Премия
«Большая шняга»
Риз Уизерспун выпустила роман Gone Before Goodbye, и мы, увидев, что сюжет крутится вокруг пластической хирургии на Рублевке, попросили прочитать книгу и высказаться главного специалиста по теме, остроумнейшую и едкую Божену Рынска, авторку телеграм-канала «БОЖЕНА». И она за словом в карман не полезла.
адысь Риз Уизерспун выпустила свое первое художественное произведение — роман Gone Before Goodbye, написанный в соавторстве с мастером триллеров Харланом Кобеном. Творению уже прочат первые строчки в списках бестселлеров, и — увы — так оно и будет. Раз голливудская звезда накалякала, пипл схавает. Расстанутся ширнармассы со своей трудовой десяткой.
Н
Божена Рынска • есть тема
Божена Рынска • есть тема
В центре этой вампуки — Мэгги Маккейб, бывший военный хирург, которая за десять лямов берется подпольно на Рублевке изменить внешность русскому олигарху и заодно вкрячить сиськи его телке (на это военный хирург в прифронтовом госпитале руку набила, под грохот снарядов). В Москве же очумелых хирургических ручек дефицит, телки так в заводской комплектации и разгуливают. Приходится в нашу папуасию за миллионы долларов выписывать «кардиоторакальных» агентов ЦРУ. А дальше — международный заговор, агенты ЦРУ против всемирного зла, стрельба, погони по крышам. Практически «Три дня Кондора» для бедных (и тупых).
«У меня никогда раньше не было идеи для романа, — сказала Уизерспун, — я всегда была актрисой, которая приходит и реализует чужое видение. И я подумала: может, пришло время сделать большой шаг и самой построить этот мир».
Но не она первая, не она последняя. В последние годы целый ряд знаменитостей взялся «толстых сочинять романов для пополнения карманов»: Киану Ривз сваял нетленку с Чайной Мьевилем, Хиллари Клинтон — с Луизой Пенни, Билл Клинтон — с Джеймсом Паттерсоном. По данным Nielsen BookScan, в 2023 году восемь из ста самых продаваемых бумажных романов и пять из двадцати лидеров были написаны знаменитостями.
Что они все хотели сказать миру? Что автомобильный парк давно не обновлялся, виллы требуют ремонта и обслуживание самолета подорожало — никаких гонораров не напасешься. Это все мерч, а не литература. И ей-богу, Гвинет Пэлтроу, продающая свечи с запахом своей вагины, честнее всех этих писателей.
Мы этих голливудских писателей понимаем как никто — у самих газ и свет подорожали. Но над Риз-то Уизерспун призрак голодной смерти не витает. Ее компания Hello Sunshine была продана в 2022 году за сумму около миллиарда долларов. Зачем одной из самых богатых женщин Голливуда «переходить к взрослой художественной прозе?». В Москве нулевых каждая содержанка была писательницей, и это объяснимо — нужен статус. Но когда и деньги, и статус есть, зачем позориться? Ведь выпустить такую «прозу» — это все равно что нацепить себе на член красный бантик и так, помахивая, разгуливать по Сансет-бульвару. Это ж чистосердечное признание.
Первые рецензии на роман Уизерспун сильно подрывают веру в человечество. Los Angeles Times похвалила книгу за способность «глубоко затягивать читателя» (надеюсь, критик неплохо проведет время на яхте Риз), а средняя оценка на Goodreads — четыре звезды. (Любит любой народ всякое говно.) Читатели уверяют, что сюжет «кажется правдоподобным». И то сказать, читаешь между «Макдоналдсом» и кукурузным полем про олигарха с Рублевки, которому вживляют 3D-нос (то есть почти пересаживают голову), и евойную бабу, у которой почку скоммуниздили, и думаешь: жизненно. Очень жизненно. Аналогичный случай как раз вчера был в нашем подъезде.
Редактор (что я тебе сделала, Перепелкин?!) вынудил меня прочесть это произведение до конца. И по окончании я впервые почувствовала, что мой бранный запас скуден. Притом что я слыву грубиянкой даже среди биндюжников. И если бы «ходячее кладбище бифштексов» по имени Джереми Кларксон вызвало меня на бранный баттл, я бы сделала из него шнельклопс. Но бывают случаи, когда и я бессильна.
Самым точным (но, увы, недостаточным) определением этого текста было бы слово «пое***на». Но главред The Blueprint категорически отказался его залитовать. Поэтому придется держаться парламентских выражений. Гиппократ когда-то писал: «Бывает у больного бред веселый — это неплохой признак. Такой больной еще может выздороветь. А бывает бред печальный, мрачный — это плохо: такой больной почти наверняка умрет». Эта книга — мрачный бред. Morbid delirium, простите мне мою латынь.
И бред этот насыщенный, калорийный.
Там не то что сорок бочек арестантов приплели, там четыреста сорок. Старинная и очень хорошая писательница Александра Бруштейн любила сравнивать такую манеру письма с литовским анекдотом ее детства:
Дети лепят костел из навоза. Мимо идет ксендз:
— Какие вы хорошие, набожные ребятишки! А ксендз в вашем костеле будет?
— Если говна хватит — будет и ксендз, — отвечают дети.
Так вот. В романе Риз Уизерспун говна хватило на все. На беломраморный дворец с позолотой, на вертолеты и лимузины, узорчатый камербанд и подземные спирали, гиперразмерную генеративную интерференцию, оптимизацию стохастического градиентного спуска, AI, абалон с печенью, вырезанную почку, калабрийскую сопрессату, ЦРУ, диверсантов, дубайских дельцов, подлинники Моны Лизы и Вермеера и железнорудную шахту, куда у нас на Рублевке принято сбрасывать отработанных хирургов — на всякий случай. Как раз вчера еду, ба! — в шахту под мостом хирурга сбросили с хвостом.
Почти все, что касается хирургии, кроме слова «колумела», такая же шняга. Военные хирурги — дело хорошее. Но в этой области — строгое разделение труда. Если ты отрезаешь ноги, ты не вставляешь сиськи. Если делаешь носы — не суешься к задницам. А головы и челюсти пришивает вообще отдельный человек. Иногда военные хирурги переквалифицируются в пластических (Александр Фадин, например), но после военной хирургии на пластическую они переучиваются годами. Ни один олигарх не доверит себя хирургу, который не сделал перед этим тысячи носов и грудей. Ни один хирург не будет оперировать в подпольной операционной. Пациент не дай бог кони двинет, а отвечать тебе.
К слову, российские пластики в массе своей куда лучше американских. Посмотрите на перелицованных голливудских звезд.
Фамилию русскому олигарху взяли тоже жизненную — Рагорович. Даже AI справился бы лучше. В лучшем случае такую фамилию мог бы носить словак. Или македонец. Но они на Рублевке вроде бы плитку элитную кладут, а не «феррари» коллекционируют.
Есть такой белорусский вариант имени Григорий — Рыгор, поэт белорусский был Рыгор Бородулин, но фамилии Рыгорович даже в Беларуси не существует. В отличие от Григорович. А те, кто «феррари» с Вермеерами собирает, у них вообще фамилии типа Фридман или Левин, ну, Виноградов, если повезет.
Скорее всего, авторы Рагоровича хотели аллюзий с Абрамовичем. Или хотя бы Григоровичем. Но из-под пера вышел югослав. Бывает.
Помощник Рагоровича носит фамилию Бровски. Не Боровский, как искусствовед, а Бровски, на польский манер. Спасибо хоть зовут не Гжегож. Зачем, в самом деле, копаться в сортах славян? Русский, поляк, серб, македонец — какая хрен разница. Все одним миром мазаны. Для американцев. Хорошо хоть зовут этого Рагоровича Олег, а не Боян. Ты бы, тетенька, прежде чем что-то писать, потрудилась об этом хотя бы узнать.
И так во всем. Книга Риз Уизерспун — это не провал. Не ошибка. И не «смелый, но неудачный эксперимент». Это бессовестная халтура. Но мало ли в свете бессовестных халтурщиков? Вот, например, мне вчера брусчатку клали…
Почему же это творение так триггерит? — не с кистенем же по дорогам тетенька ходит, вполне безвредно бредит в прозе. А вот почему: это не бред больной души знаменитости. Это бред души здоровой, наглой и алчной.
Вылезая с этим под софиты, Риз Уизерспун демонстрирует упоительный комплекс полноценности. Но хуже всего даже не это. Хуже всего — мысль, что раз тебе много лет аплодировали, значит, тебе есть что сказать городу и миру.
Цирковые лошади очень хороши в цирке, но нам же не придет в голову звать их за стол. Так и голливудские звезды должны оставаться на арене. Но как только их рука тянется к перу, а перо к бумаге, наша критическая нога должна тянуться к их лбу. Чтобы выбить идею «написать взрослую прозу» в момент ее прилета в голову.
Короче, деньги Риз пропьет, а позор останется.
