По реальным событиям

Автобиографии и мемуары: от «Запасного» принца Гарри до «Женщины во мне» Бритни Спирс сопровождали нас весь год. Но мы за звездностью автора и свежестью издания не гонемся и в преддверии январского Reading Camp советуем освежить в памяти нашу подборку неочевидных представителей жанра.

константин коровин

«моя жизнь»

Герой:

Один из первых русских импрессионистов, лучший друг Валентина Серова и, как выяснилось, большой писатель, Константин Коровин вспоминает, казалось бы, только анекдоты. Из них, впрочем, сложилась одна из самых полных картин, возможно, последней по-настоящему радостной эпохи русского искусства — когда вера в то, что красота спасет мир, еще не приравнивалась к идиотизму.

Счастливое детство, проведенное в большой купеческой семье, и не менее счастливые юность и зрелость, проведенные вместе с друзьями и товарищами, у каждого из которых есть по своей главе в истории русского искусства. Савву Мамонтова сажают в тюрьму за открытие частной оперы в Москве, Саврасов уходит в запой, сын Пушкина говорит, что в Африке коты не те, Врубель на последние деньги закатывает вечеринки в гостинице «Париж», сам Коровин, боясь консерваторов, покупает револьвер, чтобы приступить к работе над декорациями для Большого театра. И так далее, и так далее.

о чем:

Цитата:

Вся жизнь должна быть красивой, но у красоты, пожалуй, больше врагов, чем даже было у Наполеона. Защиты у красоты ведь нет.

Джоан Дидион

«Год магического мышления» 

В 2003 году Джоан Дидион, одна из основоположниц «новой журналистики», прозаик, публицистка и икона американской контркультуры, похоронила мужа и многолетнего соавтора Джона Грегори Данна. Он умер от сердечного приступа у нее на глазах в их доме в Нью-Йорке — в то время как их дочь находилась в реанимации из-за вызванного пневмонией септического шока. В 2005 году Дидион выпустила «Год магического мышления» — о том, как не сошла с ума после его смерти.

Герой:

Книга — хроника скорби и восстановленные в малейших деталях подробности ритуалов, неврозов и странных привычек, которыми окружают себя люди, похоронившие близких. Что идет в ход? Чтение (поиск похожего опыта), кроссворды, интервью, изменения в привычках — вплоть до пищевых. Даже в разговоре о самом страшном Дидион остается верна школе «новой журналистики» — она одновременно и герой, и наблюдатель.

о чем:

Цитата:

Скорбь — это край, о котором никто не имеет понятия, пока сам там не побывает. Мы знаем, что можем потерять близкого. Готовимся испытать шок. Но не ожидаем, что шок этот окажется настолько сильным. Что горе и вправду лишит нас разума и мы станем хранить ботинки мужа, надеясь на его скорое возвращение. Нам также не дано знать наперед то неизбывное ощущение одиночества и пустоты, с которым отныне нам предстоит блуждать в поисках оправдания собственной жизни.

ДИнА каминская

«Записки адвоката»

Одна из самых знаменитых советских адвокатов. Защищала диссидентов: Юрия Галанскова, Илью Габая и Мустафу Джемилева (последние два боролись за права депортированных Сталиным крымских татар). А для Владимира Буковского, обвинявшегося в организации демонстрации с требованием свободы политическим заключенным, требовала не снисхождения (как было принято в Советском Союзе), а полного оправдания.

Герой:

Каминская, которая эмигрировала из СССР в 1973 году, после запрета на ведение политических дел, занималась не только ими. В своей книге она описывает совершенно разные случаи: по соседству с судом над Буковским, например, разбирательство о хищении паркета со стройки. Дела разнятся, но подход сохраняется — доскональное знание закона и апелляции, апелляции, апелляции. Книга — памятник поколению советских диссидентов и рассказ о том, как даже в немыслимых обстоятельствах возможно сохранить профессиональное и личное достоинство.

о чем:

Цитата:

Говорю спокойно, каким-то, как мне казалось, даже скучным голосом. Только почему-то не могу остановить дрожь в коленях, скрытых от всех адвокатской трибуной. Но это не потому, что боюсь и волнуюсь. Это от необходимости сдерживать презрение к ней, судье — «объективному и беспристрастному избраннику народа».

СебАстьян Хафнер

«История одного немца. Частный человек против тысячелетнего рейха» 

31-летний журналист и бывший юрист немецкого происхождения Себастьян Хафнер, релоцировавшись из нацистской Германии в Великобританию, в 1938 году садится по горячим следам писать воспоминания — о том, почему ему пришлось бежать из своей страны и как так вышло, что к власти в ней пришел Гитлер, а его, Хафнера, одноклассники, стали резко не любить евреев. В Берлине у него остались родственники — поэтому некоторые детали и имена приходится менять.

Герой:

«Историю» от большинства воспоминаний о Германии 1930-х отличает тон. Главный герой, чистокровный немец, выходец из весьма буржуазной семьи, выпускник юридического факультета Берлинского университета, в выражениях, что называется, не стесняется. Это очень трезвый, совсем не жалостливый, а где-то даже и язвительный рассказ о том, как работают системы манипуляции общественным сознанием и какими катастрофами грозит «национальное вставание с колен». Более актуальной книги для современной России придумать трудно.

о чем:

Цитата:

Само собой, нацисты вовсе не стремились по-настоящему скрыть свои кровавые дела. Скрывая их, они не достигли бы своей действительной цели — вызвать всеобщий ужас, растерянность и покорность. Воздействие террора, однако, должно было возрасти благодаря тайне, в которой он совершался, и той опасности, которой подвергался всякий, решившийся об этой тайне заговорить. Открытое обсуждение того, что происходило в пыточных подвалах SA или в концлагерях — с трибуны ли оратора или на газетной странице, — могло бы даже в Германии привести к отчаянному сопротивлению. Тайно прошептанные, жуткие истории — «Будьте осторожны, дорогой сосед! Знаете, что случилось с X?» — беспроигрышнее ломали хребты и души.

Энтони Бурден

«О еде: строго конфиденциально»

На фоне получившего «Золотой глобус» «Медведя» — шоу о шефе мишленовского ресторана — грех не вспомнить мемуары главного bad boy высокой кухни Энтони Бурдена. Книгу о темной стороне поварского дела выпускник Кулинарной академии Америки, работавший в лучших ресторанах страны, написал в качестве продолжения своей знаменитой статьи для New Yorker 1999 года с говорящим названием «Не ешьте, пока не прочтете это».

Герой:

Все, что вы хотели знать о ресторанном деле, но боялись спросить. Секс, наркотики и грязная посуда. Сам Бурден говорил, что при работе над книгой вдохновлялся воспоминаниями Джорджа Оруэлла «Фунты лиха в Париже и Лондоне», о которых мы расскажем ниже. Сейчас уже можно смело говорить, что благодаря Бурдену фигура шефа в популярной культуре сильно поменялась: теперь это не сноб в белоснежном фартуке, а кто-то вроде Мика Джаггера — только с авоськой свежих продуктов вместо микрофона.

о чем:

Вскоре все мы — Томми, Лидия, новая посудомойка и я — стали всматриваться в окно, где на глазах у собравшейся команды Бобби шумно трахал невесту. Она услужливо склонилась над 55-галлонной бочкой, ее платье было задрано до бедер. Фартук Бобби был поднят, молодая женщина закатила глаза, рот шептал: «Да-да-да... хорошо... хорошо». Пока ее жених и семья счастливо жевали филе камбалы и жареные гребешки в столовой, она получала импровизированные проводы от совершенно незнакомого человека. И тогда, дорогой читатель, я впервые понял, что хочу быть поваром.

Цитата:

Джордж Оруэлл

«Фунты лиха
в Париже и Лондоне»

Герой:

30-летний Джордж Оруэлл бросает работу в полицейском отделении в Бирме, вспоминает, что в колледже учился у классика английской литературы Олдоса Хаксли, и едет в Париж — чтобы попытаться стать писателем. Спустя три года, в 1933 году, выходит его дебют — «Фунты лиха в Париже и Лондоне» о нескольких годах, проведенных писателем без гроша в кармане на улицах европейских столиц. Язвительный тон его будущей «школьной» классики, романов «1984» и «Скотный двор», выработался именно тогда.

Автобиографическая повесть Оруэлла сначала должна была называться «Во славу нищеты» и носила в том числе образовательный характер: беспечный и благополучный европейский читатель по замыслу начинающего писателя должен был наконец увидеть, кто в больших городах живет рядом с ним. В предвоенном Париже Оруэлл работал посудомойщиком в ресторанах и гостиницах, а в Лондоне бродяжничал — жил в общежитиях, ночлежках для бездомных и приютах Армии спасения.

о чем:

На подступах к нищете делаешь среди прочих открытие, которое уравновешивает много других. Узнаешь и хандру, и жалкие хитрости, и голод, но вместе с тем и величайшее спасительное свойство бедности — будущее исчезает. В определенном смысле действительно чем меньше денег, тем меньше тревог.

Цитата:

жан МОнне

«Реальность
и политика»

Герой:

Дипломат и бизнесмен, бывший заместитель генерального секретаря Лиги наций, инициатор сотрудничества между Францией и Великобританией перед Второй мировой и соавтор программы модернизации французской экономики после нее, в народе известен просто как «отец Европы» и один из самых продуктивных миротворцев в истории. Сооснователь Европейского Союза на пенсию ушел только в 87 лет, в 1975 году, и решил вспомнить жизнь. И политику.

Всего-то — история ХХ века и ее главных героев. Жанр — что-то среднее между политическими мемуарами и плутовским романом (книгу Монне писал вместе с писателем Франсуа Фонтеном). А также — редкий случай — история успеха: до того, как утопические идеи Монне о единой Европе, которая усвоила уроки Второй мировой, стали рушиться на глазах, он, к счастью, не дожил.

о чем:

Цитата:

Люди принимают изменения только в случае необходимости и видят эту необходимость только в случае кризиса.

Роберт КАПА

«Скрытая перспектива»

Герой:

Великий фотограф и еще более великий прохвост, будущий основатель агентства Magnum 34-летний Роберт Капа в 1947 году опубликовал воспоминания о Второй мировой. Историки до сих пор спорят, наврал ли он в каждом предложении или все-таки в каждом втором — впрочем, читателей это смущать не должно. Это очень веселая, увлекательная и блестяще написанная (все-таки автор — один из любимых товарищей Хемингуэя) книга о смерти и близких, которых теряешь по пути.

Воспоминания о пьянках с Хемингуэем и сложноустроенных романах, а также высадка войск союзников в Нормандии (его самые знаменитые фотографии сделаны как раз тогда), североафриканская и итальянская кампании.

о чем:

Цитата:

Я отсутствовал 48 часов и за это время был официально признан погибшим. Мой некролог только что прошел цензуру. Внезапная материализация моего призрака, томимого жаждой, наполнила моих друзей отвращением к своим напрасно израсходованным чувствам. Меня познакомили с кальвадосом.