Покой и воля

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В издательстве зарубежной женской прозы «Бель Летр» вышла «По воле Персеид» — заключительная часть полуавтобиографической трилогии Мелиссы Перрон о депрессии и диагностировании Аспергера во взрослом возрасте. О розовых романах про смерть, женском аутизме и стигме вокруг ментального здоровья с канадской писательницей поговорила Дарья Митякина.

Фраза guilty pleasure вышла из моды: того, что нравится и никому не вредит, больше не стыдятся. Тем не менее запускать издательство женских романов в романтичных обложках осенью 2023 года на российском книжном рынке кому-то может показаться роскошью и эскапизмом.

На то есть свои причины. На фоне многих других кризисов русскоязычная книжная индустрия переживает свои не лучшие времена. Влияют цензурные ограничения, эмиграция части аудитории, дороговизна печати и вето иностранных правообладателей. В этом отношении «Бель Летр» повезло: импринт запустила издательская группа «Альпина» — пожалуй, самый человечный книжный холдинг в современной России. Влияют и стереотипы о женских романах: легкомысленная беллетристика, конвейерное чтение, озабоченный романтической любовью чиклит.

Женский, он же розовый, роман действительно почти всегда рассказывает историю отношений. В нем находится место эротике, психологической драме, бытовым деталям и познавательным фактам. На вершине своего расцвета в 1980-е серийный женский роман охотился на обеспеченного и конвенционально привлекательного героя. В центре современного розового романа все еще лежит желание любви, но изменился объект. Теперь женские романы преследуют, препарируют и приручают не мачо-ковбоя или короля преступного мира, а любовь к себе.

Таковы и книги «Бель Летр» — идеальны для подарка мамам и бабушкам. Под вуалью фил-гуд-романов с романтической линией их книги контрабандой проносят важные темы, о которых сложно говорить. Это болезнь Альцгеймера («Я помню музыку Прованса»), одиночество в зрелости («Сердце Аделаиды»), развод («Желаю нам тысячи гроз») и гендерно-окрашенный труд заботы («Швея с Сардинии»). В издательский портфель органично вписывается трилогия Мелиссы Перрон. Ее героиня, канадская художница Фабьена, живет в доме, похожем на маяк, устраивает выставки в лесу и встречается с сексуальным поваром (а затем и плотником). А еще — работает в хосписе, врет о раке, чтобы не говорить знакомым о депрессии, а во второй книге обнаруживает себя на аутичном спектре.

Классический аутичный литературный герой — чаще всего мужчина или мальчик: вспомнить хотя бы популярные «Жутко громко и запредельно близко» Джонатана Фоера или «Цветы для Элджернона» Дэниела Киза. Трилогия Перрон описывает часто невидимое для художественной литературы диагностирование аутизма у зрелой женщины, ее быт и привычки, заполняя явную лакуну и избегая стигматизации.

Насколько мне известно, трилогия частично автобиографична. Как и вы, ваша героиня Фабьена — канадская художница, которая сталкивается с депрессией и нейроотличностью после 30 лет. Как вы соблюдали баланс между художественным и автобиографическим?

«Пообещай мне весну» — мой первый роман, и, честно говоря, я была уверена, что придумала героиню, очень далекую от себя. Теперь я смеюсь, потому что этот персонаж идеально похож на меня в своей манере существования. Однако Фабьена проживает свою историю не одна: у нее есть Анна, на которую она может рассчитывать, Фред, ее любимый человек. Моя личная история другая. У меня не было таких телохранителей, которые заботились бы обо мне, когда мне было хуже всего. Рассказывать свою историю мне было бы, наверное, более грустно и тягостно... Поднимая эту важную тему, я хотела создать не тяжелый роман, а, напротив, светлый, несмотря ни на что.

В 2023 году вы были удостоены Премии Мишеля Франкера за стремление привлечь внимание общественности к проблеме аутизма. Ваша героиня, как и вы, получает диагноз во взрослом возрасте. Пожалуйста, расскажите, как изменилась ваша жизнь после. Как в Канаде обстоят дела с вопросом диагностики аутизма у взрослых? Как вы пришли к тому, чтобы написать об этом?

Все изменилось в моей жизни после диагноза. После 38 лет неопределенности и неверных диагнозов наконец узнать, что есть причина, по которой я чувствую себя отличной от других, и что у нее есть название, — это невероятно. Я два года прожила в счастливом состоянии, оттого что получила этот билет в новую жизнь. Потом, как если бы конфетти медленно опустились на пол, я поняла огромность того, что мне сказали: ты женщина-аутист («аспи» для синдрома Аспергера).

Я пересмотрела свой жизненный путь и часто задавала себе вопрос: почему никто не догадывался,
что я была не в порядке? Почему
никто не шел дальше известного «ты другая, странная».

В 2018 году, когда я узнала свой диагноз, о женском аутизме говорили меньше, чем сейчас, в 2024-м. Сегодня многие женщины открыто говорят о своем аутизме. Это прекрасно — видеть, что есть реальное желание пролить свет на эту менее известную часть спектра. Многие женщины говорили мне, что я им очень помогла в их поисках и что, читая «Прекрасная, как река», они узнали себя в Фабьене. Я говорю это со всей скромностью. Знание, что я женщина с синдромом Аспергера, изменило мою жизнь, но, к сожалению, не одиночество, которое я ощущаю каждый день.

Ваша трилогия кажется мне редким и довольно радикальным примером женского романа, посвященного теме ментального здоровья, стигме и смерти. Работали ли вы намеренно с традицией, определяли ли жанр вашего письма в процессе работы?

Думаю, что вы правы: это темы, о которых мало пишут, и я заранее не планировала о них говорить. Я живу по велению сердца, и для меня было естественным обратиться к тому, что я пережила. Знала ли я, что читательницы почувствуют себя понятыми, что они узнают себя в Фабьене? Думала ли я, что пять лет спустя эта трилогия будет продолжать жить благодаря тем, кто ее читает? Нет. У меня есть это наивное качество — ничего специально не организовывать. Когда я сажусь писать роман, у меня нет плана, я не знаю своих персонажей, не знаю, куда меня поведет история. Они предстают передо мной, и я позволяю им (словам и персонажам) вести меня. Ничего заранее не определено.

Когда Фабьене диагностируют депрессию, не все ее близкие воспринимают это как реальную болезнь; какое-то время ей даже приходится врать, что у нее рак, чтобы получить необходимую поддержку. Сталкивались ли вы с непониманием вашего диагноза?

Первую свою депрессию я пережила в подростковом возрасте. Окружение не знало, что происходит. Я получала советы вроде «Дай себе пинок под зад!», «Выйди из дома, пойди встреться с друзьями!».

Зная, что я себя нехорошо чувствую, мама одной подруги сказала своей дочери: «Она слишком молодая, чтобы быть в депрессии. В 30 лет ее найдут повешенной в своем гардеробе».

Эта фраза долго меня преследовала. Как женщина-мать могла так говорить? К сожалению, когда мы переживаем депрессию во взрослом возрасте, многие предубеждения сохраняются. Представьте, каково пережить такое юному человеку. Предубеждения маскируют страх, непонимание. Мне нравится верить, что их причина не просто злоба...

Вторая книга трилогии, «Прекрасная, как река», подробно описывает реальность аутичной женщины: повышенная тактильная чувствительность, нелюбовь к сюрпризам, воспроизведение увиденных поведенческих паттернов. Опирались ли вы при работе на другие книги о синдроме Аспергера?

Самым важным для меня было создать женщину-аспи, при взгляде на которую не сразу догадаешься, что у нее Аспергер. Конечно, можно заподозрить, что она чем-то отличается от других: по ее открытости, наивности, реакциям и т.д. Но никто не мог бы сказать: эта женщина — аутист. Именно потому, что такие женщины часто проживают жизнь, стараясь делать всё, как остальные, чтобы выжить в обществе. Это женщины-хамелеоны, несравненные актрисы. Я не читала для вдохновения ни художественных, ни нехудожественных книг об Аспергере у женщин. Я основывалась на своей жизни, на своем опыте.

Один из ваших героев говорит: «Эй, жизнь! Неси лимоны: здесь из них делают десерты». За три книги и десять лет Фабьена проходит через множество жизненных сложностей: депрессия, смерть близких, диагностирование нейроотличности, принятие детских травм. Но книги не оставляют после себя тяжести: о темах, которые обычно стигматизируются, вы пишете очень легко. Была ли у вас такая цель? Если да, то как вы ее достигли?

В «Пообещай мне весну» я действительно преследовала цель не создавать гнетущего ощущения, но, обращаясь к другим темам, я не ставила такой задачи. О том, что мои книги светлые, я узнала от читателей!  

Было ли что-то, что удивило вас в читательском отклике на историю Фабьены? Работаете ли вы сейчас над чем-то еще?

О-ля-ля. Что меня до сих пор удивляет — это любовь, которую получает Фабьена. Читатели очень скучали по ней, и я придумала проект. Каждый месяц 2024 года читатели-подписчики будут получать по почте письмо от Фабьены. Я пишу, как если бы Фабьена была в переписке с каждым из них. Она рассказывает о своей повседневной жизни, о своих радостях и трудностях. Проект очень успешный. Многие читательницы говорят мне: «Я с нетерпением жду нового письма от Фабьены! Это моя подруга...» Кроме этого я написала еще один роман, под названием Le retour de l’oie blanche («Возвращение белого гуся»; финалист литературной премии «Франция-Квебек»), в котором мне захотелось погрузиться в мужского персонажа, проходящего через опыт околосмертных переживаний. Горячо вам его рекомендую. Если вам понравилась Фабьена, вам понравится Уилл. Он такой притягательный. И если я вам сказала, что Фабьена очень похожа на меня, то Уилл — еще больше...

В настоящий момент я работаю над секретным проектом и не могу дождаться возможности рассказать вам о нем!

Теплый привет моим читательницам в России!