Новое платье королевы

В рамках фестиваля современной хореографии Context. Diana Vishneva в Москве и Санкт-Петербурге с 3 по 10 сентября будут давать одноактный балет «Шахерезада» Алексея Мирошниченко, поставленный специально для Дианы Вишневой. Мария Бессмертная поговорила с самой Вишневой, с художницей по костюмам балета Татьяной Ногиновой, заглянула в архивы — и увидела в постановке параллели с недавними событиями на Ближнем Востоке.

Начнем с главного. Классического сюжета из «Сказок тысячи и одной ночи» ждать не надо. Вместо шахского гарема, неверных жен и их любовников в спектакле Мирошниченко — ХХ век и история последней императрицы Ирана Фарах Пехлеви. Любимица западных СМИ, икона стиля, которую называли «восточной Джеки Кеннеди», она организовала успешную кампанию по борьбе с эпидемией проказы в стране, восстановила разграбленные коллекции национального искусства, привезла в страну Энди Уорхола, активно поддерживала реформы мужа Мохаммеда Резы Пехлеви, в результате которых, в частности, женщины Ирана получили избирательное право. Но в 1979 году после исламской революции, отменившей все прозападные реформы Пехлеви, она вместе с семьей была вынуждена из страны бежать.

Фарах Пехлеви

Балет «Шахерезада» Алексея Мирошниченко

Звезда «Шахерезады» Диана Вишнева рассказала The Blueprint, что с Фарах был согласован каждый шаг, каждое изменение в сценарии спектакля, а после пермской премьеры в 2019-м ей отправили его запись и кусочки ткани, из которой были сделаны костюмы. «Фарах удивительная. Очень женственная, волевая, гордая, — описывает свою героиню Вишнева. — В ней чувствуется это сочетание европейского образования с колоритом Востока, загадки, тайны». И она знает, о чем говорит: Вишневой удалось встретиться с Пехлеви в Париже за несколько дней до полного локдауна. «Я выступала с труппой Мориса Бежара в „Болеро“. И после получаю приглашение от Фарах посетить ее дом в Париже», — вспоминает Вишнева. На аудиенцию они отправились вместе с Мирошниченко. «Я волновалась, не знала, как себя вести. Нужно ли мне сделать поклон, как мне обращаться к Фарах? Но все вышло очень легко и естественно. Фарах оказалась настолько открытой, что все волнения прошли сами. Она очень благодарила нас за спектакль, была растрогана, рассказывала, что собрала всех друзей на просмотр. И как она мечтает теперь увидеть балет вживую».

Фарах Пехлеви и Энди Уорхол

Балет «Шахерезада» Алексея Мирошниченко

Балет «Шахерезада» Алексея Мирошниченко

Эскизы костюмов к балету «Шехеразада», Татьяна Ногинова

В Москве премьеры балета тоже заждались: из-за эпидемии коронавируса ее несколько раз переносили. В итоге спектакль пройдет в Москве на фоне пугающих новостей из соседнего с Ираном Афганистана, где к власти пришло радикальное движение «Талибан» (организация, запрещенная в России). На некоторых участках страны женщинам уже запретили выходить на улицу без сопровождения мужчин, были закрыты женские клиники, а у университета в городе Герат и вовсе была выставлена охрана, которая не давала студенткам и преподавательницам зайти на территорию. В свете этих сообщений «Шахерезада» Мирошниченко и Вишневой не просто приобретает дополнительный контекст, а становится прямо-таки политическим событием.

«Пока мы ждали премьеры в Москве, в мире многое случилось, — подтверждает Диана Вишнева в разговоре с The Blueprint. — Что будет дальше, никто не знает. В этом балете отражено время, оно — главное действующее лицо. Любое произведение искусства начинает жить своей жизнью, когда его выпускают, и поэтому наша „Шахерезада“ уже спектакль не только о Фарах Пехлеви».

Эскизы костюмов к балету «Шехеразада», Леон Бакст, 1910

Михаил Фокин и Вера Фокина в балете «Шахерезада», 1914

Политики, впрочем, в новой «Шахерезаде» и без последних новостей было бы достаточно: именно ею, в конце концов, занимаются главные герои спектакля. Из-за и вопреки ей принимаются решения, она проникает во все сферы жизни — и костюм, разумеется, не исключение. Но прежде чем говорить о «Шахерезаде» Мирошниченко, нельзя не упомянуть первую «Шахерезаду» — Сергея Дягилева и Леона Бакста, которая в свое время сделала для эмансипации женщин уж точно не меньше, чем героиня новой.

Вацлав Нижинский в балете «Шахерезада», 1914

Ида Рубинштейн в балете «Шахерезада», 1914

Балет на музыку сюиты Римского-Корсакова был впервые показан в 1910 году в рамках «Русских сезонов» Сергея Дягилева. Он прогремел так, что в шаровары после премьеры оделись все уважающие себя француженки и чуть не — Марсель Пруст, который после премьеры писал своему близкому другу и «соловью Belle Époque» композитору Рейнальдо Ану: «Передайте Баксту, что я испытываю волшебное удивление, не зная ничего более прекрасного, чем „Шахерезада“».

Тогда сошлось все: хореография Фокина, который пуантам предпочел свободный танец и приемы французской борьбы, оформление Бакста, сделавшего сценографию и костюмы полноценными героями спектакля, да и сам сюжет с кульминационной оргией в гареме, перерастающей в массовую казнь, по воспоминаниям зрителей, напоминал скорее кино. Именно после «Шахерезады» в умах европейской публики «балет» в общем стал равняться «русскому».

Эскиз оформления сценографии «Шахерезады» Леона Бакста

Невероятно яркие костюмы Бакста тем временем вписались и в некотором роде даже возглавили процесс эмансипации женского костюма, который в Париже в начале века запустил великий кутюрье Поль Пуаре. Большой поклонник свободного танца Айседоры Дункан, он к этому моменту последовательно работал над тем, чтобы вытащить женщин из корсетов и в общем поменять силуэт женского костюма, отказавшись от акцента на талии. Шаровары Бакста пришлись очень кстати.

Спустя год после премьеры «Шахерезады» Пуаре организовал в Париже костюмированный бал «Тысяча вторая ночь» (отсылка одновременно и к Дягилеву с Бакстом, и к одноименному рассказу Теофиля Готье), на котором представил новую ориенталистскую коллекцию, вдохновленную традиционным костюмом Японии, Индии и Китая. За Пуаре последовали сестры Калло, Жанна Пакен и Люсиль. Сам Бакст в это время готовил свою первую выставку в Лувре, а спустя два года уже одевал жену одного из первых нефтяных магнатов в истории Гарри Пэйна — Гертруду Вандербильт-Уитни, будущую основательницу Музея американского искусства Уитни. Одну из главных it-girl эпохи и ученицу Родена в костюме Бакста по мотивам «Русских сезонов» в том же году сфотографировал американский Vogue. И это не говоря о том, что в Париже тут же открыли кабаре «Шахерезада», которое дожило до Ремарка и попало в «Триумфальную арку».

Жорж Лепап, эскиз для Поля Пуаре

Костюмы Поля Пуаре

Таким образом, краткий пересказ одной из сказок «Тысячи и одной ночи» благодаря исключительному художественному оформлению оказался вписанным в гораздо более широкий и культурный, и политический, и, в конце концов, коммерческий контекст. То же самое с «Шахерезадой» проделывает и ревизионист Мирошниченко, который уже переносил «Золушку» в реалии Большого театра 1950-х, а «Щелкунчика» — в императорский Санкт-Петербург.

По словам Дианы Вишневой, новое либретто повлияло и на саму музыку: «Приступая к репетициям, я думала, что музыка Римского-Корсакова будет мне помогать, ведь я хорошо ее знаю. Но оказалось так, что я в какой-то степени заново открыла для себя это произведение. Настолько партитура оказалась созвучна истории Мохаммеда Резы и Фарах. В музыке уже не слышишь той достаточно жестокой, даже кровавой истории Шахерезады. Здесь бремя абсолютной власти, боль одиночества в изгнании, невозможность вернуться на родину, потеря страны, семьи, любимого человека».

За костюмы Фарах Пехлеви в исполнении Вишневой отвечает Татьяна Ногинова, сотрудничавшая с Мирошниченко над «Золушкой» и получившая за эту работу в 2018 году «Золотую маску». Костюмы Пехлеви в «Шахерезаде» никаких драматических изменений не претерпевают. Ногинова аккуратно работает с историческим материалом: по силуэтам костюмов зритель должен узнавать время, в котором происходит действие (а «Шахерезада» Мирошниченко начинается в 1950-х и заканчивается в 2019-м). «Мы работали над спектаклем почти как над фильмом. Документальные детали и их точность были максимально важны. Про ее жизнь написано немного, а вот фотографий достаточно — их я и изучала. По ним прекрасно видно, как менялся ее официальный стиль в зависимости от места, куда она приезжала. При посещении больниц, например, разумеется, ни о каких бриллиантах речь и не шла», — говорит Ногинова.

Эскизы костюмов к балету «Шехеразада», Татьяна Ногинова

Диана Вишнева тоже отмечает, что процесс подготовки к спектаклю, чья героиня не просто реальный человек, но еще и жива, сильно отличается от обычного: «Пожалуй, впервые в моей карьере спектакль основан не на сказке, фольклоре или аллегории. Тот факт, что Фарах наша современница, делает спектакль исключительным. А для меня настоящий вызов воплотить ее образ на сцене. Я часами отсматривала записи с Фарах, где она на приемах, шествиях или визитах. И везде видна характерная для нее поза рук. Этот жест вы увидите в спектакле».

Так же точно в спектакле воспроизведены диоровские платья и костюмы new look, которые главная героиня носила во время учебы в Париже, ее подвенечный наряд, в котором традиционный иранский костюм встретился с парижскими ателье (платье делал Ив Сен-Лоран), с учетом специфики всего предприятия, воспроизведены даже костюмы из букле Chanel.

Балет «Шахерезада» Алексея Мирошниченко

О буйствах Дягилева и Бакста напоминает разве что одна из кульминационных сцен спектакля, посвященная грандиозному праздничному параду, устроенному четой Пехлеви в 1971 году в честь 2500-летия со дня основания первой Персидской империи. У Мирошниченко и Ногиновой на сцену выходили курсанты военного училища, одетые в костюмы воинов Персии, Ахеменидской империи и древних государств Двуречья. «Эскизы были основаны на рельефах Персеполя с изображением воинов, которые приходили к Дарию, — говорит Ногинова. — Но это, конечно, не буквальное воспроизведение их костюмов. Это наша интерпретация. В реальных костюмах особо не потанцуешь».

Отдельного упоминания заслуживают «бессмертные». Древнеперсидские «гвардейцы», описанные еще Геродотом, у Ногиновой представлены в виде «людей-камней». «Я придумала их под впечатлением от иранского траурного обряда, когда мужчины, скорбя об умершем, вымызывают себя грязью и глиной, которая потом рассыхается и трескается, превращая их в некое подобие „глиняной, терракотовой армии“. Живых мертвецов». Небезынтересное сравнение, если учесть тот факт, что именно парад 1971 года многие считают точкой невозврата для императорской семьи и сторонников будущей исламской революции. Большинство иранцев — консервативно настроенные, живущие в бедности крестьяне, были крайне недовольны празднованиями, обошедшимися, по самым скромным подсчетам, в $22 млн (130 млн по нынешнему курсу).

Мирошниченко несмотря на это считает историю Фарах Пехлеви сказочной и прямо об этом говорит. Это, кажется, единственное, в чем его героиня, которая, кстати, благословила постановку, с ним бы не согласилась. Спустя больше сорока лет после жизни в Америке и Франции, где она занимается благотворительностью, она повторяет, что эти страны так и не стали ей домом. Делает это она это, разумеется, чаще всего в брючных костюмах.