Андрей Сахаров о самом важном

В Сахаровском центре (признан иноагентом) открылась выставка, посвящённая Андрею Сахарову. Планировалось, что она откроется в мае 2021-го, к 100-летию со дня рождения лауреата Нобелевской премии мира, и разместится на уличных стендах на Чистопрудном бульваре. Но департамент культуры столицы «не согласовал контент» — а именно высказывания юбиляра. Теперь выставку можно посмотреть в залах Центра на Земляном валу, а мы по такому случаю ввспоминаем наш архивный материал — тоже с не теряющими актуальности цитатами Сахарова.

Мы слишком мало знаем о законах истории, будущее непредсказуемо, а мы — не боги. Мы, каждый из нас, в каждом деле, и в «малом», и в «большом», должны исходить из конкретных нравственных критериев, а не абстрактной арифметики истории. Нравственные 
же критерии категорически диктуют нам — не убий!

Воспоминания, 1990




Я убежден, что ядерное оружие имеет смысл только как средство предупреждения ядерной же агрессии потенциального противника. То есть нельзя планировать ядерную войну с целью ее выиграть.

«Опасность ядерной войны», открытое письмо доктору Сиднею Дреллу, 1983

Подлинная безопасность возможна лишь на основе стабилизации международных отношений, отказа от политики экспансии, укрепления международного доверия, открытости и плюрализации социалистических сообществ, соблюдения прав человека во всем мире, сближения — конвергенции — социалистической и капиталистической систем, общемировой согласованной работы по решению глобальных проблем.

«Опасность ядерной войны», открытое письмо доктору Сиднею Дреллу, 1983

Сильные, истинные чувства людей — ненависть к войне и гордость за то, что совершено на войне, — ныне часто эксплуатируются официальной пропагандой — просто потому, что больше нечего эксплуатировать.

Воспоминания, 1990

Мы обязаны стать страной убеждений, без преследования и насилия... Все это будет возможно только тогда, когда исчезнут основания для возрождения тоталитарного режима и бесконтрольной власти.

Сборник Speaks, Нью-Йорк, 1974

Я убежден, что в условиях нашей страны нравственная и правовая позиция является самой правильной, соответствующей потребностям общества. Нужна планомерная защита человеческих прав и идеалов, а не политическая борьба, неизбежно толкающая на насилие, сектантство и бесовщину.

Сборник Speaks, Нью-Йорк, 1974

Я считаю смертную казнь жестоким и безнравственным институтом, подрывающим нравственные и правовые устои общества. Государство в лице своих чиновников присваивает себе право на самое страшное и абсолютно необратимое действо: лишение жизни. Такое государство не может рассчитывать на улучшение нравственной атмосферы в стране. Я отрицаю сколько-нибудь существенное устрашающее действие смертной казни на потенциальных преступников. Я уверен в обратном — жестокость порождает жестокость.

Симпозиум организации
«Международная амнистия», 1977



Ученые должны быть способны встать на общечеловеческую, общемировую позицию —
выше эгоистических интересов «своего» государства, «своей» общественной системы и ее идеологии — социализма или капитализма — все равно.

Письмо участникам встречи в Сорбонне, 1983

Не из ложной скромности, а из желания быть точным замечу, что судьба моя оказалась крупнее, чем моя личность. Я лишь старался быть на уровне собственной судьбы.

Интервью газете «Молодежь Эстонии», 1988

На Западе часто спрашивают и обсуждают, каково отношение советского народа к действиям своего правительства, в результате которых наши солдаты гибнут — физически и морально — в ненужной афганской войне. Ответить на этот вопрос не просто: у нас нет ни свободной прессы, ни опросов населения (в которых была бы гарантирована анонимность, чтобы люди не боялись); впрочем, вообще нет никаких широких опросов по острым проблемам — их результатов, даже закрытых, видимо, боятся стоящие у власти. Если говорить о том, что на поверхности, то поражают пассивность, равнодушие, отсутствие информированности и даже желания узнать, что же такое происходит на самом деле там, где наши сыновья оказались в роли карателей, убийц и насильников и одновременно — жертв страшной, жестокой и бесчеловечной войны.

Воспоминания, 1990



Каждое разумное существо, оказавшись на краю пропасти, сначала старается отойти от этого края, а уж потом думает об удовлетворении всех остальных потребностей. Для человечества отойти от края пропасти — это значит преодолеть разобщенность.

«Размышления о прогрессе», The New York Times, 1968