Тишь да гладь

ФОТО:
АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБЫ

В российском прокате повторно крутят «Бассейн» Жака Дере — французскую криминальную мелодраму 1969 года, справедливо занявшую место в ряду самой стильной киноклассики. The Blueprint рассказывает, кто и как одевал ее актеров, среди которых — Ален Делон, Роми Шнайдер и Джейн Биркин.

Безмятежное синее небо, тихий плеск волн, солнечные блики, играющие на загорелой коже Алена Делона, — с такого открыточного пейзажа начинается «Бассейн» французского режиссера Жака Дере. И лишь самый наивный зритель не догадается (наивные зрители, простите за спойлер), что в этом обманчиво мирном бассейне непременно кто-то утонет. Конечно, не прямо сейчас — до того, как мертвое тело закачается на волнах, еще полтора часа в компании писателя Жан-Поля (Ален Делон), его подруги, журналистки Марианны (Роми Шнайдер), а также — музыкального продюсера Гарри (Морис Ронье) и его юной дочери Пенелопы (Джейн Биркин).

Разъезжающий на Maserati модник, Гарри сразу вызывает дискомфорт у писателя, пребывающего в творческом кризисе. Не только по причине своей по всем фронтам состоятельности — когда-то продюсер был в любовниках у Марианны. Так на наших глазах рождается любовный даже не треугольник, а четырехугольник — Пенелопа тоже становится невольной участницей этой композиции.

Для фильма, основное действие которого разворачивается вокруг бассейна, одежда играет удивительно важную роль. Костюмы для «Бассейна» создавал Андре Курреж — один из трех наравне с Пако Рабаном и Пьером Карденом всадников футуризма. Когда речь заходит об этом стиле, в голове автоматом всплывает что-то в духе рабановской «Барбареллы»: блестящие скафандры, космические бикини, бластеры и ботфорты. На самом деле «одежда будущего», которую делали Андре Курреж и соратники, могла быть и другой. Будущее они видели в физической и визуальной свободе, чистоте линий, отказе от лишнего декора — иными словами, в освежающем и очень современном что для конца 1960-х, что для наших дней минимализме. В конечном итоге футуризм, если убрать за скобки скафандры с журнальных обложек, был, по сути, очень практичен: ничто не должно ограничивать движения. Одной из немногих прямых самоцитат Куррежа в фильме становится белое платье-трапеция с черным кантом, в котором после того, как на глади бассейна обнаруживается труп, — появляется Марианна.

Собственно, этот минимализм и становится в «Бассейне» определяющим. Чего только стоит вещь, ставшая ключом к разгадке в детективе, — ничем не примечательная, в отличие от плавок Жан-Поля в турецкий огурец, скомканная, потная белая рубашка, в которой Гарри танцевал и пил в ночь накануне трагедии. Когда инспектор задает героям вопросы: «Где была его одежда? На столике? Брюки светло-голубого габардина и хлопчатобумажная рубашка голубого цвета, сложенная на столике? А рубашка, в которой он вышел из дома, точно была именно голубой?», легко понять растерянную Марианну. Конечно, она не помнит. И если бы нам, зрителям, не показали прямо, как Жан-Поль топит Гарри в бассейне, стягивает с него белую рубашку и кладет на столик новую, голубую, ни единого шанса заметить это не было бы и у нас.

И тут современность Куррежа граничит с тихой роскошью и эстетикой old money, так полюбившейся всем в тиктоке. Она довольно безлика — что хорошо, особенно если вы убийца, которому надо затеряться в толпе. В «Бассейне» одежда не перетягивает внимание на себя, не «ведет» в кадре, а идеально вписывается в него. И ничего не говорит об эпохе, когда фильм был создан. Это вечный стиль, выглядящий одинаково актуальным и полвека назад, и сейчас.

Так, дневные образы Марианны состоят из базовых рубашек и плотно прилегающих брюк, поло и эспадрилий темно-синих и белого цветов. Классика Сен-Тропе, воплощение отпускного стиля его обеспеченных гостей. А вот вечерние платья героини, напротив, всегда яркие. Зеленое платье с психоделическим принтом и вырезом, обнажающим спину и заставляющим следить за каждым движением, — это уже совсем не тихая роскошь, которую мы наблюдаем при свете дня.

При этом одежда, безусловно, подчеркивает характер и формирует образ каждого из героев. Например, Пенелопа выглядит так же, как играющая ее Джейн Биркин: просто и соблазнительно — причем эта манкость не нарочитая. Даже в сценах, когда на героине вязаные сетчатые платья, совсем не прикрывающие тело, ее поведение никак не меняется. Она не превращается в соблазнительницу и роковую даму, не использует радикальные мини-юбки для того, чтобы демонстрировать бесконечные ноги, — она в них просто живет. Эти образы для нее так же естественны, как и обрезанные джинсы с белой футболкой. И она, конечно, во всех смыслах выглядит полной противоположностью Марианны.

Между Жан-Полем и Гарри Курреж выстроил такой же контраст. Только менее резкий и очевидный — все же они примерно одного возраста, лет 30-40. Алена Делона мы встречаем сразу в плавках — и куда внимательней следим за солнечными бликами на его коже, чем за тем, во что он одет. Все-таки секс-символ. При этом его образ подчеркнуто прост и небрежен. Рубашки легки и свободны, рукава закатаны, он часто появляется в кадре босиком. Но все меньше и меньше обнаженного тела мелькает в кадре с развитием сюжета. Чем выше напряжение, тем более герой Делона одет — расслабленные рубашки сменяются куртками и брючными костюмами. Кажется, если он будет застегнут на все пуговицы, его тайны не вырвутся наружу.

Гарри же сразу одевается более сдержанно. Да, он расстегивает рубашку до пупка, да и рубашки эти полупрозрачные... Но они непременно заправлены в брюки. И, выбравшись из бассейна, Гарри — единственный из всех персонажей— обязательно надевает халат. Выделяется он и по цветовой гамме — только Гарри носит темные рубашки днем. Возможно, это намек на его судьбу или на роль злодея, разрушающего все вокруг, — а именно так его наверняка видит Жан-Поль.

А вот в сцене похорон темной одежды как раз нет — никаких глухих черных костюмов и платьев, вдовьих вуалей. Наряды лишь немногим отличаются от тех, что мы видели чуть ранее на вечеринке. Короткие платья, завязанные под грудью рубашки и оголенные животы, открытые босоножки, принты, цепочки, даже пайетки — участников траурной процессии легко спутать с праздно гуляющей туристической группой. И персонажи, кажется, скорее растеряны, чем грустят. Даже на Пенелопе, которая сегодня хоронит отца, крохотное черное мини — чуть-чуть более закрытое, чем знаменитое голое платье играющей ее Джейн Биркин. Такая уж эта юность, в ней нет места думам о смерти.

«Я больше никогда не смогу здесь купаться», — отстраненно говорит Пенелопа, замерев у кромки того самого бассейна. «Странно, — говорит стоящая рядом с ней Марианна. — На похоронах почти никого не было, — и добавляет после секундной паузы: — Хотя все в отпусках». И только Жан-Поль, сменивший плавки на сравнительно строгий костюм, не говорит ничего. А солнечные зайчики, лишенные доступа к коже, продолжают играть в воде.