MANIAC

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

Издательство Ad Marginem к ярмарке non/fiction выпускает новую книгу Бенхамина Лабатута — «Камень безумия». Два предыдущих романа автора были полны тревоги и научного пессимизма и стали интеллектуальными хитами во всем мире. Иван Матушкин разбирается во вселенной мрачного чилийца и рассказывает, при чем тут Говард Лавкрафт, Филип К. Дик и «Оппенгеймер».

Соседствующие страны ведут многолетние войны с неуловимыми для здравого смысла целями, ученые воскрешают волков, вымерших десять тысяч лет назад, а президент самой могущественной державы каждую неделю выходит с пачкой новых идей — одна другой краше. И за всем этим из-за угла наблюдает искусственный интеллект, который вот-вот превзойдет по возможностям человеческий мозг. Мир сошел с ума — это уже не новость. Настолько, что эта мысль стала достоянием поп-культуры: от фильмов Кристофера Нолана до «Рика и Морти».

В философии вокруг нее сосредоточен целый пучок «темных теоретиков», если выражаться терминологией историка философии Дмитрия Хаустова. Это не отдельное движение, а условная общность современных философов, которые от человеческих проблем перешли к постчеловеческим. Например, изучают жизненные стратегии слизи и развивают космогонические концепции Говарда Лавкрафта. Цитатой из него же открывает свою книгу эссе «Камень безумия» Бенхамин Лабатут. Чилийский автор (родом из Нидерландов) посвятил свое творчество хаосу, который ворвался в научный разум в начале XX столетия и никак не хочет его покидать.

Бенхамин Лабатут

Творческий метод Лабатута таков: он берет реально живших (а иногда и все еще живущих) людей и придумывает их мысли, чувства и ночные страхи, наполняя исторические факты эмоциональным содержанием. Казалось бы, так делает любой автор исторической прозы, от Александра Дюма до Хиллари Мантел, но особенность Лабатута в том, что он пишет романы не о людях. В фокусе его внимания — человеческий разум, теории, которые он порождает, и ужас, который от них приходит. Сочиняя фикшн про ученых, чилиец домысливает за гениев не научные открытия, как делают авторы привычного sci-fi, но их мысли и эмоции — до, во время и после научных изысканий. «Лучше было бы назвать это романом-нон-фикшн», — писал в рецензии на роман «Когда мы перестали понимать мир» лауреат Букера Джон Бэнвилл. Но сам Лабатут не согласен: «Все, что выходит из-под пера писателя, — это выдумка».

Бенхамин Лабатут, «Камень безумия» / Ad Marginem, 2025

Сон разума

Бенхамин Лабатут, «Когда мы перестали понимать мир» / Ad Marginem, 2025

Первым на русском (и английском) языках был издан роман «Когда мы перестали понимать мир» — и название тут раскрывает сразу суть романа и всего творчества Лабатута. Речь в нем идет о квантовой физике и создании оружия массового поражения — двух факторах, которые повергли в шок ученых столетие назад, разорвав картезианскую картину мира. Со времен эпохи Просвещения и Рене Декарта научным (и не только) миром правил рационализм: ученые считали мир принципиально познаваемым — дело только во времени, вот-вот — и мы откроем все тайны Вселенной. А потом случился ХХ век. Квантовая физика и механика, геометрия Лобачевского и оружие массового поражения как результат технического прогресса — все они пошатнули веру в рационализм и постижимость мира. Что делать ученому в мире, где параллельные прямые нет-нет да и пересекаются, один и тот же атом умудряется быть в двух точках пространства одновременно, а запертый в черном ящике кот... Ну, вы поняли.

Героями Лабатута как раз и стали первооткрыватели научных теорий, которые пошатнули веру в рациональность мира и возможность понять его до конца. Среди них как общеизвестные фигуры вроде Эрвина Шредингера, Вернера Гейзенберга и Нильса Бора, так и подзабытые гении как Александр Гротендик. Но Шредингер и Гейзенберг как творцы квантовой механики тут особенно важны. 

Эрвин Шрёдингер

Нильс Бор

Вернер Гейзенберг

Александр Гротендик

Когда-то их исследования привели к парадоксальному выводу: чем больше человек узнает об одном свойстве квантовой частицы, тем меньше может изучить другое свойство. Мир словно поворачивается к ученому одной своей стороной, но прячет другую, оставаясь непостижимым в своей целокупности. Сам Лабатут сравнивал открытия начала ХХ века с зарождением христианства: «С появления квантовой механики и современной теории относительности прошло сколько, сто лет? Через сто лет после того, как распяли Христа, люди начали понимать Евангелия. Мы сейчас на этом этапе».

Автор задается вопросами — что двигало научным аппетитом его героев и куда этот аппетит их привел. Из каких глубин сознания Фриц Габер достал свои отравляющие газы? Что пережил на архипелаге Гельголанд Вернер Гейзенберг, прежде чем создать свою матричную квантовую механику (не спрашивайте)? Что вынудило Пауля Эренфеста застрелить собственного сына? По Лабатуту, научные теории ушли в такую бездну, что перестали быть подвластны своим создателям. И вполне могли бы управляться теми самыми лавкрафтовскими богами, как порождения темной силы науки. Как описал ситуацию вышеупомянутый Бэнвилл: «“Бог не играет в кости со Вселенной”, — провозгласил Эйнштейн. Но Лабатут мог бы добавить: “Вероятно, нет — зато дьявол играет”».

Маньяк и MANIAC

В другом романе — MANIAC — Лабатут развивает эту мысль, идя параллельным курсом с нолановским «Оппенгеймером». Но чилиец взял героем не самого создателя атомной бомбы, а консультанта, математика Джона фон Неймана. Если Оппенгеймер, поняв разрушительную мощь изобретения, терзался моральными вопросами, то фон Неймана волновала только эффективность бомбы: он уговаривал военных взорвать ее повыше над Хиросимой — чтобы убить побольше людей. Фон Нейман тут — игрушка в руках собственного творения, даже его близким непонятны его мотивации. Фактически ученый в романе становится своего рода искусственным интеллектом, лишенным человеческой нравственности и гуманизма, озабоченным только выполнением поставленной задачи.

В том же MANIAC Лабатут и впрямую коснулся темы искусственного интеллекта. Собственно, MANIAC — это вычислительная машина — Mathematical Analyzer Numerical Integrator and Automatic Computer Model, хотя понятно, что заглавие романа подходит и для описания создателя этого компьютера — все того же фон Неймана. Часть романа, посвященная искусственному интеллекту, закручена вокруг знаменитого мастера игры в го Ли Седоля, который ушел из спорта, поняв, что ничего не может противопоставить компьютеру AlphaGo — искусственный интеллект превзошел человеческий, ввергнув его в бездну депрессии. «Возможно, пройдет несколько десятилетий перед тем, как искусственные интеллекты переступят за горизонт биологических, однако считать, что человеческому господству в земной культуре предназначено длиться еще века или того хуже — некую метафизическую вечность, — совершенное суеверие», — писал в «Киберготике» один из тех самых «темных теоретиков» — Ник Ланд. И Седоль, а с ним и Лабатут явно сочувствуют таким мыслям.

Бенхамин Лабатут, «MANIAC» / Ad Marginem, 2025

Здесь Лабатут вернулся к теме первого романа: ужасу от несовершенства человеческого разума. Если в «Когда мы перестали понимать мир» герои приходили в ужас от осознания принципиальной непостижимости Вселенной, к которому их привели новые открытия, то Седоля ужасает его неспособность сразиться с компьютером. Важный момент: ИИ AlphaGo обучал сам себя, даже его создатели не понимали, как именно он работает. Человеческий разум породил нечто, многократно его превосходящее по возможностям (пусть пока и только в игре в го) и недоступное для изучения снаружи. В этом ящике «кот Шредингера» явно жив, вот только стоит ли этому радоваться?

Камень безумия 

Собственно, выпущенный к ярмарке Non/fiction «Камень безумия» —
книга из двух эссе, связанных все той же темой: выход реальности из-под человеческого контроля. Здесь Лабатут цитирует параноидального фантаста Филипа К. Дика, которые в 70-е годы на полном серьезе уверял, что никакого реального мира не существует, есть лишь общая конвенциональная реальность, которую все мы договорились видеть. Но стоит нарушить договор — и порядок рухнет во мрак, уступив свое место хаосу.

«Что самое страшное в выступлении главного фантаста конца ХХ века с трибуны Международного фестиваля научной фантастики в Меце? Да то, что Дик говорил абсолютно серьезно. Он не шутил, заявляя, что наш мир не настоящий, о чем не устает напоминать своей ошеломленной публике с выражением легкого злорадства на лице»

— пишет Лабатут.

«Электрически сны Филипа Дика», 2017

Дик экспериментировал с психоактивными веществами, подозревал, что
за ним следят спецслужбы, и сам же в эти спецслужбы «стучал», обвиняя
других писателей в работе на КГБ. Его безумные миры вполне могли остаться безвестными порождениями лизергинового разума, но его романы становились хитами — потому что уже тогда, в 70-е, у людей родилось ощущение наполняющего жизнь хаоса. И Дик это ощущение уловил, став поставщиком сюжетов для массовой культуры. На его произведениях основаны два вполне популярных сериала («Человек в высоком замке» и «Электрические сны Филипа Дика»), а фильмы по его книгам снимали Стивен Спилберг («Особое мнение»), Ридли Скотт («Бегущий по лезвию») и Пол Верховен («Вспомнить все»).

«Вспомнить все», 1990

Еще одним героем «Камня безумия» стал математик Давид Гильберт (он появлялся и в MANIAC). В начале века он протестовал против нараставшего научного хаоса, пытаясь вывести логические законы для новой математики, но его усилия оказались тщетны. Камнем (и преткновения, и безумия) для Гильберта оказались две теоремы Геделя о неполноте. Их доказательство ученый опубликовал в 1931 году, и согласно им любая непротиворечивая теория содержит утверждения, которые в рамках этой теории подтвердить нельзя. У Лабатута Гильберт — один из последних наследников Декарта, который пытался удержать науку в русле рационализма и подвластности человеку. Но демоны квантовой физики и неевклидовой геометрии были сильнее.

Давид Гильберт

Работникам науки видение Лабатута наверняка не придется по вкусу. Писатель рассматривает научное знание последнего столетия как магию, причем магию темную, через которую в человека и мир рвутся силы, которые мы не в состоянии понять. Но не так ли выглядит современный мир для обывателя? Понимает ли кто-то сполна, как работает искусственный интеллект? Знаем ли мы, что будет с миром, если выключить интернет? Да многие из нас даже дорогу не найдут, оставшись без онлайн-карт. Человечество постепенно отдает научный прогресс на аутсорс, позволяя машинам работать над собой самим, а достижения науки для обывателя все меньше отличаются от волшебной палочки. Пока эти палочки мы держим в руках и высекаем из них магию с предсказуемым результатом. Но Лабатут боится, что вскоре никто уже не поймет принципа работы этих палочек, а исходящая из них магия станет окончательно непредсказуемой. И кто знает, не полезут ли из них лавкрафтовские монстры, ряженные в научно обоснованные костюмы.

Мишель Уэльбек когда-то озаглавил свою книгу про Говарда Лавкрафта «Против человечества, против прогресса» — и тут с ним не поспоришь. На взгляды Лавкрафта сильно повлияла Первая мировая война: он был убежденным мизантропом, пессимистом и скептиком. Лабатут творит во времена войн дронов, появления клонов и бума нейронных сетей, и его взгляды на прогресс чуть менее пессимистичны, но полны той же тревоги. Только монстры Лабатута не лезут из других измерений и глубин океана, а прорываются прямо сквозь тех людей, которым вроде бы положено быть оплотами разума. И тогда кто-то пускает на поле боя отравляющий газ и взрывает бомбу повыше над городом — чтобы убить побольше людей.