Стиль в фильме «Стертая личность»
ТЕКСТ: Анна Баштовая
В прокат выходит фильм «Стертая личность» — экранизация одноименной автобиографии Гэррарда Конли о лагерях конверсионной терапии и борьбе за право быть собой. Картина уже привлекла к себе пристальное внимание звездным актерским составом и серьезностью поднятой темы, но не менее важны в ней кастинг второстепенных героев и неприметные на первый взгляд костюмы. И то и другое на самом деле играет здесь ключевую роль.
«Стертая личность» — второй художественный фильм Джоэла Эдгертона в качестве режиссера. Австралийский актер, известный в первую очередь по ролям в «Войне» и «Короле Артуре», берется за тему не только не слишком очевидную для успешной голливудской звезды, но и довольно сложную (здесь он скорее похож на Клинта Иствуда, променявшего роли в вестернах на режиссерское кресло и остросоциальные драмы). По признанию Эдгертона, идея снять фильм пришла к нему в тот момент, когда он впервые открыл автобиографичную книгу Гэррарда Конли Boy Erased (именно так называется и фильм в оригинале), — с момента выхода автобиографии и до ее экранизации прошло чуть более двух лет.
Фильм, как и книга, рассказывает о противостоянии главного героя (Лукас Хеджес) и его консервативных родителей — отца, баптистского пастора (Рассел Кроу) и матери-домохозяйки (Николь Кидман), которые не могут смириться с сексуальной ориентацией сына и в итоге вынуждают его пройти программу в лагере конверсионной терапии Love in Action. Задача подобных заведений (они были особенно популярны в США во второй половине ХХ века) — изменение сексуальной ориентации человека с «неправильной» на «правильную». Главная «молитва» звучит так: «Я использую сексуальный грех и гомосексуальность, чтобы компенсировать нехватку бога в моей жизни, но я не сломлен, и бог любит меня». А главным правилом для спасения считается Fake it till you make it. Как говорится в финальных титрах картины, «в 36 штатах до сих пор разрешена исправительная терапия. На сегодняшний день от нее пострадали свыше 700 тысяч ЛГБТ-американцев».
«Стертая личность» — далеко не первое высказывание на данную тему (например, в 2018 году вышла картина с тем же посылом «Неправильное воспитание Кэмерон Пост» с Хлоей Морец в главной роли). Но существенное и важное отличие фильма Эдгертона в том, как тонко он подошел к проработке довольно типичной и именно поэтому важной истории. На все ключевые второстепенные роли режиссер пригласил знаменитостей — в том числе значимых представителей современного ЛГБТ-сообщества (но не только их). Так роли пациентов конверсионной терапии Love in Action исполнили канадский режиссер Ксавье Долан и австралийский певец Трой Сиван — оба открытые геи. Роль доктора Малдун, объясняющей главному герою, что все происходящее с ним абсолютно нормально, исполнила Черри Джонс — также открытая лесбиянка. Исполнитель главной роли Лукас Хеджес после выхода картины заявил, что, предвосхищая очевидные вопросы, он «не совсем гетеросексуал, но и не полностью гей». Эпизодическую, но яркую роль противника «меньшинств» исполнил гетеросексуал — сооснователь группы Red Hot Chili Peppers, бас-гитарист Фли. Такой актерский состав не только сделал картину интереснее, но и добавил фильму скрытых смысловых пластов. «Кастинг этих людей был действительно интересным делом, потому что я хотел, чтобы они представляли в картине реальное ЛГБТ-сообщество. Многие из них привнесли в фильм свои настоящие истории», — говорит Джоэл Эдгертон.
С костюмами в картине все не так просто, как кажется. Несмотря на якобы бы «безликость» одежда несет здесь важную смысловую нагрузку. Художником по костюмам фильма выступила Триш Саммервилл — одна из любимых дизайнеров Дэвида Финчера, с которой режиссер создал «Исчезнувшую» и «Девушку с татуировкой дракона». Как известно, Финчер обычно ставит перед художником очень непростую задачу: сделать так, чтобы костюмы в фильме не запоминались, но при этом раскрывали характер персонажа. И, как видно, Саммервилл идеально справляется с этой целью.
Работа над костюмами началась для художницы с попытки четко разделить студентов и персонал лагеря конверсионной терапии. Зная, что синий цвет будет постоянной визуальной темой фильма, Саммервилл одела сотрудников Love in Action в различные его оттенки, но при этом добавила вкраплениями брюки и юбки цвета хаки, намекая на то, что униформа персонала похожа на военную форму. Главу лагеря Виктора Сайкса в исполнении самого Джоэла Эдгертона дизайнер одела в синие рубашки и узорчатые, слегка нелепые галстуки, что внешне должно считываться как дружелюбие. Но из-за характера персонажа, его ненависти к себе и другим весь его внешний вид вызывает диссонанс — чего и пыталась добиться художница.
Пациенты, напротив, носят исключительно белый цвет, который, с одной стороны, призван показать их унифицированность, как будто их индивидуальность стерли. А с другой — намекает на непорочность, ведь домой они должны вернуться «чистыми» и «безгрешными». Тем не менее Саммервилл придумала, как сделать каждого персонажа не похожим на другого. Так, например, герой по имени Кэмерон всегда носит белые массивные кроссовки, тогда как парень Гэри любит застегиваться на все пуговицы. Такие, пусть и небольшие, различия помогают дать понять зрителям, что никакая униформа не может скрыть индивидуальность.
Самой интересной и «проработанной» с визуальной точки зрения в фильме стала героиня Николь Кидман. Именно благодаря ей и ее нарядам зритель может считать, что действие разворачивается в начале нулевых, хотя об этом нигде не говорится напрямую. Здесь налицо все тенденции в женской моде того периода: обилие кружев и стразов, бархатный спортивный костюм а-ля Juicy Couture, леопардовая блуза с окантовкой камнями, джемпер, украшенный заклепками, и массивные китчевые аксессуары. Кроме того, дизайнер причесок Ким Сантантонио и художник по гриму Ким Джонс совместно разработали образ, который трансформировал Кидман в жену пастора, домохозяйку Нэнси: акрису красили в духе нулевых, а на съемочной площадке она носила созданный на заказ парик цвета блонд.
Прототип главного героя, автор той самой автобиографии Boy Erased Гэррард Конли присутствовал на съемочной площадке, общался с командой, помогал актерам вжиться в образ и честно рассказывал о том, что ему пришлось пережить. «Прошло четырнадцать лет с тех пор, как я проходил конверсионную терапию в Love in Action, но образы, звуки и ощущения от пережитого остаются такими же яркими. Четырнадцать лет не стерли полностью боль моей травмы, но дали мне понимание. Я больше не считаю своего отца злодеем, а себя жертвой. Сотрудники Love in Action больше не кажутся мне диктаторами. Наши истории стали слишком «человеческими» — как и все истории, если их тщательно рассмотреть. Рассказывая об этом, мы хотим выразить солидарность с теми, кто прошел конверсионную терапию. И хотим, чтобы зрители поняли: такие вещи не всегда совершаются монстрами, но часто близкими нам людьми. «Я хочу убедить твоего отца в том, что он поступил неправильно, — сказал мне Джоэл [режиссер фильма. — Прим. The Blueprint]. — И я хочу сделать это на языке, который он и другие, подобные ему, могли бы понять».
