«Времена Билла Каннингема»
14 февраля в американский прокат выйдет фильм Марка Бозека The Times of Bill Cunningham, основанный на шестичасовом интервью, которое фотограф дал режиссеру в 1994 году. Алла Анацко его посмотрела и считает, что при всей небрежности и изобилии клише эта кинолента все же заслуживает внимания.
О Билле Каннингеме, легендарном уличном фотографе и самопровозглашенном историке моды, десять лет назад (то есть при его жизни) уже выходил отличный документальный фильм — «Трибьют: Билл Каннингем Нью-Йорк» — с участием Анны Винтур, Айрис Апфель, Анны Пьяджи и Катрин Денев.
Казалось бы, чего мы еще не знаем про Каннингема? Ирландец, рожденный в Бостоне, примерный сын строгих родителей-католиков, бывший шляпник, журналист, благодаря которому в модную критику вошел термин «деконструктивизм», и, пожалуй, самый известный уличный фотограф. Скромный настолько, что его автобиографию пришлось публиковать родственникам — после смерти автора.
Марку Бозеку, работавшему в 1990-х на телевидении, удалось заполучить «неизвестного Каннингема». Режиссер шел на десятиминутное интервью, но разговор растянулся на шесть часов откровений (насколько хватило пленки): со смехом, смущением и слезами. К этому материалу Бозек добавил ранее не публиковавшиеся снимки Каннингема — которых за полвека его работы скопилось почти три миллиона.
Сразу надо сказать, что The Times of Bill Cunningham — посредственный фильм. В каком-то роде слишком энциклопедичный, в каком-то — совсем недалекий, местами похожий на любительский ролик, где снимки Каннингема сменяют друг друга, будто слайды презентации Power Point. Списать все минусы картины на дилетантство Марка Бозека все же нельзя — он никогда не был полным профаном от кинематографа: в 1996 году снял короткометражную и в общем-то автобиографическую юмореску Dearly Beloved о семейном похоронном бизнесе, а также ассистировал актеру, режиссеру и продюсеру Ли Страсбергу. К миру моды он тоже имел отношение, пускай и довольно опосредованное: до того как пойти работать на телевидение и сделать карьеру исполнительного директора крупных телесетей, он был вице-президентом по маркетингу одежной компании.
Впрочем, его видение моды идет не дальше того, что показывают в fashion-фильмах средней руки, рассчитанных на непрофессионалов. Мода, согласно Бозеку, осталась где-то во временах сериала «Секс в большом городе» — и не продвинулась дальше: закадровый текст здесь читает Сара Джессика Паркер, во время слайд-шоу громыхают треки Moby, дамы на экране то и дело примеряют шляпки и кладут руки на талию, модный бизнес еще не стирает креативных директоров в порошок. Фильм мог бы быть ностальгически очаровательным, но выглядит просто устаревшим. Но все это можно простить ради того, с чего незадачливый режиссер начал: оригинального интервью. Вот лишь несколько удивительных фактов о Каннингеме — с его собственных (и не только) слов.
Каннингем до смерти боялся родителей
В его строгой католической семье практиковали телесные наказания, а походы в церковь были обязательными — правда, там Уильям Джон Каннингем-младший то и дело отвлекался на шляпки прихожанок. Запустить шляпный бизнес он решил лишь потому, что мог делать головные уборы сам — собственными руками. И тогде же взял псевдоним William J — из-за непреодолимого страха перед семьей.
Билл Каннингем, Париж, 1971
Первая студия досталась ему бесплатно
До знаменитой крошечной квартирки в здании Карнеги-холла, где не было кухни, кладовой и собственной ванной комнаты, Каннингем открыл мастерскую (как сейчас бы сказали — шоурум) в одной из пустующих квартир на Манхэттене. Хозяйка дома пустила молодого шляпника в дом с единственным условием — разобрать хлам в комнатах и поработать дворником.
Каннингем почти не покупал одежду, а просто донашивал то, что отдавали ему друзья
Так, однажды он стал обладателем элегантного гардероба, принадлежавшего герцогу Виндзорскому и бывшему королю Великобритании Эдуарду XIII. Тому самому, который отрекся от престола ради женитьбы на дважды разведенной женщине. Бесси Уоллис Симпсон, овдовев, отдала вещи покойного мужа своему другу — Биллу. Знаменитая рубашка из синего молескина, однако, была самостоятельным приобретением фотографа. Правда, появилась она в его гардеробе лишь в 1990-х, когда Билл таки раскошелился на униформу сантехника.
Знаменитый розовый костюм Жаклин Кеннеди — копия модели Balenciaga, а не Chanel
По крайней мере, так утверждал сам Каннингем. Узнал он об этом, работая в Chez Ninon — небольшом нью-йоркском ателье, прославившемся репликами моделей Dior, Givenchy и других домов моды. По его словам, розовый костюм (который Карл Лагерфельд лично признал «двойником» оригинального ансамбля Chanel) на самом деле был скопирован с костюма Balenciaga.
Каннингем получил работу в WWD
из-за гендерных предрассудков главреда
Да, кто-то теряет работу из-за сексизма, а кто-то ее получает. Джон Фэрчайлд пригласил Билла писать о моде в Women’s Wear Daily по одной причине: ему хотелось вытащить Каннингема из бизнеса Chez Ninon. Мол, заниматься платьями — не мужское дело. Билл поработал на WWD, но ателье так и не бросил: основательницы бизнеса, Нона Парк и Софи Шоннард, были очень несчастливы в браке и сильно пострадали от мужчин. Каннингем боялся, что обе они могут покончить с собой, и считал, что кто-то должен за ними присматривать.
Жаклин Кеннеди и Кельвин Кляйн, фото: Билл Каннингем, 1987
Анна Винтур и Диана фон Фюрстенберг, фото: Билл Каннингем, 2002
Грета Гарбо, фото: Билл Каннингем, 1978
Фотографом он стал случайно
Одним из близкий друзей Каннингема был иллюстратор Антонио Лопес: в его студии тусовалась вся творческая элита Манхэттена — включая фотографа Дэвида Монтгомери, прославившегося портретами богатых и знаменитых. Именно Монтгомери и отдал Биллу свою первую камеру — в 1966 году. С тех пор Каннингем с ней не расставался и наснимал на нее, а затем и другие фотоаппараты миллионы кадров. Билл выходил фотографировать прохожих Нью-Йорка каждый день, в любую погоду, подгадывая момент, когда они выглядят максимально естественно. Однако многое осталось за кадром. По словам Билла, у него не хватало духа и такта снимать некоторые сцены из жизни прохожих и бездомных. Однажды он сфотографировал Грету Гарбо, потому что его привлекла ее нутриевая шуба, в частности крой рукава, и этот снимок опубликовали в The New York Times. После этого газета заказывала Каннингему съемки вплоть до его смерти, публикуя целые развороты со стритстайлом и короткими комментариями. «Я всего лишь заполнял место между рекламой»,— скромничал фотограф.
Друзья боялись знакомить Каннингема с Дианой Вриланд
Потому что не хотели его «потерять» — опасались, что экстравагантная главред оградит талантливого фотографа от остального мира. Тем не менее Билл добился встречи, а после знакомства начал снимать подготовки к выставкам в музее Метрополитен. Правда, кроме одной — русской: их с Дианой мнения об образе России кардинально расходились. Тем не менее работа с Вриланд помогла Биллу сформулировать свой подход к моде. «Есть мода, которую показывают, есть та, о которой пишут, а есть та, которую носят. Именно последняя меня и интересует», — утверждал он.
Каннингем отрицал роскошь
Он летал экономклассом, спал в недорогих гостиницах, отказывался от еды на фуршетах; считал, что его никто не может «купить». Официально трудоустроиться фотографа заставил несчастный случай: Билла сбила фура, и ему понадобилась страховка. Свои знаменитые велосипеды Каннингем покупал по принципу «лучше — дешевле», так как их часто воровали. Так, за 25 лет жизни (к моменту записи интервью в 1994 году) фотограф сменил 25 велосипедов.
Но переводил сотни тысяч долларов в фонды борьбы со СПИДом
И никому об этом не рассказывал. При упоминании 1980-х Билл начинает плакать: в это и последующее десятилетие от СПИДа умерли десятки его друзей, включая ближайшего — Антонио Лопеса. Чтобы помочь другу, Каннингем купил одну из его работ за впечатляюще большую сумму и вернул рисунок художнику — чтобы Антонио мог продать его второй раз.
В квартире покойного Каннингема обнаружили бриллианты
Фотограф хранил их в наволочке.
