Тысячеликий герой
ФОТО:
АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ
29 августа в российский прокат вышла картина «Ларго Винч: Гнев прошлого» — третья часть киноэпопеи французского Джеймса Бонда, миллиардера Ларго Винча, придуманного Филиппом Франком и Жаном Ван Хамме в серии одноименных франко-бельгийских графических романов. Иван Чекалов рассказал про других культовых персонажей европейских комиксов.
Мир комиксов в России до сих пор окружает аура подросткового развлечения, патологически глупого и несерьезного. Ничто не способно разбить стереотип: ни феномен манги — важнейшей формы японского искусства, ни успех «Мауса» и «Персеполиса» — комиксов о холокосте («Маус») и исламской революции («Персеполис»), которые в несерьезности уж точно не заподозришь. Некоторые читатели все же признают значимость комиксов... но только в виде «графических романов» — якобы «комиксов для взрослых» в противовес обычным «комиксам для детей». На самом деле одно от другого отличается лишь издательской стратегией — видимо, твердая обложка и слово «роман» воспринимаются солиднее, чем «комикс» в мягком переплете.
Главное оружие против клише — просвещение. Но рассказать про все замечательные комиксы — задача a priori недостижимая: даже при самых скромных прикидках этому виду искусства уже более полутора столетий. Некоторые исследователи заглядывают и дальше. Почему бы, например, не начать с графики Гюстава Доре? Гравюр Уильяма Хогарта и Коцусики Хокусая? Или и вовсе признать родоначальниками комикса авторов древнерусских лубков? Помимо проблемы времени существует проблема пространства: сколько на планете разных стран, столько и национальных стилей.
«Ларго Винч» — это комикс франко-бельгийской школы, одной из сильнейших в мире. В отличие от американских комиксов европейские если и известны российскому читателю, то лишь постольку-поскольку: из-за Жерара Депардье — Обеликса и Алена Делона — Цезаря или «Арии графа Дракулы» группы «Сектор Газа» — кавера на песню Anthtax про судью Дредда I Am The Law. Во Франции комиксы называют «девятым искусством» (за это они борются с кулинарией), подразумевая расширенный список Гегеля: тот рассуждал об архитектуре, скульптуре, живописи, музыке и поэзии, позднее к ним прибавились танец, кино, телевидение и, собственно, комиксы. Мы решили ограничиться территорией Европы, не затрагивая американские, отечественные произведения, бездонную вселенную азиатских комиксов, а также те «рисованные истории», что создавались европейцами в Америке. Так в наш список не попали «Хранители» и The Sandman, хотя влиятельнее британцев Нила Геймана и Алана Мура один Карл Маркс. А чтобы столкнуть их лбами с героями серий Marvel и DC, выбрали восемь персонажей из европейских комиксов на каждое десятилетие от 1950-х до 2000-х.
Астерикс
«50-й год до нашей эры. Вся Галлия захвачена римлянами. Впрочем, вся ли?.. Нет! Одна крохотная деревенька, населенная неукротимыми галлами, продолжает успешно сопротивляться завоевателям...». С таких слов начинается каждый альбом об усатом галле Астериксе. Читатели мгновенно полюбили гордую деревню, сопротивляющуюся Римской империи — этому способствовал и талант создателей комикса Рене Госинни и Альбера Удерзо, и исторический момент: провозглашение Пятой республики, усиление власти де Голля, оппозиция в виде будущего президента Франсуа Миттерана; общество жаждало свободы и новых лиц. Астерикс значительно моложе другого легендарного героя комиксов — бельгийского журналиста Тинтина, и даже смурфики из одноименной серии на год его старше. Тем не менее именно он вместе с неповоротливым товарищем Обеликсом, друидом Панорамиксом и песиком Идефиксом сломал барьер между детским и взрослым читателем, пробившись к по-настоящему массовой аудитории.
На момент первой публикации «Астерикса» в 1959 году комиксы в Европе все еще воспринимались примитивным развлечением. Читатель привык относиться свысока к экспортным американским книжкам про супергероев и родным сочинениям вроде «Счастливчика Люка». Первое, чем удивляли «Приключения Астерикса», — юмор. Начиная с заглавного каламбура (имя главного героя есть не что иное, как искаженное название типографской звездочки, «астериска»), заканчивая гэгами про политическую обстановку в послевоенной Европе, Госинни и Удерзо никогда не подстраивались под ожидания какой-то определенной возрастной или социальной группы — они создавали искусство для всех. Подогреваемая выходом мультфильмов, фильмов и видеоигр по мотивам, аудитория серии все росла и росла, пока в один чудесный день не пришло осознание: галл с крылышками на шлеме и его пузатый друг взрастили нового читателя, готового к серьезным темам и историям.
«Счастливчик Люк»
«смурфики»
ВАЛЕРИАН
На волне популярности «Доктора Кто» и «Звездного пути» в 1967 году художник Жан-Клод Мезьер и сценарист Пьер Кристен опубликовали в журнале Госинни Pilote первый выпуск «Валериана» — сай-фай-комикса о пространственно-временном агенте из будущего и его напарнице, средневековой крестьянке Лорелин. Первоначально Мезьер и Кристен планировали написать вестерн, но вовремя передумали (ковбоев хватало с избытком) и взялись за космооперу. «Валериан» создавался с оглядкой на голливудскую научную фантастику пятидесятых, но, в отличие, скажем, от фильма «Запретная планета» нисколько не состарился. Секрет прост — обаяние рисунка здесь подчинено центральной идее: разнообразие жизни во Вселенной обусловлено стремлением к кооперации и дружбе.
Позднее комикс-фантастика застолбит за собой звание главной площадки неподцензурной социальной критики — ДНК жанра навсегда сохранит секс, наркотики и нищету, равно как урбанистические джунгли киберпанка и выжженные пустоши постапокалиптики. Но тогда, в оптимистичных шестидесятых, фантастика рисовала человечеству гораздо более светлое будущее. Эпоха рок-н-ролла, студенческих бунтов и «Вудстока» породила Валериана, видного брюнета, путешествующего по времени и пространству, чтобы нести в лучший из миров разумное-доброе-вечное.
Легкий и яркий стиль комикса повлиял на огромное количество произведений, главное из которых, конечно же, «Звездные войны». Сходств море — от планировки звездолетов, образов инопланетян и планет вплоть до покадрово повторенных сцен. Не остался в стороне и главный гик французского кинематографа Люк Бессон, чей «Пятый элемент» усеян отсылками к комиксу, который он в 2017 году еще и с переменным успехом экранизирует.
СУДЬЯ ДРЕДД
Двери восприятия захлопнулись в семидесятые, когда европейцы очнулись от психоделического делириума и обнаружили себя в мире профсоюзных забастовок, пособий по безработице и полицейского насилия. Коммунальной идиллии наступили на горло правые поборники традиционных ценностей. В Великобритании у неоконсерватизма было имя — Маргарет Тэтчер. За два года до избрания «железной леди» на пост премьер-министра страны в антологии 2000 AD появился персонаж, олицетворяющий смену вех со всеми вытекающими обстоятельствами. Адвокат, прокурор и палач в одном лице, судья Дредд родился в агонии: создателю научно-фантастического альманаха Пату Миллсу потребовался маскот, и совместно со сценаристом Джоном Вагнером он придумал линчевателя на госзарплате, страшного судью — буквально Judge Dread. Мрачный персонаж настолько выбивался из господствующей эстетики, что пришлось его срочно корректировать. Проект подхватил испанский художник Карлос Экскерра, придумавший обтянутый в кожу глэм-образ, Dread поменяли на омофон Dredd; кроме того, расширилась предыстория про ядерный апокалипсис и Мега-Сити — постапокалиптический Нью-Йорк, где и вершил правосудие Дредд.
Выбор локации объясняется цензурой. Действовавший с середины пятидесятых в США «кодекс комиксов» под предлогом защиты нравственности запрещал изображать вампиров, оборотней, зомби и всякого рода насилие. На родине это привело к буму супергероики, а в Туманном Альбионе (как и во всей Европе вообще), наоборот, к появлению мрачных произведений, рассчитанных на взрослую аудиторию, — свято место пусто не бывает. Впрочем, в Великобритании тоже действовал (и действует до сих пор) своеобразный аналог «кодекса», но обойти его было значительно легче. Например, перенести повествование за океан.
С одной стороны, жестокий, не снимающий маску судья Дредд представляет явную критику формирующегося status quo с безликим и подслеповатым правосудием. Так он встраивается в один ряд с ультранасилием из «Заводного апельсина» и панковским членовредительством Sex Pistols. С другой — в том ведь и состоит обаяние Дредда, что он, хоть и ломает кости, но исключительно по закону; определенной части общества подобный дядя Степа определенно импонировал. Что посеешь, то и пожнешь — озлобленное десятилетие получило агрессивного антигероя, готового без лишних колебаний вырвать хулиганам позвоночник.
ДЖОН ДИФУЛ И V
Еще один птенец гнезда Госинни, Мебиус, тоже начинал в журнале Pilote. Там он, однако, не задержался — и основал в 1974 году собственное издание Métal Hurlant, «кричащий металл». На том же всплеске интереса к гиперреализму, на котором сыграли Миллс—Вагнер—Эскерр, Мебиус провозгласил главными визуальными ориентирами поколения ужасы и эротику. Создатель образа «Чужого» Ганс Гигер и Ридли Скотт, Хаяо Миядзаки и писатель Уильям Гибсон год от года черпали вдохновение из его комиксов «Арзак», «Долгое завтра» и «Герметический гараж». Дошло до того, что Скотт позвал Мебиуса работать над «Чужим» и «Бегущим по лезвию».
С началом восьмидесятых упоение вседозволенностью в комиксах сошло на нет. Художники чувствовали, что одной деструктивной мощи уже недостаточно, необходимы свежие идеи. Мебиус сделал ход конем — он объединил силы со скандальным режиссером, мимом, писателем, психотерапевтом, композитором и исследователем Таро Алехандро Ходоровски. В 1975 году Ходоровски должен был поставить «Дюну» по одноименному произведению Фрэнка Герберта. Экранизация так и не случилась, но масштабы поражают до сих пор: саундтрек Pink Floyd, Tangerine Dream и Magma, актерский ансамбль из Мика Джаггера, Орсона Уэллса, Алена Делона и Сальвадора Дали, а за картинку отвечали бы как раз Гигер и Мебиус. Фильм отменили, но Ходоровски с Мебиусом нашли друг друга — и решили соорудить из наработок к «Дюне» комикс.
С 1980-го по 1988-й в Métal Hurlant выходили выпуски «Инкала», научно-фантастического сериала про империю Транс-Бурбонов, космические трущобы и частного детектива Джона Дифула, к которому попадает кристалл Инкал. За Инкалом охотятся все местные формы жизни — спасаясь, Дифул избороздит ее вдоль и поперек. Сатирический почерк Мебиуса вливается в безудержную литературную фантазию Ходоровски, рисуя подозрительно реалистичные фантастические пейзажи, а неудачник Джон Дифул (прообраз Корбена Далласа из «Пятого элемента») отражает европейца восьмидесятых, застрявшего между переломными десятилетиями.
Тогда же в Великобритании начал выходить «V — значит вендетта», антиутопия Алана Мура и Дэвида Ллойда о революционере, борющемся с тоталитарным режимом. Анархист V тут же превратился в икону протеста — потерянному веку Мур противопоставил активное сопротивление; маска Гая Фокса, которую носит герой комикса, превратилась в символ анонимного (и всеобщего) протеста против власть имущих. Последние два выпуска «V — значит вендетта» вышли под эгидой DC Comics. После этого началось завоевание Муром американского рынка: «Хранители», «Бэтмен. Убийственная шутка», Джон Константин и Супермен.
«V — значит вендетта»
В последние годы Алан Мур снова работает на себя. Лучший пример тому — талмуд на 1300 с лишним страниц «Иерусалим», выпущенный несколько лет назад. Фэнтези-мистическо-реалистичная сказка о семье Верналл, Сэмюэле Беккете и Оливере Кромвеле не похожа уже решительно ни на что.
ЛАРГО ВИНЧ
«Ларго Винч» был придуман еще в семидесятых и ждал своего часа тридцать лет. В 1990 году его автор, сценарист Жан Ван Хамме, нашел общий язык с художником Филиппом Франком и выпустил «Наследника» — первый комикс о Ларго Винче, наследнике миллиардного состояния, обвиненного в убийстве приемного отца. Чтобы восстановить доброе имя Винчей и вернуть бизнес-империю, Ларго прибегает к помощи больших денег и маленьких людей — попивая мартини, слушает советы домушников и, очаровывая femme fatale, элегантно разбирается с конкурентами. Схема с того времени не сильно изменилась: в каждой части капиталу Винча кто-нибудь мешает, в каждой части Ларго кого-нибудь мутузит.
Изначально нацеленная на американский рынок, серия о Ларго Винче даже не скрывает своих корней. Бондовские штучки вперемешку с бэтменовским шиком идеально подходят для большого экрана: не зря по «Винчу» существует телесериал, две видеоигры, а нынешний «Гнев прошлого» — это аж третий полнометражный фильм о герое. К концу XX века европейский комикс совершил полный оборот — «Астерикс» позиционировался альтернативой жанровым произведениям, «Ларго Винч» вернулся к классическим сюжетным моделям. Что же касается самого героя, то интерес к гламурным нуворишам и стеклянным небоскребам витал над девяностыми годами повсеместно: что в России, что в Европе, что в США. Шестидесятники ушли на пенсию, дети MTV находили опору не в бунте, а в максимально эффективной эксплуатации действующей системы.
ДЖОН БЛЭКСЭД И МАРДЖАН
Знамена нашего века — мультикультурализм, переосмысление прошлого и документальное искусство. Все это присутствует в двух очень разных комиксах на французском языке, вышедших в 2000 году.
«Блэксэд» создали испанцы Хуан Диас Каналес и Хунхо Гуарнидо. Хотя «Блэксэд» стал для обоих комиксовым дебютом, ни тот, ни другой начинающими не были: Каналес поставлял сценарии для мультфильмов, а Гуарнидо так и вовсе работал ведущим аниматором диснеевского «Тарзана». Во Франции Гуарнидо—Каналес выпустили комикс об антропоморфном коте-детективе Джоне Блэксэде, расследующем в альтернативной Америке пятидесятых убийство своей бывшей. Проложив дорогу будущим фантазиям на тему «детектив в мире животных» от серии американских комиксов Fables до «Зверополиса» и «Зверского детектива» Анны Старобинец, Гуарнидо—Каналес интерпретировали животных так же, как режиссеры нуаров 1940–1950-х интерпретировали схематичные образы. Если в «Мальтийском соколе» и «Глубоком сне» возникали детективы в шляпах, роковые красотки и пугающие злодеи, то здесь — черный кот с белым пятном, немецкая овчарка Смирнов — комиссар полиции и гориллы-вышибалы. Комикс дошел до той стадии развития, когда искусство обращает взор в прошлое, оживляет застывшие формы. Так же обстоит дело и с рисовкой. Предельно детализированный акварельный рисунок контрастирует с очевидной условностью происходящего, заставляя по-новому взглянуть на нуарные шаблоны: нагнетание саспенса, игру светотени и вечный дождь (за него в «Блэксэде» отвечает снег).
Одновременно с мрачным нуаром на французских прилавках появился «Персеполис» — авторский черно-белый комикс Марджан Сатрапи о ее детстве в Тегеране. Оно у Марджан пришлось на время исламской революции — из Ирана в Европу девочка перебралась только в 14 лет. Ориентируясь на великий (без скидок) комикс «Маус» Арта Шпигельмана, где о холокосте рассказывает сказка про кошки-мышки, Сатрапи честно поведала о своей юности, репрессиях по законам шариата, ирано-иракской войне и учебе в Вене; о трудном привыкании к абсолютно иной системе ценностей. Спустя семь лет Сатрапи выпустит полнометражный анимационный фильм «Петрополис», номинированный на «Оскар». Наше столетие, может, и кризисное — в поисках смыслов мы смотрим назад, а не вперед, но одно можно сказать уверенно: оно ответственнее предыдущих. Комикс с силой документа демонстрирует лучшую, наиболее открытую и вместе с тем отважную его сторону.
