специальный проект

Автор:  Александра Генералова

Иллюстратор: НатальЯ Торопицына

Редактор: Зоя Молчанова

Дизайнер: Андрей лопатин

Постковидная эпоха противоречива. С одной стороны, мы выходим из дома, где были заперты почти год, и начинаем заново социализироваться, пользоваться круглосуточными благами человечества и набирать ту бешеную скорость жизни, которую потеряли весной 2020-го. С другой — мы все еще боимся резко переключиться со второй на пятую передачу и неспешно завершаем дела, с трепетом относимся к личному пространству и с опаской — к набирающему обороты течению времени.

Чтобы замедлиться еще на чуть-чуть и сохранить приобретенное за год чувство «здесь и сейчас», вместе с Академией Пушкинского и Mastercard, которые запустили новый цикл лекций, посвященных искусству новых медиа, предлагаем пройти 10 шагов рука об руку с работами, которые транслируют покой, созерцание и замедление.

Иллюстрация создана по мотивам работы Ольги Розановой «Зеленая полоса»

наведите

Ольга Розанова

шаг: 1/10

Ольга Розанова мечтала создавать изображения прожекторами и потоками света и выйти за рамки статичного «Черного квадрата» своего учителя Казимира Малевича. Чистый цвет и свет интересовали ее гораздо больше, чем композиции геометрических форм. Работа «Зеленая полоса» («Распыленный свет») похожа на застывшую световую инсталляцию, проекцию цветного луча света. Белый загрунтованный холст играет роль экрана — так, перед самой смертью в 1918 году Ольга Розанова опережает рождение видеоарта почти на 50 лет, поэтому ее живопись часто называют видеоживописью. Ей удается зафиксировать свет в моменте и одновременно выйти за пределы холста в бесконечность — впервые в истории абстрактного искусства. В 60-е пионер видеоарта Нам Джун Пайк, сам того не понимая, сделает оммаж «Полосе» в работе Zen for TV. Художник представил в пространстве галереи расстроенный телевизор, транслирующий только одну полосу, идущую через весь экран — чистый сигнал.

шаг: 2/10

У искусства видеоарта был свой «Черный квадрат» — Zen for film Нам Джун Пайка: на белый экран художник проецировал засвеченную пленку. Зритель смотрел на экран в недоумении: в кадре ничего не происходило, кроме движения случайных помех и пыли. Бездействие прерывал сам наблюдатель, проходя между проектором и экраном: попадая на белый холст, он и становится этим единственным материальным объектом. Зритель на секунду останавливается и смотрит на самого себя. Воплощение этой идеи Пайк доводит до совершенства в работе TV-Buddha: камера снимает Будду, а Будда смотрит на себя в этом телевизоре, как в реалити шоу, которых в 70-е еще не было. Телевидение, в философии которого лежит постоянная смена программ, Нам Джун Пайк замедляет изо всех сил, даже когда формально ускоряет в работе Global groove — «Глобальный кайф». Художник конструирует будущее, когда каждый сможет смотреть все телеканалы Земли, но показывает свой ближний круг — Джона Кейджа, Алена Гинзберга и Шарлоту Мурман — то есть самого себя.

Нам Джун Пайк

Иллюстрация создана по мотивам работы Нам Джун Пайка TV-Buddha

Иллюстрация создана по мотивам работы Джона Кейджа As Slow as Possible 

шаг: 3/10

Слушать музыку Джона Кейджа — значит ценить случайные звуки больше консонансов (благозвучное сочетание звуков) и наслаждаться тишиной, которая никогда не бывает тишиной на самом деле. Его произведения можно описать тремя категориями: бездействие, повторение и случайности — эти идеи Кейдж позаимствовал у композитора Эрика Сати. Во время перформанса в Блэк-Маунтин-колледже исполнители руководствовались партитурами, где были указаны лишь временные интервалы. Перформеры сами решали, как им заполнить промежутки — действием или же бездействием. Самая знаменитая пьеса композитора длилась ровно 4 минуты 33 секунды тишины — аудиальный аналог Zen for film. Для восьмистраничного органного произведения As Slow as Possible Кейдж не указал темп, поэтому музыканты на свой вкус растягивают время исполнения от 60 минут до 12 часов. Специально собранный для As Slow as Possible орган в Хальберштадтском кафедральном соборе начал исполнение перформанса в сентября 2001 года, чтобы закончить через 639 лет (чтобы послушать ее целиком, необходимо обрести бессмертие).

Джон Кейдж

Иллюстрация создана по мотивам работы Энди Уорхола «Эмпайр»

шаг: 4/10

Энди Уорхол в кинематографе, как и Джон Кейдж в музыке, хотел избавиться от «сценария» и нарратива — в его «медленном кино» ничего не происходит, если считать, что течение времени — это «ничего». Фильм «Сон» Уорхол монтирует из трехминутных роликов, документирующих спящего поэта Джона Джорно, изо всех сил пытаясь растянуть его на 8 часов, но получается всего на пять с четвертью. Только безумец может смотреть пять часов на погруженного в дрему человека на киноэкране, но мало кто может отказать себе смотреть на спящего любимого хоть всю ночь. Кульминацией замедления стал «Эмпайр Стэйт Билдинг» — портрет небоскреба, «восемь часов бесконечной эрекции», вечное сияние самого высокого здания в мире. Это медленный манифест против кинематографа, который разваливается от минуты статичного общего плана. Уорхол настаивал на том, чтобы его фильмы показывали на скорости 16 кадров в секунду вместо 24 — как во времена братьев Люмьеров. Он всеми силами пытался растянуть время и наблюдать, как оно само себя растягивает.

Энди Уорхол

Иллюстрация создана по мотивам работы Билла Виолы «Чаша слез» 

шаг: 5/10

В видеоработах Билла Виолы ход времени физически ощущается — как будто каждую секунду необходимо преодолевать его сопротивление. Большинство его работ девяностых и нулевых сняты на высокоскоростную камеру, которая записывает не 24, а 300 кадров в секунду. Получившийся хронометраж Виола искусственно замедляет, чтобы погрузить зрителя в состояние созерцания, иногда мучительное и даже невыносимое. Не случайно его видеоарт сравнивают по силе воздействия с ренессансными или барочными иконостасами, перед которыми верующий должен был пережить мистический духовный опыт, не имеющий ничего общего с обыденным ходом времени. В работах «Чаша слез» и «Квинтет изумленных» изменение тональности человеческих эмоции разложено на секунды, как на атомы. Современные медиатехнологии замедляют видеоизображение так же, как наша память замедляет воспоминания. Мимолетная улыбка или удивление, схваченные сознанием, прокручиваются в голове, как на замедленной съемке.

Билл Виола

шаг: 6/10

Киноистория о встрече в «Долине смерти» студента Марка, угнавшего самолет, и Дарьи, любящей рок-музыку больше бунта, через каждые десять минут сходит с рельсов линейного повествования. Случайные городские звуки врываются в разговор героев и как будто занимают все пространство кадра, затем то же самое происходит с огромными рекламными растяжками, которые буквально побуждают Марка поднять в небо чужой частный джет. К середине фильма зритель уже плохо понимает, что происходит, — Антониони как будто перестает интересовать развитие сюжетной линии и привычная для жанрового кино логика. Кульминация — сцена в пустыне, где герои занимаются любовью одновременно с десятками пар, которые делали это в «Забриски Пойнт» до них. В финале фильма мы видим видеоарт, который героиня на ходу монтирует в своей голове: на репите «взрывает» курортный отель, а затем в замедленной съемке и под музыку Pink Floyd разлетаются на кусочки телевизор, рейлы с одеждой, холодильник.

Микеланджело Антониони

Иллюстрация создана по мотивам фильма Микиланджело Антониони «Забриски пойнт»

шаг: 7/10

Представьте, что вы сидите перед окном Zoom, но единственный собеседник в виртуальной комнате — это камера. Вы ждете, когда ваши друзья зайдут в конференцию и постепенно начинаете говорить сами с собой, то подпевая, то вступая в диалог с песней, звучащей фоном. Вы забываете о том, что по ту сторону камеры могут появиться люди, что за вами могут наблюдать — как будто реальность смешивается со сном, а время замедляется. Так можно описать суть видео Theme song концептуального художника Вито Аккончи: он лежит перед объективом так близко, как будто хочет проникнуть внутрь, к невидимому собеседнику. Он курит одну сигарету за другой и то ли подпевает песням The Doors и Боба Дилана, то ли использует случайные строчки, чтобы запустить цепочку свободных ассоциаций в своей голове. В работе Centers он взаимодействует с камерой куда прямолинейнее — тычет в нее, а значит, и в зрителя пальцем: его рука дрожит и каждая минута просмотра становится такой же бесконечно длинной, как минута под водой без акваланга.

Вито Аккончи

Иллюстрация создана по мотивам композиции Вито Аккончи Theme song 

шаг: 8/10

Эмбиент переводится с английского как «окружающий» — это музыка, которую можно слушать внимательно или игнорировать. Попросту говоря — музыка, которая создана, чтобы сопровождать жизнь, а не вторгаться в нее. Эмбиент лишен четкого ритма — он может лишь угадываться или быть растянутым на несколько минут тактом. В этой музыке, которая появилась в 70-е, воплотилось увлечение западных интеллектуалов дзен-буддизмом, созерцанием и изучением себя. Сейчас мы называем это mindfullness, или осознанность. В 1978 году Брайан Ино, последователь Эрика Сати, Джона Кейджа и Ла Монте Янга, записал альбом Ambient 1: Music for Airports, давший название всему жанру. В 80-е эта музыка стала частью аудиального пространства нью-йоркского аэропорта LaGuardia, а Брайан Ино начал исследовать новые медиа: световые инсталляции и видеоарт. Но самым известным произведением Ино, пожалуй, стала музыка, сопровождавшая включение операционной системы Windows образца 1995 года — когда работа с компьютером была скорее медитативной практикой.

Брайан Ино 

Иллюстрация создана по мотивам композиции Брайана Ино Ambient 1: Music for Airports

шаг: 9/10

Когда мы первый раз смотрим фильм с увлекательным сюжетом, который по-настоящему захватывает, очень сложно анализировать его как произведение визуального искусства. Ритм, композиция, колорит, живописность — все это меркнет на фоне разворачивающегося действия. Дуглас Гордон заново открывает для зрителя фильм «Психо» Альфреда Хичкока: художник замедляет киношедевр, растягивает его на 24 часа и лишает саундтрека. Нарратив растворяется, и перед зрителем разворачивается анатомия хичкоковского саспенса — тревожной неопределенности и напряжения. Оказывается, эффект работает, даже если вынести за скобки детективную историю и голливудскую динамику. Обратный трюк Гордон проделывает в работе Feature Film: он убирает визуальный ряд «Головокружения» Хичкока и оставляет только саундтрек Бернарда Херрмана. На почти полуторачасовом видео запечатлен композитор Джеймс Конлон, дирижирующий во время исполнения произведения в парижской студии.

Дуглас Гордон

Иллюстрация создана по мотивам работ Дугласа Гордона 24 Hour Psycho и Feature Film

шаг: 10/10

Любое ощущение — в том числе замедление — хочется зафиксировать и продлить, досконально разобраться в нем, проникнуть в самую суть и посмаковать. Об этом — первая лекция искусствоведа Ольги Шишко в новом цикле Академии Пушкинского и Mastercard об искусстве новых медиа. Соединяя истории видеоработ (и не только) художников, которые абсолютно по-разному смотрели на движущуюся картинку, собирали ее из разных пазлов и ощущений, используя разные инструменты, и приводили их к общему знаменателю, Ольга рассказывает о подтекстах, импульсах и чувствах, которые заключены в самом термине замедления и осознания внутреннего и внешнего миров.

Курс Академии Пушкинского и Mastercard «Медиаискусство. Практики и оптики» — это новый формат взаимодействия с аудиторией. В нем нет лектора и учебных материалов, зато есть ведущий, который направляет вас в потоке визуальных образов.

Курс делится на несколько эпизодов, которые раскрывают различные грани медиаискусства — от видеоарта и цифрового перформанса до сайнс-арта, нет-арта и интервенций медиа в современный театр. Первый выпуск погружает зрителей в медитативное созерцание работ киноавангардистов и современных медиахудожников. Второй эпизод посвящен рассказу о диджитал-пространстве как перформативной среде. Третья серия фокусируется на том, как глубокие медиа переосмысляют нашу реальность. Предпоследнее видео рассказывает о слиянии медиа и театра, а заключительный выпуск — о нет-арте и экспериментах в пространстве цифровых сред. Среди спикеров: искусствовед и куратор Пушкинского музея Ольга Шишко, театровед Марина Давыдова, художник Дмитрий Булатов и искусствовед Анна Буали.