Singapore Art Week: поиск культурной идентичности
С 11 по 19 января в Сингапуре в восьмой раз прошла Singapore Art Week — событие, призванное закрепить город-государство на мировой арт-сцене. На десятке площадок были представлены художники из Юго-Восточной Азии, которых на Западе с каждым годом узнают и ценят все больше, от звезд до совсем молодых. Шеф-редактор The Blueprint Ольга Страховская съездила в Сингапур и убедилась: это искусство не знает границ, но очень хочет отыскать свои корни.
«Каких художников из Юго-Восточной Азии мы знаем? Троих французских вспомнит любой, но живописцев или скульпторов из Сингапура, Таиланда или Филиппин не назовет почти никто», — говорит сотрудница Национальной галереи Сингапура Мелисса Чау. Безусловно, она имеет в виду не игроков индустрии. Западные институции, кураторы и коллекционеры начали присматриваться к местному арт-рынку более десяти лет назад, и сейчас на нем есть как минимум несколько суперзвезд — вроде индонезийца Хери Доно, представлявшего страну в 2015-м на Венецианской биеннале, или уроженца Таиланда Риркрита Тиравании, которого можно увидеть в музее Гуггенхайма в Нью-Йорке.
Однако замечание Мелиссы Чау по-прежнему справедливо для массовой аудитории на Западе, а до недавнего времени было справедливым и для местной публики. Национальную галерею, посвященную искусству региона, в Сингапуре открыли только в 2015 году. Четыре года спустя она вошла в рейтинг самых посещаемых музеев мира по версии The Art Newspaper, заняв в нем 32-е место. Сейчас в коллекции музея около 8 тысяч предметов, и все это — работы художников из Юго-Восточной Азии.
Хери Доно, Angel whith clowns
Риркрита Тиравания, Fear Eats The Soul
В середине января на крыше Национальной галереи появилась еще одна: массивная деревянная плоскодонка на железных сваях работы китаянки Цао Фэй. Пожалуй, она — одна из пяти азиатских художников, которых смогут перечислить люди, не слишком погруженные в мир современного искусства, — наряду с Ай Вэйвэем, Йоко Оно, Яёи Кусамой и Такаси Мураками, и, кстати, самая молодая из них. Фэй прославилась социально заряженными мультимедийными работами, включая видеотриптих в виртуальном мире Second Life (где она построила целый город), а в прошлом году сняла для Prada рекламную кампанию с китайской поп-звездой Цай Сюйкунем — про роль идолов в цифровую эпоху.
Лодку, созданную художницей специально для музея, представили во время Singapore Art Week, проходящей в городе в восьмой раз. Цао Фэй объясняет, что Сингапур для нее — второй дом: «Я родом из южной части Китая, но мой муж (художник Лим Цай Чуэн. — Прим. The Blueprint) отсюда, а крыша Национальной галереи — одно из моих любимых мест в городе». Но, очевидно, не единственное: конструкция арт-объекта словно позаимствована у аттракционов местного парка развлечений Universal Studios, а сама лодка формой и декором напоминает сампаны местных рыбаков.
По словам Цао Фэй, инсталляция символизирует процесс миграции, благодаря которому и появилась эта страна: выходцы из Китая (и не только) направлялись в Сингапур в поисках лучшей жизни как 200 лет назад, так и сейчас. Сам же город демонстративно устремлен в будущее; неоновая надпись Almost Arriving намекает, что этот процесс бесконечен. «Как в любой бурно развивающейся и мультикультурной стране, здесь рано или поздно возникает вопрос: кто мы?», — объясняет художница в разговоре с The Blueprint.
Цао Фэй, рекламная кампания Prada
Цао Фэй, Fú Chá
И на Singapore Art Week это отчетливо видно. Вне зависимости от того, насколько именитые художники тут представлены, вопросы идентичности волнуют здесь если не каждого второго, то точно каждого третьего. «Местная молодежь находится под огромным влиянием западной культуры, — говорит Цао Фэй. — Чтобы разобраться в себе, многие начинают обращаться к корням и переосмысливать традиции».
Среди этой молодежи IT-разработчик и фотограф Юджин Со, ставший художником почти случайно. В экспозицию Atypical Singapore в Музее дизайна его серия работ Renaissanse City — своего рода ремейки классических полотен, «оживленные» с помощью технологии дополненной реальности. В том числе версия «Сотворения мира», которой Со в 2012 году взорвал интернет: торговец на овощном рынке протягивает сыну морковку (к которой тот то тянется, то отвергает). Художник объясняет, что это размышление о преемственности: молодому поколению все менее интересен традиционный семейный бизнес — и передавать его подчас некому. По-своему на эту тему рефлексирует и таиландец Санти Ванчуань, унаследовавший от матери и бабушки искусство вязания, почти задушенное урбанизацией и механизацией. Его монументальная вязаная работа My Local Way Of Life свисает с потолка бывшего судоремонтного ангара, где на время Singapore Art Week разместилась поп-ап-галерея Twenty Twenty местной арт-платформы Singapore Arts Club. Само это пространство тоже уходящая натура: здание уже выкупили девелоперы и планируют строить на этом месте отель.
«Проблема идентичности для меня скорее не внутренняя, а внешняя, — рассказывает The Blueprint художница, клипмейкер и автор представленного по соседству с „Сотворением мира“ двухканального видео What Tribe is Thi$? Аманда Тан. — Я выросла в смешанной семье, но для меня никогда не стояло вопроса, кто я. Зато он возникает у окружающих: у людей есть готовое мнение обо мне, исходя из того, где я родилась и живу. Поэтому я пытаюсь добраться до самой сути — что вообще значит аутентичность?»
Юджин Со, Renaissance city
Санти Ванчуань, My Local Way Of Life
Аманда Тан, What Tribe is Thi$?
Этот конфликт подпитывается и растущим интересом к современному южноазиатскому искусству со стороны Запада. «Азиатский рынок сейчас — один из самых интересных, в том числе для галеристов, коллекционеров и арт-дилеров, — подтверждает директор WLH Art Consultancy Александр Бланарь. — Частные музеи в Азии сейчас открываются с невероятной скоростью — коллекционеры готовы показывать свои коллекции, и эти коллекции очень хорошо собраны, там есть крутые имена, крутые работы». По мнению Александра, азиатский рынок очень быстро вписался в глобальный арт-контекст: большие галереи из года в год с успехом ездят на ярмарки в Шанхай, Гонконг, Тайбэй.
Подобный интерес извне не может не сказываться на внутреннем рынке: в 2016-м только в Сингапуре почти одновременно прошли три ярмарки искусства, оттягивая друг у друга аудиторию. В итоге пузырь лопнул, и старейшая из них, Art Stage, не выдержала конкуренции —в 2019-м ярмарку отменили за несколько дней до открытия. Впрочем, официальный курс на развитие местного искусства и превращение его в один из важных местных аттракционов остался неизменным.
Art Week Singapore, созданная по инициативе не только Национального совета по искусству, но и Совета по туризму Сингапура, в этом году заняла десяток площадок, от арт-школы SOTA в сердце города до бывших армейских казарм Gillman Barracks — которые в 2012-м переоборудовали в арт-кластер. В рамках арт-недели здесь уже во второй раз прошел шоукейс современного искусства из Юго-Восточной Азии S.E.A. Focus.
Объединять искусство по региональному принципу — не самый сильный кураторский ход, так считают и сами художники. Но в случае S.E.A. Focus речь идет скорее об укреплении местного арт-сообщества, которое, как подчеркнула министр культуры Сингапура Грейс Фу, заслуживает быть частью глобального. Действительно, региональных художников тут показывали 20 галерей из 13 городов, включая как Куала-Лумпур и Джакарту, так и Берлин и Нью-Йорк. Едва ли не больше всего внимания и лайков на S.E.A. Focus собрала художница и танцовщица из Манилы Эйса Джоксон с серией мультимедийных работ, препарирующих миф о Белоснежке. В частности, Becoming White, посвященной проблемам вайтвошинга и колоризма.
Эйса Джоксон, Becoming White
Куратор Тан Бун Хуэй, собравший вместе работы ведущих азиатских художников из частных коллекций в проекте Material Agendas, объясняет, что попытка пересмотреть границы мира современного искусства, включить в него арт-практики и художников, которые прежде были маргинализированными из-за своего происхождения или гендера, — важная часть постколониальной политики. Благодаря этому мы сейчас видим подъем искусства из Африки, Латинской Америки и Азии. Александр Бланарь не уверен, что это можно назвать новым трендом, — но соглашается, что к своим традициям, истории и культурной идентичности обращается много современных художников. «Особенно это заметно в Объединенных Арабских Эмиратах, Индии, Китае. Это же видно и у российских художников, художников из Казахстана, — поясняет Александр. — Например, Гульнур Мукажанова, родившаяся в Казахстане и живущая сейчас в Берлине, использует в своих работах традиционные для Центральной Азии материалы, такие как войлок».
Самым ярким высказыванием на эту тему на Singapore Art Week, как ни парадоксально, оказалась реплика со стороны. В построенном англичанами колониальном здании Arts House, где до 1999-го заседал сингапурский парламент, центральный зал захватил нигерийско-британский художник, лауреат Премии Тернера Йинка Шонибаре. Называя себя «постколониальным гибридом», он ставит вопрос об идентичности и аутентичности самым наглядным образом: работая с «африканскими» тканями, чьи орнаменты на самом деле были «позаимствованы» голландцами у индонезийцев, произведены в Европе и проданы в Африку.
Бхарти Кхер, I''ve Seen an Elephant Fly
В Arts House Шонибаре завернул в такое полотно статую Фемиды, назвав ее Justice for All — а сиденья парламентариев переобил настоящими тканями из Индонезии (отрезы которых после завершения выставки отдадут молодым дизайнерам). На вопрос The Blueprint, можно ли назвать судьбу этих принтов примером многократной культурной апроприации — и может ли современное искусство и мода вообще без нее обойтись, Шонибаре ответил: «Единственный способ заимствовать что-то у другой культуры — делать это уважительно. Но не делать это вовсе невозможно. Искусство, не впитывающее чужую культуру, — бедное искусство».
Йинка Шонибаре, Justice For All
