961 час в темноте
ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ
В июне в издательстве Ad Marginem вышло эссе Рёко Секигути «Это не случайно. Японская хроника» — о хрупкости мира на примере страшной трагедии 2011 года в Фукусиме; радиационной аварии, последовавшей за сильнейшим землетрясением и цунами. Ранее в этом году была опубликована книга Секигути «Зов запахов» — об ароматах разных стран и эпох. Рёко пишет на японском и французском, переводит мангу, путешествует по миру и пробует самые немыслимые блюда. Многие ее тексты связаны с едой, которую писательница превратила в инструмент для описания реальности, документирования запахов и восстановления разрушенного. Специально для The Blueprint книжный обозреватель Екатерина Петрова рассказала о мире японской писательницы через пять ее книг.
Рёко Секигути родилась 21 декабря 1970 года в Токио, в районе Синдзюку. «В то время район Синдзюку был также литературным кварталом с издательствами, переплетными мастерскими и типографиями», — рассказывала писательница. Ее мать была домохозяйкой, а потом стала поваром и начала вести кулинарные курсы. Отец работал в компании, которая занималась офисным оснащением. Дед по материнской линии был издателем, его дядя — основателем небольшого издательства Nihon Shoin. Дед по отцовской линии — рабочий на бумажной фабрике. Младший брат Секигути экспортирует бумагу из Китая. Сама Рёко однажды сказала: «Можно сказать, что вся мифология нашей семьи строилась вокруг идеи заполнения белых страниц». Вместе с дедом-издателем будущая писательница часто ходила в книжный, дед тогда говорил: «Бери все, что хочешь». Отец был недоволен ее увлечением книгами. Он считал, что девочка не должна много читать, обязана выйти замуж и отказаться от карьеры.
В 18 лет Секигути поехала во Францию как туристка и испытала культурный шок. «Во Франции люди одеваются как хотят, говорят громко, выражают себя. Я почувствовала невероятную свободу. Вернувшись в Японию, я думала только об одном — снова уехать», — вспоминала писательница в одном интервью.
Секигути начала писать в старшей школе и уже в 1989 году получила литературную премию от одного из популярных в Японии того времени журнала современной поэзии Gendai Shitecho, а через четыре года выпустила первый сборник стихов. Секигути училась на факультете журналистики в Университете Васэда в Токио, потом — ненадолго уехала во Францию, где изучала историю искусств в Сорбонне, но не окончила, вернулась в Японию и продолжила обучение в Токийском университете, где получила степень магистра по сравнительному литературоведению и культурологии в 1996 году. Во время учебы в Университете Васэда ей нужно было выбрать второй иностранный язык — среди предложенных были французский, китайский, русский, немецкий и итальянский. Она выбрала французский из-за кулинарии. «Я подумала, что там [во Франции] хорошо кормят», — объясняла писательница. Окончательно во Францию она переехала уже в 1997 году.
Рёко Секигути
Вернувшись во Францию, Секигути полностью посвятила себя писательству и переводам. К примеру, она перевела с французского на японский язык роман Атика Рахими «Земля и зола», «Серотонин» Мишеля Уэльбека и «Неразлучных» Симоны де Бовуар. В 1990-е и в начале «нулевых» в Токио вышло несколько ее поэтических сборников на японском языке. А с 2003 года Секигути начала писать на французском и переводить уже с японского. Среди ее переводов — работы современной писательницы Ёко Тавады, стихи поэта Годзо Ёсимасу, а также несколько манг. В 2005 году вышел ее поэтический сборник Deux marchés, de nouveau на французском, а в 2011-м — эссе «Это не случайно» о трагедии на АЭС «Фукусима-1».
После этого Секигути начала публиковаться ежегодно, а иногда и по несколько раз в год. «Я только и делаю, что работаю. У меня нет детей, нет кошки, моя жизнь сфокусирована на мне самой», — рассказывала Секигути в 2021 году. Ее день начинается в шесть утра: несколько часов перевода, потом статья, затем снова перевод. И так до семи вечера. Переключение между переводом и писательством — секрет ее высокой работоспособности. Она «вряд ли смогла бы» заниматься целый день только переводами или только писательством.
❝
Можно сказать, что вся мифология нашей семьи строилась вокруг идеи заполнения белых страниц
Во многих книгах Рёко Секигути появляется тема гастрономии. Она завораживала ее еще с детства, когда Рёко наблюдала за работой матери в кулинарной школе. Каждое блюдо в текстах Секигути несет в себе контекст. «Я обладаю особым умением понимать и анализировать блюда, распутывать их разнообразные вкусы и различать “линии напряжения” между ними», — сказала однажды Секигути. На своих семинарах для подростков она предлагает детям вести дневники запахов — не только приятных, но и отталкивающих, например, протухшей еды или помойки. Запахи, по ее словам, помогают осознавать реальность, телесность, сам факт существования.
Еще одна частая тема у Секигути — время. Писательница говорит, что оно — пластично, как тесто, и изменяется в зависимости от чувств. В текстах Секигути много ностальгии: она говорит, что раз мы не можем вернуть утраченные дома, ушедшую молодость и мертвых, то это может сделать литература. «Литература — это магия, где утраченное может вновь появиться», — сказала она в одном из интервью. Поэтому в прозе и поэзии Секигути речь всегда о том, как дать прошлому новое присутствие. Через вкус, запах или слово.
В книге «Нагори» (2018) Секигути говорит: «Я всегда писала о смерти, ради мертвых. И вот в первый раз мне захотелось написать книгу о жизни. Или о смерти как продолжении жизни. О мертвых, которые сопутствуют живым».
❝
Я обладаю особым умением понимать и анализировать блюда, распутывать их разнообразные вкусы и различать «линии напряжения» между ними
«Это не случайно», 2011
(на русском языке — в 2025-м)
Радиационная авария максимального, седьмого уровня, произошла на АЭС «Фукусима-1» 11 марта 2011 года. Больше 18 тысяч погибших и пропавших без вести. В это время в квартире на другом конце света, в Париже, Рёко Секигути проверяла соцсети, пыталась дозвониться до близких и начала вести дневник. На следующий день после катастрофы она уже записывала все, что происходило: мысли, кадры из новостей, разговоры, запахи, звуки. Так появилась книга «Это не случайно» — воспоминания о сорока днях после катастрофы, в которых писательница фиксирует ощущение безвозвратной перемены. Секигути называет эту книгу архивом. Она пишет не изнутри зоны бедствия, а передвигаясь между Токио и Парижем, между теми, кто остался, и теми, кто смотрит издалека. В ее записях звучат обе перспективы. А еще это возможность диалога. В том числе между живыми и мертвыми.
❝
Даже если ты уже пережил нечто подобное, бедствие представляется тебе беспрецедентным в тот момент, когда ты его переживаешь.
«Голос в темноте», 2015
(на русском языке — в 2024-м)
Тонкий, концентрированный автофикшн-роман, в котором сливаются дневниковые заметки, философские эссе и стихи в прозе. В основе книги лежит идея, что голос — это живое присутствие, нечто, что остается даже тогда, когда человека уже нет. Голос ускользает от смерти, он не просто звуковая волна, а продолжение тела, часть, которую невозможно похоронить. Секигути узнает о смерти деда. И это событие становится отправной точкой для размышлений о памяти, утрате и времени. Секигути рассказывает, как узнала о его смерти по телефону, размышляет о том, что она больше никогда не услышит родной тембр. И тогда она понимает, что голос — это свидетельство присутствия человека в этой жизни. Секигути призывает сохранять голоса своих близких с помощью видео или голосовых сообщений, поскольку спустя время после смерти мы не можем их воспроизвести в памяти. А вновь услышанный голос поднимает целый ворох воспоминаний, запахов, прикосновений и вытаскивает ушедших близких из царства мертвых.
❝
Помимо кожи, которой мы можем соприкоснуться с кожей другого, только голос, доносящийся волнами, касается нас напрямую, дует нам в уши.
Развороты «Голос в темноте»
«Нагори», 2018
(на русском языке — в 2023-м)
В этой книге Рёко Секигути разбирает японское слово «нагори». Его сложно буквально перевести на русский язык, зато можно легко узнать по опыту. Это ощущение, которое человек испытывает в момент, когда какое-то событие еще не закончилось, но по ощущениям его уже нет. Например, его можно почувствовать вечером воскресенья перед рабочим понедельником. Секигути показывает, как японцы делят год не на четыре сезона, а на 24 (а то и на 72 согласно старому народному календарю) и следят за тем, как продукты созревают, зреют и увядают. В японском языке есть три стадии сезонного продукта: хасири — первый, ранний, когда продукт только начинает созревать, сакари — пик зрелости и нагори — остаток вкуса, предчувствие исчезновения, а еще — тоска по уходящему сезону. Через эти стадии писательница выходит к более широким темам: как человек воспринимает течение времени, почему мы любим ранние фрукты и ягоды и зачем консервируем овощи. Секигути представляет консервацию и ферментацию как попытки вмешаться во временной поток. При этом писательница не останавливается только на еде. К примеру, она рассказывает о радиации в Фукусиме, которая сломала естественную цикличность в природе. Катастрофа как будто бы вывела из строя привычное понимание времени. Книга-эссе «Нагори» собрана из наблюдений, размышлений и разговоров с шеф-поварами. В ней много примеров из японской и французской жизни и гастрономии. И все это помогает посмотреть на сезонность под другим углом.
❝
Тасовать сезоны, вмешиваться в смену времен года и прочих периодов — наше извечное искушение, ведь мы, смертные, пребываем во власти времени, текущего только в одном направлении. Пробуя что-то, мы можем ненадолго освободиться от этой власти.
«961 час в Бейруте», 2022
(на русском языке — в 2023-м)
В апреле 2018 года Рёко Секигути приехала в Ливан. Писательница пробовала еду, слушала разговоры и записывала впечатления. В итоге получилось 321 блюдо, которое сопровождало поездку писательницы, и столько же небольших заметок, каждая из которых связана с едой. Например, где-то писательница дает рецепт мигли (сладкое блюдо из риса и орехов), которое готовят на прибавление в семье и на Рождество, а где-то рассказывает про район Хамра — там много кофеен, в которых собираются бейрутские интеллектуалы. Ливанцы угощали писательницу, а параллельно рассказывали о войне, разрушениях, любви, радости и своем городе. Особое место в книге занимает киббех. Это тесто из рубленого мяса с булгуром, сформированное в виде котлетки и поджаренное во фритюре. Национальное блюдо в Ливане, Армении и на всем Ближнем Востоке. И споры вокруг него разворачиваются примерно как у нас о рецепте салата оливье: нужно ли класть туда яблоки? а морковь? а с колбасой или с мясом? Киббех, как и оливье, меняется от семьи к семье. Примерно так же меняется и сам Бейрут. Бейрут Секигути — безумный. Это звуки, ароматы, рынок, суматошная кухня, уличная еда, рассказы случайных собеседников. Это японский ресторан с калифорнийским уклоном, в котором шеф, скорее всего — эмигрант, вернувшийся из США. Ливанцы привозят с собой гастрономии других стран и перемешивают их с местной. Секигути приехала в Бейрут после Арабской весны и войны с Исламским государством, которая закончилась в 2017 году. В город, который восстанавливался, жил надеждой и верил, что все будет хорошо. После того как она вернулась в Париж, произошли протесты, мощный взрыв в порту и экономический обвал. Бейрута, который она изучала, уже нет. И вряд ли когда-то будет. Но именно его она в итоге сохранила. Этот мимолетный период, ускользнувший во времени. Период жизни, вкуса и веры в будущее.
❝
Мне кажется, все блюда, которые приобрели статус интернациональных, имеют одно общее свойство: повар либо замешивает тесто, преобразуя мироздание, либо заключает вселенную в кокон. А порой и то, и другое.
«Зов запахов», 2024
(на русском языке — в 2025-м)
Сборник рассказов, где большинство главных героев — безымянные женщины. Они ходят по магазинам, готовят еду, занимаются сексом, строят бизнес и вдыхают запахи этого мира, чтобы понять его, а заодно и самих себя. К примеру, у одной героини после аварии пропадает обоняние. По логике, остальные чувства должны усилиться. Но они у нее заглушаются. И вместе с обонянием она постепенно теряет собственное «я», рассеиваясь в плотности мира. В другой истории владелец ресторана и шеф-повар тоже теряет обоняние, а вместе с ним и интерес к еде. Его дочь, взяв управление рестораном на себя, создает блюдо, которое возвращает отцу вкус не только к еде, но и к жизни. В этом же рассказе она описывает практически интимные отношения женщины с креветкой — одним из ингредиентов блюда. Освобождение креветки от панциря похоже на постепенное обнажение и возникновение близости. Писательница фиксирует переход от жизни к смерти и одновременно рождению чего-то нового, возвращая нас к теме цикличности, которая была описана в «Нагори».
В японской литературной традиции есть жанр дзуйхицу. Автор записывает все, что приходит ему в голову, не задумываясь, насколько это «литературно» или что одно с другим вроде как не сочетается. Секигути как раз смешивает в своем тексте наблюдения и размышления, стихи и прозу, низкое и высокое, свой текст и чужой. Получилась какофония фрагментов, которые при этом очень гармоничны. Примерно как какофония запахов.
