться назад в редакцию, даже если ее показывают на телеэкране.
Модный толстый журнал в большом кино — всегда декорация, и, как правило, немного гротескная. В редакции Podium из «Дьявол носит Prada» у главной героини, ассистентки Андреа, происходит типичная история взросления под неправдоподобно грозным взором главного редактора Миранды Пристли. В «Дурнушке Бетти» кабинеты и коридоры журнала Mode лишь повод подчеркнуть контраст героини с окружающим ее миром красивых вещей и людей. «Глянец» Кончаловского и вовсе социальная сатира, охватывающая далеко не только будни уютной редакции. Даже в «Сексе в большом городе» Кэрри пишет колонку в The New-York Star, а появления в Vogue — лишь приятный бонус к образу серьезной колумнистки, рассуждающей о легкомысленных на первый взгляд вещах. В «Первом номере» этой иронии места нет. «Глянец — коллективная психотерапия, позволяющая сохранить образ прошлой жизни», — с серьезными лицами твердят его главные герои. Выскажу гипотезу, что коллективную терапевтическую функцию прямо сейчас выполняют рилсы, а современные московские «мутки» интересны только узкому кругу их участников, а не широкому зрителю. Буду рад, если ее опровергнут рейтинги, цифры просмотров или сарафанное радио.
У кого точно все хорошо с просмотрами — у самого Сергея Минаева: три с лишним миллиона подписчиков на его собственном канале в YouTube, несколько сотен тысяч на втором под названием «Чтиво». Одноименный глянцевый журнал должен сегодня встать на прилавки, но гордый главред уже месяц не устает рапортовать о том, какое количество заказов было сделано по предпродаже. Можно по-разному относиться лично к Минаеву, к контенту, который он создает, к его героям, но сериал про его, так сказать, творческий путь, наверняка был бы куда интереснее «Первого номера». Минаев переизобретал себя несчетное количество раз, выступая в разных ролях: писателя, телеведущего, первопроходца русского YouTube, виноторговца и ресторатора, главного редактора, сценариста. И это только те его ипостаси, о которых известно. Это могло быть очень авантюрное шоу с большим набором второстепенных и колоритных персонажей, не лишенное иронии по отношению к миру и самому себе. Но пока смотрим «Первый номер», хороним глянец, рвем три баяна.
