Hit me baby

Издательство Ad Marginem и Институт музыкальных инициатив переиздают русский перевод книги Джона Сибрука «Машина песен. Внутри фабрики хитов». Сибрук — американский журналист и книгу построил как журналистское расследование о том, кто на самом деле пишет песни, взлетающие на вершины чартов, и как звезды становятся звездами. Там есть и про феномен кей-попа, и про стриминги, и про то, как именно строилась всемирная популярность бойз-бендов и девичьих групп. Обычно бизнес-подробности не афишируются, но тут вся кухня до 2015 года (книга вышла в 2015-м) как на ладони. Четко, по делу, с именами специалистов, паролями и явками описано, как продюсеры работали с Бейонсе, Рианной, Тейлор Свифт, Spice Girls. С любезного разрешения издательства мы публикуем отрывок, в котором речь идет о Бритни Спирс. Ощущение — словно вскрыли механизм и увидели, как устроена система. Без этого так и будешь думать, что песня Hit Me Baby One More Time — про домашнее насилие. В карьере Бритни все действительно было жестко, но по-другому, не так, как в постах сторонних наблюдателей ее турбулентной жизни.

Поставив на ноги ‘N Sync, Лу Перлман (американский музыкальный продюсер, создатель Backstreet Boys и ‘N Sync, в 2008 году был приговорен к 25 годам тюрьмы за организацию финансовой пирамиды. — Прим. The Blueprint) решил, что теперь ему нужно дополнить два своих бойз-бенда группой из девочек. Spice Girls пользовались бешеной популярностью, но Перлман верил: раз его бойз-бенды обошли все британские аналоги, то и с девчачьей группой он легко превзойдет Саймона Фуллера (создателя британского телевизионного шоу талантов Pop Idol, продюсера Spice Girls и Now United, позднее — Виктории Бекхэм и Клаудии Шиффер. — Прим. The Blueprint). В 1997 году Лу вместе с Линн Харлесс, мамой Джастина Тимберлейка, начал прослушивания в герлз-бенде Innosense. Харлесс привела на эти прослушивания еще одну выпускницу «Клуба Микки-Мауса» (американское телешоу, в котором начинали карьеру Джастин Тимберлейк, Кристина Агилера, Райан Гослинг. — Прим. The Blueprint) и заверила Перлмана: девушка умеет не только петь и танцевать, но и играть; Disney вышколил ее так же основательно, как и Джастина. Девушку звали Бритни Спирс.

Бритни Спирс родилась в декабре 1981 года в штате Миссисипи и выросла в Кентвуде, небольшом городке в Южной Луизиане. На момент прослушивания у Перлмана ей было пятнадцать. К тому времени она уже половину жизни провела в шоу-бизнесе. Ее мать Линн руководила детским садом, отец Джейми работал мастером по котлам и строителем; папины проблемы с алкоголем измотали всю семью. Бритни нашла порядок и уверенность в себе, которых ей так не хватало дома, в местных шоу талантов, где оценили ее голос, она впервые почувствовала, что такое слава. В возрасте восьми лет Бритни прошла прослушивание в «Клуб Микки-Мауса», в честь этого в ее родном городе позже даже учредили День Бритни Спирс.

«По тому, как вела себя Бритни, было очевидно, что она сделает все, что ей скажут. Она искренне верила, что все взрослые и авторитетные люди — хорошие и намерения у них только лучшие»

Однако продюсеры Disney решили, что она слишком юна для участия в телешоу, и тогда по совету одного из диснеевских охотников за талантами Бритни отправилась в Нью-Йорк, где ее взяла под крыло Нэнси Карсон из агентства Carson-Adler, занимавшегося одаренными детьми. Линн с дочерью жили в крошечной квартирке в Театральном квартале, где Бритни ходила в Профессиональную школу исполнительских искусств. Ее отобрали в качестве актрисы второго состава внебродвейского мюзикла Ruthless! на замену Лоре Белл Банди. В 1992 году, еще до премьеры спектакля, Бритни стала финалисткой телевизионного шоу Эда Макмахона Star Search. Ей удалось занять только второе место; это подорвало ее настрой. После четырех месяцев долгих вечеров за кулисами мюзикла они с Линн решили, что битва проиграна, и вернулись в Кентвуд. Вместо Бритни в Ruthless! взяли никому не известную девочку Натали Портман.

В следующем году Бритни снова приняла участие в прослушивании «Клуба Микки-Мауса» и наконец добилась своего места среди семи новых участников шоу. Вместе с ней прошли Тимберлейк, Райан Гослинг и Кристина Агилера — и летом 1993 года мама перевезла Бритни в Орландо, где уже по-настоящему началась ее карьера в шоу-бизнесе. Она научилась не только петь, танцевать и играть, но и улыбаться в камеры папарацци, давать автографы и правильно держаться во время интервью и встреч с фанатами. Бритни прилежно впитывала нравы шоу-бизнеса и была образцовой, хоть и лишенной воображения ученицей в школе при «Клубе Микки-Мауса» (преподаватели там предпочитали избегать сложных для религиозного общества вопросов — темы эволюции, например). Директор этой школы, Чак Йергер, позже дал Стиву Деннису интервью для его книги «Бритни: Изнанка мечты»: «По тому, как вела себя Бритни, было очевидно, что она сделает все, что ей скажут. Она искренне верила, что все взрослые и авторитетные люди — хорошие и намерения у них только лучшие».

Когда в 1996 году шоу закрыли, Бритни вернулась в Кентвуд, где попыталась вернуться к жизни обычного американского подростка: выпускные балы (ее выбрали королевой красоты средней школы), шопинг и свидания в кино. Но она не забыла свои мечты о шоу-бизнесе. В том же году Бритни связалась с нью-йоркским юристом, специализирующимся на индустрии развлечений, Ларри Рудольфом, который вел дела Backstreet Boys, Тони Брэкстон и, как оказалось, Лу Перлмана. Во время личной встречи Рудольф почувствовал в тринадцатилетней девочке «что-то неизъяснимое» и согласился представлять ее интересы. Она пришла на прослушивания в группу Innosense и понравилась Перлману; он подготовил для нее контракт. Однако в последний момент Бритни отказалась его подписывать, решив, что хочет начать сольную карьеру.

Вскоре после этого Рудольф прислал Бритни кассету с песней, которую готовили для его клиентки Тони Брэкстон. Брэкстон записала для трека вокальную партию, но его решили не выпускать, потому что голос Брэкстон звучал слишком юно. Рудольф посоветовал Бритни спеть ее точно так же, как Брэкстон, записать демо и прислать ему. Получив запись, Рудольф разослал ее в несколько лейблов и смог заинтересовать три: Mercury, Epic и Jive. Он организовал для Бритни Спирс прослушивания с менеджерами всех трех, и в июле 1997 года Линн и ее пятнадцатилетняя дочь вылетели в Нью-Йорк.

В Sony Building, постмодернистском небоскребе архитектора Филипа Джонсона, под крышей в стиле чиппендейл, Бритни Спирс встретилась с вице-президентом отдела артистов и репертуара лейбла Epic Майклом Капланом. С ним была Полли Энтони, ветеран радиопромоушена, и еще несколько ключевых фигур лейбла. Рудольф, который сопровождал Бритни с матерью, заранее предупредил Каплана, что его клиентка — «будущая звезда первого эшелона». Но при личной встрече сорокалетний рекрутер не был впечатлен. «Я ожидал, что сейчас войдет великая артистка, — рассказал он позже Стиву Деннису, — а увидел застенчивую девочку». Бритни исполнила для представителей Epic несколько песен Уитни Хьюстон. «Она зашла, — продолжал он, — и стала щебетать I Will Always Love You. Я не мог дождаться, когда она закончит. Она не отличалась ни телосложением, ни голосом, а когда допела, вместо нее стал говорить Ларри. Рядом со мной сидела Полли — большой спец по поп-музыке, и на нее выступление тоже не произвело впечатления, поэтому мы отказались, — и добавил: — Я верю в артистов, верю в искусство в музыке. Может, я старомоден, но я ищу настоящий талант вкупе с мощным голосом. Я не хочу лепить звезду в эту эпоху культа знаменитостей, который подменяет истинную ценность музыкального исполнителя». Благородная сентиментальность — и, вероятно, худшее решение, которое Каплан принял за свою карьеру. Следом отказался и Mercury. Оставался только Jive.

Кассету с записью песни Тони Брэкстон в исполнении Бритни Рудольф выслал Джеффу Фенстеру, старшему вице-президенту по подбору артистов и репертуара американского отделения Jive. Практически никому, кроме Фенстера, песня не понравилась, его поддержал только сотрудник отдела по подбору Стив Лант, который что-то услышал в демозаписи. «Они неправильно выбрали тональность, — вспоминает он. — Бритни пыталась петь как Тони Брэкстон, а это для нее слишком низко. Местами звучало просто ужасно. Но когда она брала высокие ноты, голос становился по-девичьи звонким, и она начинала завораживать». К кассете прилагались фотографии пятнадцатилетней Бритни с хвостиками — милой девочки с типично американской внешностью; на одной она сидит на облупившемся деревянном крыльце дома в Кентвуде, на другой играет со своим псом на лужайке. «Я сказал: „Тут нам есть над чем серьезно задуматься“».

«Она все время закатывала глаза, когда пела, — вспоминает Лант, — и я, помню, подумал: это странно, но на видео будет смотреться отлично. В этом одновременно было что-то старомодно религиозное и по-современному сексуальное. На самом деле она просто волновалась»

Бритни и ее свита приехали в офис Jive. Обстановка там не отличалась изысканностью. «Клайва (Клайв Йен Колдер — британский миллиардер, вместе с Ральфом Саймоном основал Zomba Group и ее дочернюю американскую компанию Jive Records. — Прим. The Blueprint) волновало то, что происходит в этих стенах, — рассказывает Стив Лант, — а не сами стены». На встрече с Бритни в конференц-зале присутствовал весь отдел артистов и репертуара, в том числе сам Колдер. Стоял июль, и на девочке было короткое летнее платьице. Она спела а капелла две песни Уитни Хьюстон: I Will Always Love You и I Have Nothing.

«Она все время закатывала глаза, когда пела, — вспоминает Лант, — и я, помню, подумал: это странно, но на видео будет смотреться отлично. В этом одновременно было что-то старомодно религиозное и по-современному сексуальное. На самом деле она просто волновалась». Когда Бритни закончила, Фенстер спросил, знает ли она что-нибудь еще, и девочка спела государственный гимн. Ее поблагодарили и сказали, что свяжутся с ней. В тот же вечер Линн с дочерью полетели обратно в Кентвуд.

Как и во всех делах отдела артистов и репертуара, окончательное решение о контракте с Бритни зависело от Колдера. Эрик Билл, на тот момент креативный директор компании Zomba, вспоминает: «Клайв Колдер все искал свою Уитни или Мэрайю, но никак не мог найти. Мы прослушали сотни девушек, Клайв был убежден: артистка вроде Уитни или Мэрайи — самое дорогое и рискованное решение, какое может принять лейбл, и нужно быть готовыми потратить на раскрутку миллионы». Подобное вложение легко бы далось Клайву Дэвису (Клайв Дэвис — музыкальный продюсер, был президентом CBS Records / Columbia Records с 1967 по 1973 год. В 1974 году основал собственный лейбл Arista Records, в 1983 году подписал контракт с 20-летней Уитни Хьюстон и развивал ее карьеру в качестве исполнительного продюсера. — Прим. The Blueprint), но Jive подобных ресурсов не имел, к тому же Колдер отличался бережливостью. «Он никак не мог найти ту, чей природный талант оправдал бы риск», — объясняет Эрик Билл.

В случае с Бритни продюсер Колдер чувствовал, что риск невелик: контракт с ней не стоил неподъемных денег, и девочка, очевидно, была готова делать что скажут. Бритни едва ли претендовала на образ дивы, который ценой больших трудов и денег был создан для Уитни и Мэрайи. Колдер подумал, что она могла бы стать американским аналогом шведской певицы Робин — королевой подросткового евро-попа и вместе с тем девчонкой из дома по соседству.

Колдер предложил Бритни контракт, по условиям которого Jive мог в течение девяноста дней разорвать соглашение без каких-либо дальнейших обязательств перед ней, в случае, если отдел артистов и репертуара решит, что игра не стоит свеч. Поддержавшего Бритни на собеседовании Стива Ланта назначили ответственным за работу авторов, запись демо и музыкальное направление: «Я должен был либо добиться результата за девяносто дней, либо сказать Клайву, что свою поп-звезду мы не нашли и придется искать дальше».

Пошел обратный отсчет. Лейбл привез Бритни в Нью-Йорк и поселил в пентхаусе офиса Jive. С Бритни в качестве надзирающего взрослого переехала подруга ее родителей Фелиция Кулотта. Jive по-прежнему сохранял ориентацию на рэп и r’n’b, поэтому его штатные композиторы писали черную музыку. У них был только один поп-продюсер — Эрик Фостер Уайт, работавший с компанией Колдера Zomba Group по контракту.

Почти каждый день Бритни с Фелицией (и часто вместе с Лантом) ехали в студию Эрика Фостера Уайта 4MW East Studios в Нью-Джерси, где работали над звучанием. Сначала Спирс строили образ «Шерил Кроу, только моложе», но Лант и Уайт стремились двигаться в направлении подросткового попа, да и Бритни он нравился больше: «Под него я могу танцевать — это мне ближе». Уайт старался писать для нее высокие вокальные партии, чтобы в ее голосе звучала та девичья звонкость, которую заметил Лант.

Когда Бритни закончила, Фенстер спросил, знает ли она что-нибудь еще, и девочка спела государственный гимн"

Вместе они создали несколько оригинальных песен, некоторые из них, например From the Bottom of My Broken Heart, вошли в ее дебютный альбом. Но Колдер не услышал среди демозаписей ни одного хита и начал склоняться к мысли, что дело не выгорит. Время подходило к концу, и Лант предложил Бритни перепеть хит из восьмидесятых — песню You Got It All группы The Jets. Прослушав демо на собрании отдела артистов и репертуара, Колдер сказал: «Ладно, у нас есть проект, давайте возьмемся за него и выпустим альбом. Если Backstreet Boys — это новые New Kids on the Block, то она — новая Дебби Гибсон».

В октябре Лант вылетел в Новый Орлеан и оттуда совершил часовую поездку на север, в Кентвуд, чтобы своими глазами взглянуть на места, где росла их новая артистка. Он показал Бритни клип Робин на хит Show Me Love. Лант вспоминает: «Она сказала: „Мне нравится песня, но клип никуда не годится. В нем все скучное, черно-белое и никто не танцует. Если б ее пела я, была бы в мини-юбке и танцевала“». Выяснилось, что танцы — страсть Бритни, на лейбле никто об этом не догадывался. В своих заметках Лант писал: «Она говорит, что умеет танцевать и очень хочет развлекать публику». Еще он отметил, что, по словам Бритни, единственное, чего она боится, — это «потерпеть неудачу, вернуться в Луизиану и смотреть после этого в глаза знакомым».

Все сошлись во мнении, что к проекту Бритни нужно привлечь Макса Мартина (Карл Ма́ртин Са́ндберг — шведский музыкальный продюсер, сделавший карьеру Робин, автор песен Backstreet Boys, *NSYNC, Бритни Спирс, Пинк и Кеши. — Прим. The Blueprint), и вскоре после принятия решения Макса пригласили в Нью-Йорк на встречу с девушкой.

«Я его испугалась! — рассказывала Бритни о своей первой встрече с косматым шведом. — Подумала, что он из Mötley Crüe или вроде того». Макс Мартин стремительно превращался в гения подростковой поп-музыки, но по-прежнему выглядел как Мартин Уайт, фронтмен группы It’s Alive, — длинные волосы, скуластое суровое лицо, обтягивающие футболка и джинсы, землистого цвета кожа студийного затворника.

Лейбл дал им пару часов наедине, и Макс остался под большим впечатлением. Лант рассказывает: «Помню, Макс сказал после первой встречи: „Я все понял, я знаю, что делать...“ Робин, в отличие от Бритни, была своенравной артисткой, и Макс не всегда мог заставить ее делать то, что считал нужным». (Сама Робин позже так высказывалась на этот счет: «В то время мое имя стали ассоциировать с Максом Мартином и Деннизом Попом (Денниз Поп — шведский диджей, композитор и музыкальный продюсер, автор песен Ace of Base, Робин, Backstreet Boys , * NSYNC , Бритни Спирс. — Прим. The Blueprint), и меня это не слишком радовало: я хотела сама стоять на ногах».) Лант продолжает: «О Бритни Макс сказал так: „Ей пятнадцать лет; я могу сделать такую запись, какую захочу, и использовать ее талант по своему усмотрению, без ее указаний“. Что, по сути, и произошло».

Макс Мартин уже знал, какую композицию хочет записать с Бритни. Он сочинил ее за год до того в Стокгольме с Рами Якубом, шведским битмейкером марокканского происхождения, новым членом команды Cheiron. Песня, которая изначально называлась Hit Me Baby (One More Time), была написана для TLC, американского r’n’b-трио. Студия Cheiron выслала коллективу демозапись, на которой Макс Мартин исполнил четыре вокальные партии. (Как рассказывал E-Type, «демозаписи Макса Мартина, где он сам поет, могли бы продаться тиражом хоть десять миллионов, хоть больше, но он не был артистом и не хотел им быть».) TLC отказались от трека. Спустя годы участница группы TLC Тионн Уоткинс вспоминала о том решении: «Мне понравилась песня, но я сомневалась: станет ли она хитом? Подходит ли она TLC? Смогу ли я произнести „Ударь меня, детка, еще раз“? Ну уж нет!»

«В тот момент своей карьеры Макс верил, что пишет r’n’b, — говорит Стив Лант, — хотя на самом деле он писал шведскую поп-песню. По сути, это та же ABBA, только с грувом». Оттенок черной музыки в звучание добавил фанковый слэп на басу, а в партии бэк-вокала Макс прописал слегка ковбойское «оууу» — фирменная фишка группы Cameo, которую так любил Денниз. «Все эти аккорды насквозь европейские, что тут вообще от американской песни в стиле r’n’b? — продолжает Лант. — Ни один черный артист не стал бы ее исполнять. Но в этом и состояла гениальность Макса Мартина. Сам того не понимая, он один выработал свой собственный потрясающий звук, и всего через несколько недель каждый американский продюсер уже отчаянно пытался его скопировать».

«Но песня шведская, и шведы имели в виду совсем не то — они просто пытались использовать свежее жаргонное выражение...»

Когда TLC отказались от песни, Макс предложил ее Робин, но и из этого ничего не вышло. Встретившись с Бритни в Нью-Йорке, он вернулся в Стокгольм и немного доработал песню под нее, сделал копию записи и отправил ее в Jive. Макс, как он всегда делал в демозаписях, довел все хуки до финального вида, но бóльшую часть куплетов не дописал и просто пропел вокализом. Бриджа в песне пока не было. Как рассказывал Лант, Макс говорил: «Если вам не понравится песня без него, то пошли вы...» — в вежливой шведской манере, разумеется. Когда запись добралась до Jive, реакция, по свидетельству Ланта, у всех была одна: «Твою мать, это идеально».

Hit Me Baby (One More Time) — песня об одержимости, и она цепляет сразу. Во-первых, тремя вступительными нотами: «да-на-на», во-вторых, манящим хрипловатым мурчанием, которым Бритни пропевает первую строчку: «Oh baby bay-bee». Затем вступает фирменный фанковый бит студии Cheiron, где барабаны звучат как шумовые гранаты, и потом — гитарная вставка Томаса Линдберга, сыгранная с эффектом «вау-вау», которая подает сигнал внутреннему ненавистнику диско: «Расслабься, это же рок». С точки зрения звуковой драмы, Hit Me Baby (One More Time) следует традиции глэм-рока, начатой группой Queen, с примесью Def Leppard периода работы с Маттом Лангом. В ней мелодия и ритм сходятся в той гармонии, которую Денниз Поп искал еще со времен работы диджеем, — это привязчивая поп-песня, под которую не перестаешь танцевать.

И вcе же вокальный хук, каким бы он ни был цепким, звучал странно. Вызывало сомнения, можно ли вообще вслух произносить такие слова. Сложно представить себе носителя английского языка, который мог бы попросить Hit me baby — «Ударь меня, детка» — не рискуя вызвать у слушателя мысли о домашнем насилии или БДСМ. Но песня шведская, и шведы имели в виду совсем не то — они просто пытались использовать свежее жаргонное выражение, которое значило «позвони мне». Лейбл Jive, впрочем, обеспокоился тем, что американцы могут понять посыл неправильно, и сменил название песни на... Baby One More Time.