Пакетное соглашение

текст:

иллюстрациИ:

Мария Рычкова

Анна Рослякова

Даже если от ядерной катастрофы мы в этот раз убережемся, от катастрофы экологической — никуда не деться. Мариам Песвианидзе и Татьяна Ремнева, переехав в Грузию, запустили проект Parki ar minda, чтобы внести свой вклад в спасение планеты.

Последние три года многих из нас не покидает ощущение, что мир катится в бездну. Катаклизмы случаются один за другим, не давая возможности выдохнуть. Пандемия, войны, гуманитарные катастрофы отодвигают экологические проблемы на второй план, подталкивают к мысли, что время разобраться с ними еще придет. Однако на деле время это стремительно уходит, а значит, вносить свой посильный вклад лучше начинать прямо сейчас. И, как показывает пример наших героинь, сделать это можно в любом месте, куда тебя занесла судьба. Мари Песвианидзе и Татьяна Ремнева переезжали в Грузию из России, даже не задумываясь об открытии НКО, однако вот уже несколько лет их усилиями в стране существует экоинициатива Parki ar minda (о происхождении названия расскажем чуть позже). На первый взгляд, это проект раздельного сбора вторсырья, однако основательницы проекта немного иначе представляют себе его задачи: «Наша цель — собирать как можно меньше, в идеале — чтобы проект стал вовсе не нужен». Мы обсудили, кому проект нужен сейчас и что нужно самому проекту.

Фото: Нина Сизова

Переезд и возвращение

Мариам Песвианидзе

На момент переезда и Татьяна, и Мари не особенно интересовались экологией. Татьяна перебралась 10 лет назад, просто потому, что захотела перемен. «В Москве я работала в PR. Карьера уперлась в потолок, и я решила: пора что-то менять — может, переехать? — говорит она. — В итоге на Грузию и пал мой выбор». История Мариам драматичнее. Дочь отца-грузина и русской матери, она впервые побывала в Грузии, когда ей было два — на собственных крестинах. Часто приезжала, когда выросла, но оставаться не планировала. Все изменилось в 2014-м. «На тот момент степень моего недовольства происходящим в России начала зашкаливать. В 2008-м, конечно, было еще хуже, но я тогда была совсем юная, 20 лет всего. А в 2014-м я уже хорошо понимала, что происходит и куда нас все это ведет, — вспоминает Мари. — Я как режиссер-документалист тогда много снимала российскую оппозицию для проекта „Срок“ и в процессе поняла, что у нас ничего не получится, — да, эти люди могут быть очень искренними и инициативными, но у них нет плана, а значит, и надежды на перемены нет. Короче говоря, ситуация уже тогда казалась мне безвыходной. К тому же мои родители разошлись в политических взглядах относительно Крыма и расстались. Тогда я и решила, что пора уезжать. Сначала перебралась в Украину, в Одессу, а оттуда в 2015-м уже в Тбилиси».

Кстати, с Татьяной Мариам познакомилась еще до своего переезда — в 2013 году она приезжала в Грузию на фестиваль российского кино. Сейчас такое мероприятие трудно даже вообразить.

Татьяна Ремнева

Новый взгляд и старая привычка

«До определенного момента я мусорила, как любой среднестатистический человек, — бросить окурок под ноги было совершенно обычным делом, никаких угрызений совести это у меня не вызывало, — рассказывает Татьяна. — В России 15 лет назад никто ничего не знал про раздельный сбор отходов, среда к экоактивизму не то чтобы располагала. Но потом у меня появился ребенок, и я начала задумываться о будущем, о том, насколько все вообще-то плохо». Сразу после переезда в Грузию она стала много ездить по стране и не могла не обращать внимание на то, как все замусорено, — пакеты, бутылки там, где их быть не должно.

«Наверное, это и был мой триггер, — говорит Татьяна. — Помню, я как-то приехала в Абастумани — потрясающее место, уникальная климатическая зона, целебный воздух (люди ездили туда туберкулез лечить), потрясающая архитектура. И вот я гуляю с ребенком, рядом течет река, я к ней присматриваюсь, а там все в мусоре — аж больно. Так я решила, что хватит, я больше не хочу пользоваться пакетами, и начала потихоньку сортировать отходы. Мы с подружками нашли, наверное, единственную на тот момент службу, которая занималась вторсырьем в Грузии, — это была частная инициатива какого-то немца. Они ездили и собирали отходы по ресторанам и магазинам, крошечные объемы, но все равно. Причем к предпринимателям они ездили за деньги, а с нас никакой платы не брали. Мы тогда были одни такие идейные среди частных лиц. Они даже к нам домой приходили посмотреть, как мы, уникумы, живем».

Сортировала Татьяна по принципу «не уверен — клади», потому что никакой толковой информации на эту тему не было. Привычка выработалась довольно быстро, но через год экослужба, чьим сервисом она пользовалась, закрылась. Ей на смену пришла другая, более масштабная и централизованная инициатива Clean World. Правда, они не занимались вывозом, предлагали желающим приезжать самостоятельно. «Мне с ребенком это было совсем неудобно, и я начала копить насортированное на балконе, — вспоминает Татьяна. — Тут случилось еще одно откровение: я увидела, какое огромное количество отходов мы производим, и поняла, что нужно срочно сокращать потребление. Пошла ресерчить, чем заменить пакеты, заказала на Amazon свои первые мешочки для продуктов на развес, обзавелась многоразовой бутылкой. Оказалось, что все довольно просто».

У Мариам переломные моменты были свои. Ее с детства раздражало, когда люди мусорили на улице, так что, выезжая куда-то на отдых — на пляж или в лес, она взяла за правило собирать там мусор. «У меня даже появилась собственная примета — чем больше мусора соберешь, тем больше найдешь грибов, — рассказывает Мари. — Если говорить о триггерах, однажды мой хороший друг Денис Барковский написал в фейсбуке пробирающий до мурашек пост о том, что чувствует наглотавшийся пластика кит. Этот текст очень сильно на меня повлиял». Впрочем, судя по подростковым воспоминаниям Мариам, слова друга упали на подготовленную почву. «Помню, мне 16 лет, каникулы, мы с моим двоюродным братом и нашим общим другом едем из Тбилиси в Батуми на поезде (они тогда были не такие, как сейчас, — обычный плацкарт советский), — вспоминает Мари. — И вот мы сидим, мимо проносятся прекрасные пейзажи, и прямо на наших глазах происходит нечто, на мой взгляд, совершенно вопиющее. Женщина лет 50–60 допивает воду из пластиковой бутылки и просто кидает пустую тару в ближайшее окно. Я была в шоке. Она сделала это так невозмутимо, будто бы этот кусок пластика испарится в ту самую секунду, когда покинет поле ее зрения. И ведь очень многие люди живут с этим ощущением — „если я не вижу мусор, значит, его не существует“. Я раньше тоже так думала — бросала фантик в мусорку с мыслью, что он в ней исчезнет. О том, куда он попадет после, сколько будет разлагаться, мыслей вообще не возникало».

Уже живя в Грузии, Мари увидела в соцсетях, что одна ее московская подруга активно занялась сортировкой отходов. Заинтересовалась и начала искать способы делать то же самое в Тбилиси. Нашла тот самый Clean World. «Эта компания появилась где-то в 2015–2016 году, если я ничего не путаю, это была программа большой международной экоорганизации CENN при поддержке USAID. Вместе они установили 27 пунктов по сбору вторсырья в Тбилиси, 10 — в Батуми, а потом добрались и до Кобулети. В каждом по четыре бака — под пластик, бумагу, стекло и алюминий, — рассказывает она. — Минус всей этой истории в недостаточно качественной просветительской составляющей (на контейнерах не было понятной информации о том, какие именно виды пластика, стекла, алюминия и бумаги в них можно класть). Бумажный стаканчик — это не бумага, пластик бывает разный, стекло тоже, и так далее — не все об этом знают. Я тоже не особенно разбиралась и пошла учиться. В России есть такой проект „Зеленый драйвер“ с онлайн-школой для экотренеров. По итогу каждый студент делал дипломный проект, ему давали сертификат — то есть ты становился полноценным специалистом».

А потом случилось некоторое чудо, подтверждающее, что иногда мысли и правда витают в воздухе. «Как-то мы с Мари и еще одной нашей подругой Ирой встретились на кофе, — вспоминает Татьяна. — И вот зашла речь про экологию. Мари сказала, что идет в „Зеленый драйвер“ и вообще размышляет над собственным экопроектом в Грузии, название классное придумала — Parki ar minda». В переводе с грузинского значит «пакет не нужен». В магазине кассир вас обязательно спросит: Parki gnebavt? («Пакет нужен?») — а вы ему: Parki ar minda. «Я буквально за месяц до этого в своем микроблоге про Грузию написала пост именно с таким заголовком, — продолжает Татьяна. — Он хорошо разошелся по соцсетям, собрал много одобрительных комментариев. Я тогда подумала — здорово, надо бы сделать что-то большее. И название уже готово. А тут Мари с ним. Короче, получилось, что мы одновременно вынашивали одну и ту же идею. Это была судьба».

Маленькие шаги и большие цели

«Еще на стадии обсуждения мы решили, что инициатив, направленных на мировые проблемы, и так много. Нам же было важно свою пользу локализовать — сосредоточиться на проблемах Грузии и предлагать решения, которые доступны здесь», — говорит Татьяна. А Мари добавляет: «Да, собственно, в этом и была суть — разговаривать с жителями Грузии о местной экоповестке. Потому что на момент нашего запуска о тех же Clean World никто не знал. Мы понимали, что необходимо условное медиа, которое будет систематизировать эту информацию и выдавать ее в целевое поле. Начали подробно расписывать, что в эти баки можно класть, а что нельзя, опубликовали карту локаций. Некоторые вообще решили, что мы их амбассадоры или даже хозяева».

Экоактивистки мечтают о том, чтобы мусора стало меньше. «В идеале — чтобы проект стал вовсе не нужен, — смеется Мари. — Хотя изначально именно наше экотакси помогло визуализировать проблему и привлечь внимание к просветительским программам. Сортируя отходы, люди начинают замечать, как их много. Это хорошая точка входа».

С экологией в Грузии, как и почти везде, не слишком хорошо, объясняет Татьяна: «Где-то эрозия почвы, где-то изменение экосистемы за счет дамб, построенных для гидроэлектростанций, в Тбилиси очень плохой воздух, в Рустави он вообще отравленный, в Батуми беда с санитарией. При этом всегда можно поехать в горы, где чистый воздух, кристальная вода и нормальное биоразнообразие. Но в целом вопросов хватает». Главная загвоздка заключается в том, что витринных инициатив много, а реальных действий мало.

«Государство что-то делает, но куда больше делают доноры — ООН, Евросоюз, USAID (Американское правительственное агентство международного сотрудничества. — Прим. The Blueprint), GIZ (немецкий аналог USAID. — Прим. The Blueprint) и прочие. Основная нагрузка ложится на них. И часто, даже если государство выступает главным актором, оно все равно действует на донорские деньги, — говорит Татьяна. — С одной стороны, вовлеченность доноров — это круто, они помогают подготовиться к возможным климатическим кризисам — к наводнениям, пожарам и так далее. Например, в районе реки Риони работа ведется постоянно, потому что есть риск выхода ее из берегов. С другой — это расслабляет государство».

На вопрос, поддерживает ли государство проект Parki ar minda, девушки отвечают отрицательно, они и не просят. А даже если попросят помощи, их, скорее всего, перенаправят к тем же международным донорам. Потому что у государства нет на это средств. Все, что связано с мусором — полигоны, машины, — оплачивается из донорских бюджетов.

«К сожалению, вся экодеятельность государства — это чистый формализм, — сетует Мари. — Возьмем, например, историю с уличными урнами. Два года назад в центре Тбилиси установили урны с четырьмя секторами — стекло, пластик, бумага и смешанные отходы. Так вот, при вывозе мусора все без разбора сваливают в один бак. Мы это лично видели и даже делали запрос в тбилисскую мэрию, которая в ответ пояснила, что урны были лишь образовательной инициативой. Их поставили, дабы показать населению, что вторсырье можно разделять. По-моему, это в корне неправильно, подобные „ликбезы“ окончательно подрывают веру людей в сортировку и переработку. И я их прекрасно понимаю».

Еще один похожий кейс — закон, предписывающий заменить обычные пластиковые пакеты на биоразлагаемые. Его ввели весной 2019-го, но за соблюдением следят не слишком строго. «Да, теперь за пакеты в супермаркетах нужно платить, но не за те, что висят в овощных отделах, — там по-прежнему можно набрать хоть сотню совершенно безвозмездно. Биоразлагаемыми они тоже стали далеко не сразу, — объясняет Мариам. — Да и чтобы биоразлагаемый пакет правильно разложился, нужен индустриальный компост. На обычной свалке он будет гнить, выделяя даже больше метана, чем обычный. Кто-то еще торжественно перешел на бумажные пакеты, а они вообще-то в четыре раза вреднее пластиковых. На производство уходит больше воды, деревья идут в расход, а они важнейший участник экосистемы, и вырубать их ради пакетов для доставки, мягко говоря, в корне неправильно. Экологичность бумажных пакетов — это иллюзия».

Татьяна уверяет, что сам закон написан толково и даже предусматривает штрафы, просто за его исполнением никто не следит. То же самое с экологической полицией, которая существует уже около пяти лет. Смысл в том, чтобы патруль наблюдал за горожанами и штрафовал нарушителей экопорядка: условно, если вы выбросите из окна машины окурок или положите мусорный пакет мимо контейнера. В теории — здорово, в реальности — почти не работает. «Единственный штраф от экополиции, о котором я слышала, был выписан моей подруге за то, что она выбросила (внимание) косточку от черешни. И случилось это в первые полгода после появления патруля», — улыбается Мари.

Субботники, свопы и экотакси

Довольно быстро стало понятно, что ключ к сокращению отходов — в просвещении. Так что Parki ar minda проводят публичные лекции, клин-апы (субботники, если по-простому), свопы и эконетворкинги. А их соцсети уже превратились в полноценные медиа на тему экологии.

«Мы изначально решили, что будем писать в первую очередь на грузинском, потом на английском. Русский язык появился позже, — рассказывает Татьяна. — Очень мощную обратную связь мы стали получать сразу же. Первыми все равно пришли экспаты, за ними последовали грузины, которые пожили за границей и привыкли к переработке. Но наши информационные материалы заинтересовали и местных. Нам начали писать и задавать вопросы люди, которые вообще никогда не интересовались экоповесткой».

Сейчас Мари и Татьяну регулярно зовут на местное телевидение. Количество звонков и обращений после таких выпусков сильно увеличивается. «В основном звонят взрослые женщины и начинают осыпать нас комплиментами. Это очень приятно, лучшая мотивация продолжать работу», — признается Мариам.

Другая важная задача — популяризация вещей, которые помогают жить экологичнее. Раз проект призывает отказаться от пластиковых пакетов, их нужно чем-то заменить. Parki ar minda изготавливают свои многоразовые мешочки для весовых продуктов. Каждый комплект избавляет вас от 600 одноразовых пакетов в год и экономит как минимум 60 лари (около 1250 рублей по текущему курсу. — Прим. The Blueprint).

Ну и наконец, сам сбор перерабатываемых отходов. Когда в пандемию контейнеры Clean World закрылись на карантин, Parki ar minda запустили экотакси. Работает это так: вы оставляете заявку, и в определенный день, согласно графику, прямо к вашему дому подъезжает грузовая машина, в которую можно сдать сразу 16 видов вторсырья.

«Сервис платный — цена невысокая, но все же — некоторые начали ставить нам это в упрек и спрашивать почему так», — отмечает Татьяна. На самом деле очевидно почему — вы платите за удобство, — но девушки все равно задумались о бесплатной альтернативе. Так у них появился гараж. Туда можно приехать и самостоятельно сдать вторсырье. В этом году гараж стал настолько популярным, что буквально недавно открылся второй.

Parki ar minda планируют расширяться и дальше. «Хочется развивать инфраструктуру раздельного сбора, не только в образовательном смысле, но и в прикладном, — говорит Татьяна. — У нас появилась новая карта надежных точек сбора вторсырья — каждую мы проверили лично. И мы добавляем туда новые и новые пункты со всей Грузии».

Тщательная проверка всего — вообще важнейший принцип работы Parki ar minda. Мари считает, что именно в нем кроется секрет их успеха: «Мы все проверяем. Мы никогда не пишем тексты наобум, ни за что не станем что-то постить или рекомендовать, не изучив досконально. Отсюда высокий уровень доверия со стороны людей. И еще мы стремимся к максимальной прозрачности. То есть, когда люди спрашивают, почему что-то платно, мы объясняем как есть».

ООН и Глдани

Несмотря на то что Parki ar minda существуют всего несколько лет и это исключительно частная инициатива, они уже успели поработать с ООН. «Два года назад UNDP (одна из программ развития ООН) запустили инициативу под названием Accelerator Labs. Эти лаборатории есть в разных странах — в Латинской Америке, в Азии, в Украине, и вот в Грузии тоже, — рассказывает Татьяна. — Их ключевой задачей как раз является waste management. Грузинское подразделение решило начать с проекта по раздельному сбору на муниципальном уровне. Причем суть была не в том, чтобы просто поставить какие-то контейнеры и ждать, что люди в них что-то понесут, а провести настоящий социальный эксперимент — качественное (а не количественное) исследование».

Parki ar minda были не единственной привлеченной к проекту местной организацией, но сыграли в нем очень важную роль. «Нас позвали как консультантов, которые разбираются в вопросе и уже имеют базу хорошо сформулированных образовательных материалов. Вся информационная кампания строилась на них, — продолжает Татьяна. — Мы проводили тренинги по основам раздельного сбора для сотрудников муниципальных служб и в процессе поняли, что у них есть интерес. А вот ресурсов и желающих объяснить методику работы до сих пор не было. Мы, получается, выступили как медиум — свели операторов с экспертизой и финансированием».

Они начинали работу без каких-то грандиозных ожиданий, но результат превзошел сам себя. На удивление всех выяснилось, что люди готовы сортировать отходы, нужно только объяснить им доходчиво, как именно это следует делать. «Проект прошел суперуспешно. Оказалось, что достаточно разместить на урнах хорошие информационные стикеры, и сортировка пойдет в разы грамотнее. Качество сборки сразу было довольно высоким — до 60%, — рассказывает Татьяна. — Механика такая: мы установили баки (специально не в центральных районах, а на окраинах, чтобы максимально локализовать эту историю) у каждого привычного мусорного контейнера. Первые четыре недели мы просто наблюдали, а потом еще подключали информационную кампанию».

Успехи в разных районах города были неравномерными: где-то 50% отходов попадало в нужный контейнер, где-то 55%, а в Глдани сразу 70%. «Глдани — самый обычный спальный район, ожидалось, что там все будет очень плохо, — объясняет Татьяна. — И для нас, и для UNDP это стало приятным шоком. Раньше мы все-таки работали с людьми, которые заранее были готовы к сортировке, понимали, что делают. А тут вышли на городской уровень, и выяснилось, что остальные, в принципе, тоже готовы. В тех районах, где прошла информационная кампания, под конец эксперимента качество сборки достигло 75% — это очень много. Потом цифры немного скатились, но они все равно держатся на уровне 50–60%, что тоже отлично, особенно для города, где население до этого никак не просвещали. Все участники проекта страшно им гордятся».

Количество и качество

Если смотреть в масштабах города, отходов Parki ar minda собирают не очень много. Но они к этому и не стремятся, ресурсы пока не те. «У нас активно растет число клиентов, сейчас в базе экотакси больше 700 адресов, из них где-то 40 — корпоративные. Начинали мы с трех выездов в месяц, сейчас ездим по три раза в неделю, — без ложной скромности говорит Татьяна. — Посетителей гаража мы тоже считаем. И вот тут рост колоссальный. В январе-феврале к нам приходило по 60 человек в месяц, а в октябре пришло 670. В результате всего этого мы начали собирать в разы больше вторсырья: за прошлый год собрали всего 15 тонн, а в этом собираем по 10 тонн за месяц». Логичным будет предположить, что отчасти этот успех — результат массового переезда людей, которые уже открыли для себя сортировку мусора в прежней стране проживания.

И все же для почти четырехмиллионной страны даже 120 тонн в год — это мало. Как повысить эти цифры? Это потребует времени, но результат стоит ожидания. «Я уже упоминала организацию CENN — они молодцы, но у них много направлений, поэтому теряется концентрация. Да, они прикладывают много усилий именно на законодательном уровне, двигают какие-то нормы, но опять же не очень заботятся об их исполнении. А мы действуем наоборот, — говорит Татьяна. — Заходим не через массы и закон, а через частных лиц. Мы были первым проектом, который начал говорить с реальными людьми о том, что каждый из них может сделать. И это рабочая схема: когда наберется критическая масса заинтересованных, непременно подключится бизнес и произойдут изменения на государственном уровне. Это более медленный процесс, но выхлоп гораздо качественнее».

«Тут работает геометрическая прогрессия: мы пообщались с пятью людьми, каждый из этих пяти — еще с пятью, и так далее, — добавляет Мариам. — Рано или поздно на противоположном конце цепочки окажется условный мэр города, которому зададут неудобный вопрос. Когда это произойдет, мы увидим реальные изменения. Очень надеюсь, что рано или поздно это случится».