Crudo Оливии Лэнг

В регулярной рубрике The Blueprint и Bookmate мы каждую неделю рассказываем о новых, интересных и важных книгах, которые точно не разочаруют. На этот раз литературный критик Лиза Биргер прочитала дебютный роман британки Оливии Лэнг (мы публиковали лучшие отрывки из ее «Одинокого города») — и увидела в его героине не только собирательный образ богемной буржуазии, но и авангардистку Кэти Акер.

Большинство читателей и читательниц этой колонки принадлежат к бобо — креативному классу, который одинаково любит и моду с искусством, и финансовую свободу потреблять эти искусство и моду. В Америке бобо уже двадцать лет как обнаружен и описан, мы же только недавно узнали, что вообще существуем. Потому, мне кажется, теперь важно научиться говорить о собственных чувствах, о том, как именно мы существуем, как устроена жизнь после 30, когда ты одновременно ездишь в отпуск в итальянский бутик-отель и переживаешь за экологию Камчатки.

1.

Оливия Лэнг «Crudo»

Перевод с английского Светланы Кузнецовой

Оливия Лэнг — современная британская писательница, авторка двух прекрасных переведенных на русский книг. Ее «Одинокий город» — о природе одиночества в жизни современного человека, «К реке» — о темах, героях и мифах, родившихся во время путешествия по реке Уз в графстве Суссекс, от истока до моря, той самой реке, где в 1941 году утопилась Вирджиния Вулф. Crudo же ее первый роман, он вышел в 2019 году и был награжден премией Эдинбургского университета. Впрочем, какой роман: в маленькой книжке 150 страниц еле-еле натянулось за счет крупного шрифта. Разве что иногда маленькие книжки имеют большое влияние.

Формально Crudo — это история некоей Кэти, американской писательницы с седой прядью в волосах, только-только вступившей в сорокалетие и брак. «Кэти, под кем я имею в виду себя», — пишет рассказчица, хотя дальше ни разу это «я» не повторит. Месяц из жизни Кэти как фотографические снимки. Вот они с мужем в тосканском отеле у бассейна, вот спорят о Вордсворте со скульптором в кожаных сандалиях, говорят о сгоревшей в Лондоне многоэтажке за завтраком с цельнозерновыми круассанами, за ужином с фуа-гра и рислингом переживают, что президент уволил главу ФБР. Говорят о политике, не зная, что происходит, читают о параллелях между сексуальной вакханалией в романах Маркиза де Сада и работой в офисе (апатия, иерархия, повторение, бесконечная бюрократия), боятся ядерной войны, обсуждают Брекзит и твиттер. Но все это — фон для погружения в мир воспоминаний, в непостоянство сна. Кэти считает, что нуклеарная семья не так актуальна, как ядерная война, но на самом деле ее интересует именно семья. Ей страшно любить, страшно быть любимой, она рада бы спрятаться в одиночестве, и потребуется настоящее усилие, чтобы прорваться к словам любви и повторить их «мы пара чудовищных ворон, часть целого, выраженная в единичной сущности».

Стоит дочитать до последних страниц, чтобы обнаружить, что Crudo на самом деле слеплен из цитат из различных произведений американской авангардистки Кэти Акер. Акер, выпускница панк-школы 70-х, примечательна прежде всего тем, как конвертировала в литературу свой собственный концепт секса, насилия и власти: главной темой ее прозы был распад мира на трах и кровь. Она умерла в 1997 году, в 50 лет, от рака груди. Про Кэти из романа Оливии Лэнг нам тоже говорится, что она два раза переболела раком. Та же самая это Кэти? Фанатское ли это письмо, попытка протащить любимого автора в эпоху, где Трамп важнее литературы, а твиттер важнее любого перформанса? Или, скорее, попытка собрать воедино авторку, которая всю жизнь рассыпалась по частям?

Потому что Crudo — и этим он нам приятен и важен — это прежде всего текст об обретении цельности. Август 2017-го ощущается как апокалипсис, конец времен. Во всех уголках Земли полыхает, а ты чинно обсуждаешь это за ужином и думаешь, не продать ли квартиру, чтобы купить новую. Но единственное, что может спасти от земного полыхания, это любовь. Именно ее и показывает нам Оливия Лэнг. Она как будто сообщает, что да, мир стал делом опасным, но разве не чудо, что даже в нем мы можем найти друг друга? Чудо, конечно же.

2.

Кэти Акер, Маккензи Уорк, «Я очень тебя хочу. Переписка 1995–1996»

Перевод с английского Саши Мороз

Кэти Акер почти не переведена в России, поэтому приходится довольствоваться малым — любовной перепиской, которую она вела в августе 1995-го с писателем Маккензи Уорком. Они познакомились в 1995 году во время австралийского турне Акер и две недели обменивались имейлами — жанр сам по себе достаточно возбуждающий и новый. Возбуждает и столкновение между ними: ее путаный стиль, но прямые поиски правды, его прямые высказывания, но желание уйти от откровенных ответов. Из этого столкновения можно вычитать немало про то, как в целом устроен современный мир и почему в нем давно уже не может быть ничего однозначного и ясного: ни гендера, ни любви.

3.

Крис Краус, I love Dick

Перевод с английского Карины Папп

Влюбленная женщина превращает свою страсть в творческий акт, а письма возлюбленному — в утверждение собственного «я». Она пишет о том, что важно ей, об искусстве, чувствах, роли, и адресат в итоге становится не важен, потому что через письма героиня наконец обретает «я». Книга Крис Краус I Love Dick вышла в 1997 году — в год смерти Кэти Акер и почти за 20 лет до того, как была опубликована переписка Акер с Маккензи Уорком, так что все связи этих эпистолярных книг случайны. Но связь Краус с Акер несомненна. В 2017-м Краус опубликовала одно из главных биографических исследований об Акер, Аfter Kathy Acker, а Оливия Лэнг уважительно отрецензировала ее в газете Guardian и, возможно, именно ей вдохновлялась в написании Crudo.

4.

Дэвид Брукс, «Бобо в раю. Откуда берется новая элита»

Перевод с английского Дмитрия Симановского

Роман Оливии Лэнг вполне можно читать как наглядную иллюстрацию классической уже книги о том, как устроен креативный класс, или бобо, богемная буржуазия (bourgeois bohemian). Журналист Дэвид Брукс еще в 2000 году увидел, как тесно, почти неразличимо оказались слиты в последние годы буржуазия и богема: богатые захотели быть крутыми, а крутые — богатыми. Круто стало думать о судьбах мира, попивая коктейль на веранде бутик-отеля где-нибудь в Италии, круто стало носить одежду причудливого кроя от исключительно дорогих дизайнеров, круто превращать креативные идеи в многомиллионные стартапы. Собственно, героиня Оливии Лэнг именно этим и занимается — после дня удачного шопинга печатает эссе об обугленных телах Хиросимы.

5.

Айлин Майлз, Inferno

Перевод с английского Юлии Серебренниковой

Автобиография одной из самых заметных американских поэтесс рассказывает о ее пути к успеху в Нью-Йорке. И хотя Айлин Майлз никакая не бобо, а наглядный представитель американской контркультуры, ее короткие мемуары превращаются в дневник безжалостных и в каком-то смысле бесстыдных наблюдений за собой, а сами эти наблюдения — источником самопознания для пишущих женщин. Она видит себя без прикрас, а уж из откровенности самосозерцания рождается и письмо, но без Акер, сделавшей собственные сексуальность, уязвимость и смертность неисчерпаемым источником литературы, такой взгляд был бы невозможен.