Модный критик умер.
Да здравствует модный критик!
Модный критик умер.
Да здравствует модный критик!
ТЕКСТ: КАТЯ ФЕДОРОВА
ИЛЛЮСТРАЦИИ: КАТЯ УСПЕНСКАЯ
Бытует мнение, что модная критика больше никому не нужна. В преддверии нового сезона показов разбираемся, действительно ли это так.
ТЕКСТ: КАТЯ ФЕДОРОВА | ИЛЛЮСТРАЦИИ: КАТЯ УСПЕНСКАЯ
Бытует мнение, что модная критика больше никому не нужна. В преддверии нового сезона показов разбираемся, действительно ли это так.
Еще каких-то четверть века назад в конце каждого дня недели моды молодая журналистка The Detroit News Кэти Хорин наперегонки с коллегами из других региональных газет бежала в офис Associated Press, чтобы телеграфировать своим коллегам отчет об увиденном на подиумах. На следующее утро продвинутые жительницы Детройта со слов Хорин, иллюстрированных парой зернистых фотографий, узнавали, какие цвета и фасоны будут актуальны в следующем сезоне и кому они на этот раз удались лучше всего. Мнения критиков (а их тогда было в разы больше, ведь каждый районный центр читал свою газету, а не сайт The New York Times) были настолько весомы, что байеры не делали заказа, не прочитав их отчет, а дизайнеры пили капли Баха перед тем, как открыть газету, зная, что от оценки какой-нибудь Эми Спиндлер (критик The NY Times в 1994–1998 годах) могут зависеть не только продажи коллекции этого сезона, но и их карьера в целом. Были времена, когда Кристиан Диор собственноручно выдворял с показа «неверных», попытавшихся сфотографировать коллекцию без разрешения.
.
Еще каких-то четверть века назад в конце каждого дня недели моды молодая журналистка The Detroit News Кэти Хорин наперегонки с коллегами из других региональных газет бежала в офис Associated Press, чтобы телеграфировать своим коллегам отчет об увиденном на подиумах. На следующее утро продвинутые жительницы Детройта со слов Хорин, иллюстрированных парой зернистых фотографий, узнавали, какие цвета и фасоны будут актуальны в следующем сезоне и кому они на этот раз удались лучше всего. Мнения критиков (а их тогда было в разы больше, ведь каждый районный центр читал свою газету, а не сайт The New York Times) были настолько весомы, что байеры не делали заказа, не прочитав их отчет, а дизайнеры пили капли Баха перед тем, как открыть газету, зная, что от оценки какой-нибудь Эми Спиндлер (критик The New York Times в 1994–1998 годах) могут зависеть не только продажи коллекции этого сезона, но и их карьера в целом. Были времена, когда Кристиан Диор собственноручно выдворял с показа «неверных», попытавшихся сфотографировать коллекцию без разрешения. Сегодня все эти истории звучат так же ностальгически трогательно и абсолютно бессмысленно, как и идея записать сборник песен на аудиокассету. Запущенный в 2000 году Style.com подарил любому, у кого есть интернет, место в виртуальном первом ряду, со временем сдвинув модных критиков старого формата на галерку. Чуть позже популяризация блогеров и социальных сетей, работающих в формате «картинка + подпись», отняла у длинных, вдумчивых аналитических статей еще большую долю аудитории. «Мои клиенты плевать хотели на отчеты с показов и модные журналы. Им намного важнее, в каких туфлях валяется на кровати обнаженная Рианна на ее свежем фото в Instagram», — говорит Том Форд. «Мне все равно, что обо мне подумают критики, — вторит ему Джереми Скотт. — Я хочу делать одежду не для них, а для людей». «Модная критика почитается только внутри модных кругов, а за его пределами никому особо и не нужна», — резюмирует колумнист The Wall Street Journal Кристина Бринкли. Как видите, многие ставят модной критике и журналистике в целом неутешительный диагноз, но неужели все настолько печально, что людям, мечтавшим писать о моде, пора задумываться о других профессиях?
Порой битвы в комментариях становились интереснее, чем сами заметки.
Сегодня все эти истории звучат так же ностальгически трогательно и абсолютно бессмысленно, как и идея записать сборник песен на аудиокассету. Запущенный в 2000 году Style.com подарил любому, у кого есть интернет, место в виртуальном первом ряду, со временем сдвинув модных критиков старого формата на галерку. Чуть позже популяризация блогеров и социальных сетей, работающих в формате «картинка + подпись», отняла у длинных, вдумчивых аналитических статей еще большую долю аудитории. «Мои клиенты плевать хотели на отчеты с показов и модные журналы. Им намного важнее, в каких туфлях валяется на кровати обнаженная Рианна на ее свежем фото в Instagram», — говорит Том Форд. «Мне все равно, что обо мне подумают критики, — вторит ему Джереми Скотт. — Я хочу делать одежду не для них, а для людей». «Модная критика почитается только внутри модных кругов, а за его пределами никому особо и не нужна», — резюмирует колумнист The Wall Street Journal Кристина Бринкли. Как видите, многие ставят модной критике и журналистике в целом неутешительный диагноз, но неужели все настолько печально, что людям, мечтавшим писать о моде, пора задумываться о других профессиях?
Забавно, что в начале нулевых модные журналисты восприняли расцвет интернета как окно в дивный новый мир. Вот она, возможность делать новые форматы и не ждать сутки, пока ваш текст выйдет в газете, не говоря уже о глянце. Наконец-то можно выражать свое мнение, не обращая внимания на рекламный отдел, и напрямую вступать в диалог с читателем, который больше не ограничивается дистрибуцией печатного издания. Все та же Кэти Хорин в 2007 году одной из первых среди серьезных журналистов завела на NYTimes.com блог On the Runway, куда первое время даже тексты заливала сама, без какой-либо редактуры и корректуры. «Я использовала блог, чтобы поделиться мыслями, возникшими сразу после показа, пусть это даже пара предложений, а потом, обстоятельно все переварив, уже писала критику для газеты — или, наоборот, могла пересмотреть показ через пару дней, заметить что-то новое, переосмыслить и вернуться к этому в блоге». Порой битвы в комментариях становились интереснее, чем сами заметки. Читатели активно спорили с Кэти, а их мнения и доводы местами демонстрировали столь высокий уровень образования и анализа, что сама Хорин начинала сомневаться в сказанном. Тем более что среди них можно было встретить как помешанного на моде югославского искусствоведа, так и обиженного на нелестные слова Марка Джейкобса под вымышленным ником.
Порой битвы в комментариях становились интереснее, чем сами заметки.
Забавно, что в начале нулевых модные журналисты восприняли расцвет интернета как окно в дивный новый мир. Вот она, возможность делать новые форматы и не ждать сутки, пока ваш текст выйдет в газете, не говоря уже о глянце. Наконец-то можно выражать свое мнение, не обращая внимания на рекламный отдел, и напрямую вступать в диалог с читателем, который больше не ограничивается дистрибуцией печатного издания. Все та же Кэти Хорин в 2007 году одной из первых среди серьезных журналистов завела на NYTimes.com блог On the Runway, куда первое время даже тексты заливала сама, без какой-либо редактуры и корректуры. «Я использовала блог, чтобы поделиться мыслями, возникшими сразу после показа, пусть это даже пара предложений, а потом, обстоятельно все переварив, уже писала критику для газеты — или, наоборот, могла пересмотреть показ через пару дней, заметить что-то новое, переосмыслить и вернуться к этому в блоге». Порой баттлы в комментариях становились интереснее, чем сами заметки. Читатели активно спорили с Кэти, а их мнения и доводы местами демонстрировали столь высокий уровень образования и анализа, что сама Хорин начинала сомневаться в сказанном. Тем более что среди них можно было встретить как помешанного на моде югославского искусствоведа, так и обиженного на нелестные слова Марка Джейкобса под вымышленным ником.
Кэти Хорин о показе Saint Laurent осень-зима 2013, The New York Times
В интернет переместились и другие именитые критики: Сьюзи Менкес из International Heralds Tribune, Ванесса Фридман из The Wall Street Journal, Робин Гиван из The Washington Post, на Style.com стали писать Николь Фелпс и Тим Блэнкс, чьи рецензии на показы всегда оставались объективными и беспристрастными, несмотря на то что сайт принадлежал Condé Nast, а соответственно — его рекламодателям. Имран Амед, финансовый консультант из Канады, в 2006 году завел персональный блог о модной индустрии с говорящим названием The Business of Fashion — спустя десять лет он сместил великий и могучий WWD с пьедестала первого медиаресурса, который модные профессионалы открывают по утрам.
Появились чуть менее высоколобые, но не менее прекрасные The Cut, Fashionista, Refinery 29 и так далее. Зачастую начавшись как персональные блоги, они переросли в полноценные медиа благодаря своевременности и качеству контента. Интернет дал голос огромному количеству людей и показал им массу возможностей для выражения своего мнения, в том числе и без слов, чем воспользовались блогеры, инстаграмеры, стрит-стайл-фотографы и мириады сайтов о нарядах звезд. Информации о моде сегодня больше, чем когда-либо, но беспристрастный, глубокий, подвигающий на размышление и провоцирующий к диалогу контент вам придется поискать. Причин тому немало.
«Модная критика почитается только внутри модных кругов, а за его пределами никому особо и не нужна»
Во-первых, мест, ценящих «умные» статьи о моде и ее культурно-политическом контексте, все меньше. Газеты медленно умирают, а другие издания просто отказываются от модной аналитики, как, например, The Village Voice, решивший не искать замену легендарной Линн Ягер. Style.com перестал быть местом, куда мы спешили посмотреть новые показы и почитать, что о них скажут блистательные Тим Блэнкс, Николь Фелпс и Джо-Энн Фернисс. Теперь это онлайн-магазин с контент-составляющей. Да, показы переехали на сайт Vogue, но в то, что они останутся беспристрастными на сайте журнала, который живет за счет рекламодателя, верится с трудом. Услышав о переходе Тима Блэнкса во вроде бы независимый The Business of Fashion, казалось, что вот сейчас-то он резанет правду-матку, но во всем, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, всегда есть подвох. Одним из инвесторов портала является концерн LVMH, после чего тот факт, что в своем репортаже с провального круизного показа Dior Блэнкс сфокусировался на исторических справках, витиеватых описаниях одежды и чуть теплой похвале в сторону модного дома, уже не видится таким удивительным. Об этом говорит и обозреватель Vogue, а в прошлом — модный критик «Коммерсантъ» Ольга Михайловская: «Интернет-издания разные! Одни производят посредственный контент, другие — более или менее сносный, третьи — вполне достойный, а четвертые — попросту не заслуживающие нашего внимания. Проблема не в изданиях, а в том, что мода становится все более и более корпоративной, а значит, не оставляет места не то что для независимой журналистики, но даже для относительной самостоятельности суждений. И вот это как раз и ведет к потере качества и профессионализма. Читателю рано или поздно надоест эта ангажированность, это точно. И неважно где — онлайн или оффлайн».
Легендарная Сьюзи Менкес, которая 15 лет назад могла спокойно написать, что «Гальяно в Dior стал откровенно скучным», после чего ее отказались пускать на все показы брендов LVMH, продалась Сondé Nast, где вместо роскошных заметок, раскрывающих коллекцию в культурном и историческом контексте или бьющих дизайнера под дых своими колкими замечаниями, пытается неуклюже освоить социальные сети. Она активно ведет Instagram, но ее лента скорее напоминает newsfeed начинающего блогера: расплывчатые фото моделей на подиуме, сама Сьюзи, обнимающаяся с дизайнерами, красивая пенка на чашке капучино — все, кроме комментариев по делу, которых так не хватает среди всех этих капучино и макарон.
Кэти Хорин о показе Saint Laurent осень-зима 2013, The New York Times
В интернет переместились и другие именитые критики: Сьюзи Менкес из International Heralds Tribune, Ванесса Фридман из The Wall Street Journal, Робин Гиван из The Washington Post, на Style.com стали писать Николь Фелпс и Тим Блэнкс, чьи рецензии на показы всегда оставались объективными и беспристрастными, несмотря на то что сайт принадлежал Condé Nast, а соответственно — его рекламодателям. Имран Амед, финансовый консультант из Канады, в 2006 году завел персональный блог о модной индустрии с говорящим названием The Business of Fashion — спустя десять лет он сместил великий и могучий WWD с пьедестала первого медиаресурса, который модные профессионалы открывают по утрам.
Появились чуть менее высоколобые, но не менее прекрасные The Cut, Fashionista, Refinery 29 и так далее. Зачастую начавшись как персональные блоги, они переросли в полноценные медиа благодаря своевременности и качеству контента. Интернет дал голос огромному количеству людей и показал им массу возможностей для выражения своего мнения, в том числе и без слов, чем воспользовались блогеры, инстаграмеры, стрит-стайл-фотографы и мириады сайтов о нарядах звезд. Информации о моде сегодня больше, чем когда-либо, но беспристрастный, глубокий, подвигающий на размышление и провоцирующий к диалогу контент вам придется поискать. Причин тому немало.
«Модная критика почитается только внутри модных кругов, а за его пределами никому особо и не нужна»
Молодежь, наоборот, на ура управляется с фильтрами Instagram и Snapchat, но не имеет должной насмотренности, опыта и уверенности в себе, чтобы сформировать, а уж тем более логично выразить собственное мнение. Еще сложнее сделать это, если мнение идет вразрез с общепринятым или оно откровенно негативное. Как сказала в одном из своих эссе — за которые получила единственную для модного критика Пулицеровскую премию — Робин Гиван: «Тех, кто сможет выдержать напор излишней интеллектуальности дизайнера и окажется достаточно самоуверенным, чтобы назвать что-то дерьмом, и достаточно открытым, чтобы увидеть красоту в непривычном, — реально единицы».
Немногих, кто подает надежды, обычно быстро подбирает глянец или интернет-редакции, самоуверенно упустившие главенство в Сети многочисленным блогерам и пытающиеся наверстать упущенное, копируя их методы. Вместо того чтобы прорваться через нарастающий с каждым днем информационный шум сильным, неординарным голосом, неожиданными расследованиями, оригинальными форматами, они пытаются взять количеством и стандартным кликбейтом вроде новых нарядов звезд и всевозможных списков Best of. Да и зачем, когда картинка с подписью «Ким Кардашьян на прогулке с дочерью и сумкой Chanel» соберет в десятки раз больше лайков, чем текст о том, как при помощи грамотного маркетинга легендарный бренд продает десятки тысяч сумок, чья стоимость сравнима с месячной арендой приличной трешки в центре Москвы. В довольно стандартной для сегодняшних медиа ситуации, когда за сайт ответственен заточенный на цифры медиаменеджер, а не редактор с журналистским опытом, высокого качества особо и не требуют: главное — максимально отработать инфоповод и собрать как можно больше лайков и просмотров. В результате зачастую редакции работают на количество.
Во-первых, мест, ценящих «умные» статьи о моде и ее культурно-политическом контексте, все меньше. Газеты медленно умирают, а другие издания просто отказываются от модной аналитики, как, например, The Village Voice, решивший не искать замену легендарной Линн Ягер. Style.com перестал быть местом, куда мы спешили посмотреть новые показы и почитать, что о них скажут блистательные Тим Блэнкс, Николь Фелпс и Джо-Энн Фернисс. Теперь это онлайн-магазин с контент-составляющей. Да, показы переехали на сайт Vogue, но в то, что они останутся беспристрастными на сайте журнала, который живет за счет рекламодателя, верится с трудом. Услышав о переходе Тима Блэнкса во вроде бы независимый The Business of Fashion, казалось, что вот сейчас-то он резанет правду-матку, но во всем, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, всегда есть подвох. Одним из инвесторов портала является концерн LVMH, после чего тот факт, что в своем репортаже с провального круизного показа Dior Блэнкс сфокусировался на исторических справках, витиеватых описаниях одежды и чуть теплой похвале в сторону модного дома, уже не видится таким удивительным. Об этом говорит и обозреватель Vogue, а в прошлом — модный критик «Коммерсантъ» Ольга Михайловская: «Интернет-издания разные! Одни производят посредственный контент, другие — более или менее сносный, третьи — вполне достойный, а четвертые — попросту не заслуживающие нашего внимания. Проблема не в изданиях, а в том, что мода становится все более и более корпоративной, а значит, не оставляет места не то что для независимой журналистики, но даже для относительной самостоятельности суждений. И вот это как раз и ведет к потере качества и профессионализма. Читателю рано или поздно надоест эта ангажированность, это точно. И неважно где — онлайн или оффлайн».
Главное — максимально отработать инфоповод и собрать как можно больше лайков и просмотров.
Сегодняшний редактор сайта строчит по две-три заметки в день, то есть подумать ему просто некогда. Для сравнения: по контракту с Vogue и Vanity Fair Кэти Хорин писала шесть-десять статей в год. Когда от сайта требуют по десять постов в день, мы получаем высказывания по любому инфоповоду, включая и те, о которых и сказать на самом деле нечего. Так, одна безобидная картинка новой рекламы Saint Laurent породила пяток длинных статей, пытающихся найти скрытый смысл в обнаженных моделях и понять, как это символизирует одежду, которую будет делать Энтони Ваккарелло. А за неделю после смерти Билла Канингема The New York Times написал о нем 20 заметок. Нет, мы тоже очень любили легендарного фотографа, но с большим удовольствием прочитали бы о нем пару действительно достойных статей.
Легендарная Сьюзи Менкес, которая 15 лет назад могла спокойно написать, что «Гальяно в Dior стал откровенно скучным», после чего ее отказались пускать на все показы брендов LVMH, продалась Сondé Nast, где вместо роскошных заметок, раскрывающих коллекцию в культурном и историческом контексте или бьющих дизайнера под дых своими колкими замечаниями, пытается неуклюже освоить социальные сети. Она активно ведет Instagram, но ее лента скорее напоминает newsfeed начинающего блогера: расплывчатые фото моделей на подиуме, сама Сьюзи, обнимающаяся с дизайнерами, красивая пенка на чашке капучино — все, кроме комментариев по делу, которых так не хватает среди всех этих капучино и макарон.
В целом придется признать, что упростилась и сама мода. Вместо коллекций, которые поражали до слез и которые хотелось пересматривать и закапываться в них, вскрывая при помощи осведомленного журналиста новые культурные, исторические или акционистские пласты, как это часто было с Александром МакКуином и Джоном Гальяно, мы все чаще смотрим на классную носибельную коммерческую одежду. Кэти Хорин как-то сказала, что, чтобы оценить показ Margiela, его сначала нужно раскодировать, а в рок-н-ролльной молодежи Эди Слимана нет никакого вызова или контекста, кроме того, что они классно выглядят. Своими сатирическими слоганами и эксцентричными коллекциями Франко Москино провоцировал публику и высмеивал модную индустрию, но свитера с картошкой фри и платья со стиральными порошками его последователя Джереми Скотта — это просто свитера и платья, которые классно смотрятся в Instagram, отчего неплохо продаются, и не более. «Конечно, дурацкие комедии вроде „Американского пирога“ собирают миллионы в прокате, несмотря на то что их разносят критики. Но моде не обязательно быть носибельным эквивалентом творчества Чеви Чейза (американский комик, главный герой серии дурацких комедий. — Прим. ред.), чтобы хорошо продаваться», — высказался как-то об его творчестве критик английской газеты The Independent Александр Фьюри. Издания о моде логичным образом подхватывают этот тренд и тоже становятся легкоперевариваемыми.
Молодежь, наоборот, на ура управляется с фильтрами Instagram и Snapchat, но не имеет должной насмотренности, опыта и уверенности в себе, чтобы сформировать, а уж тем более логично выразить собственное мнение. Еще сложнее сделать это, если мнение идет вразрез с общепринятым или оно откровенно негативное. Как сказала в одном из своих эссе — за которые получила единственную для модного критика Пулицеровскую премию — Робин Гиван: «Тех, кто сможет выдержать напор излишней интеллектуальности дизайнера и окажется достаточно самоуверенным, чтобы назвать что-то дерьмом, и достаточно открытым, чтобы увидеть красоту в непривычном, — реально единицы».
Немногих, кто подает надежды, обычно быстро подбирает глянец или интернет-редакции, самоуверенно упустившие главенство в Сети многочисленным блогерам и пытающиеся наверстать упущенное, копируя их методы. Вместо того чтобы прорваться через нарастающий с каждым днем информационный шум сильным, неординарным голосом, неожиданными расследованиями, оригинальными форматами, они пытаются взять количеством и стандартным кликбейтом вроде новых нарядов звезд и всевозможных списков Best of. Да и зачем, когда картинка с подписью «Ким Кардашьян на прогулке с дочерью и сумкой Chanel» соберет в десятки раз больше лайков, чем текст о том, как при помощи грамотного маркетинга легендарный бренд продает десятки тысяч сумок, чья стоимость сравнима с месячной арендой приличной трешки в центре Москвы. В довольно стандартной для сегодняшних медиа ситуации, когда за сайт ответственен заточенный на цифры медиаменеджер, а не редактор с журналистским опытом, высокого качества особо и не требуют: главное — максимально отработать инфоповод и собрать как можно больше лайков и просмотров. В результате зачастую редакции работают на количество.
Главное — максимально отработать инфоповод и собрать как можно больше лайков и просмотров.
Сегодняшний редактор сайта строчит по две-три заметки в день, то есть подумать ему просто некогда. Для сравнения: по контракту с Vogue и Vanity Fair Кэти Хорин писала шесть-десять статей в год. Когда от сайта требуют по десять постов в день, мы получаем высказывания по любому инфоповоду, включая и те, о которых и сказать на самом деле нечего. Так, одна безобидная картинка новой рекламы Saint Laurent породила пяток длинных статей, пытающихся найти скрытый смысл в обнаженных моделях и понять, как это символизирует одежду, которую будет делать Энтони Ваккарелло. А за неделю после смерти Билла Канингема The New York Times написал о нем 20 заметок. Нет, мы тоже очень любили легендарного фотографа, но с большим удовольствием прочитали бы о нем пару действительно достойных статей.
В целом придется признать, что упростилась и сама мода. Вместо коллекций, которые поражали до слез и которые хотелось пересматривать и закапываться в них, вскрывая при помощи осведомленного журналиста новые культурные, исторические или акционистские пласты, как это часто было с Александром МакКуином и Джоном Гальяно, мы все чаще смотрим на классную носибельную коммерческую одежду. Кэти Хорин как-то сказала, что, чтобы оценить показ Margiela, его сначала нужно раскодировать, а в рок-н-ролльной молодежи Эди Слимана нет никакого вызова или контекста, кроме того, что они классно выглядят. Своими сатирическими слоганами и эксцентричными коллекциями Франко Москино провоцировал публику и высмеивал модную индустрию, но свитера с картошкой фри и платья со стиральными порошками его последователя Джереми Скотта — это просто свитера и платья, которые классно смотрятся в Instagram, отчего неплохо продаются, и не более. «Конечно, дурацкие комедии вроде „Американского пирога“ собирают миллионы в прокате, несмотря на то что их разносят критики. Но моде не обязательно быть носибельным эквивалентом творчества Чеви Чейза (американский комик, главный герой серии дурацких комедий. — Прим. ред.), чтобы хорошо продаваться», — высказался как-то об его творчестве критик английской газеты The Independent Александр Фьюри. Издания о моде логичным образом подхватывают этот тренд и тоже становятся легкоперевариваемыми.
Джо-Энн Фернисс о коллекции Raf Simons осень-зима 2016, AnOther
С одной стороны, доступ и демократия, подаренная модной индустрии интернетом, прекрасны. Ушли те времена, когда клиентка, пришедшая в американский универмаг и попросившая у продавщицы пальто без мехового воротника, в ответ услышала, что такого у них нет, потому что без меха в этом сезоне не носят. Сегодня каждый сам себе критик. Нравится платье — лайк. Не нравится — свайп, скролл, двигаемся дальше. Благодаря интернету, умению сублимировать дух времени и удаче оказаться в нужное время в нужном месте парень из Москвы может покорить мир одеждой, на первый взгляд мало чем отличающейся от нарядов гопников из соседнего двора, а имя дизайнера из Китая в одночасье узнают миллионы потому, что в ее платье Рианна вышла на красную дорожку. Долой модную диктатуру. Ура демократии и плюрализму мнений.
Сегодня каждый сам себе критик. Нравится платье — лайк. Не нравится — свайп, скролл, двигаемся дальше.
И тут вспоминается известная цитата Генри Луиса Менкена: «Демократия — это трогательная вера в коллективную мудрость индивидуального невежества». Во время творческого и финансового кризиса, который переживает сегодня индустрия моды, помноженного на лавину низкокачественного информационного гула, как никогда нужны маяки разума, чести и образованности. Те, кто разыщет среди тысяч новых дизайнеров редкие, достойные внимания самородки, а из ежедневных инфоповодов, штампуемых пресс-службами, выберет лишь единицы, о которых стоит рассказать. Те, кто сможет продраться через розовый дым, пускаемый нам в глаза маркетологами и нанятыми ими звездами в первом ряду, и докопаться до сути — насколько своевременна, талантлива и оригинальна одежда, которую показал дизайнер. «Люди почему-то забывают, что критика существует для того, чтобы сделать что-то лучше. Настоящая критика всегда конструктивна — она дает дизайнерам фидбэк, необходимый для их дальнейшего роста и развития. Просто в моде очень много людей с большим эго и тонкой кожей, которым очень тяжело ее воспринимать», — замечает главный редактор сайта StyleZeitgeist и регулярный контрибьютор The Business of Fashion Евгений Рабкин.
Тим Блэнкс о показе Maison Margiela осень-зима 2015, Vogue Runway
Джо-Энн Фернисс о коллекции Raf Simons осень-зима 2016, AnOther
С одной стороны, доступ и демократия, подаренная модной индустрии интернетом, прекрасны. Ушли те времена, когда клиентка, пришедшая в американский универмаг и попросившая у продавщицы пальто без мехового воротника, в ответ услышала, что такого у них нет, потому что без меха в этом сезоне не носят. Сегодня каждый сам себе критик. Нравится платье — лайк. Не нравится — свайп, скролл, двигаемся дальше. Благодаря интернету, умению сублимировать дух времени и удаче оказаться в нужное время в нужном месте парень из Москвы может покорить мир одеждой, на первый взгляд мало чем отличающейся от нарядов гопников из соседнего двора, а имя дизайнера из Китая в одночасье узнают миллионы потому, что в ее платье Рианна вышла на красную дорожку. Долой модную диктатуру. Ура демократии и плюрализму мнений.
«Я пришла писать о моде ровно в тот момент, когда это занятие стало бесполезным. В 70-е женщины отказались надеть юбки подлиннее, несмотря на то что именно такие силуэты показывали дизайнеры. После этого в нашей отрасли не осталось ни одного авторитета, с чьим мнением реально считались бы, и, соответственно, не было никакого смыла писать каждый сезон о новых коллекциях», — вспоминает во вступлении к своей книге «The Fashionable Mind» бывший критик The NY Times Кеннеди Фрейзер. Интересно, сколько еще раз c тех пор пытались похоронить этот жанр? «Как можно говорить, что модная критика умерла, когда у нее даже четкого определения нет, — удивляется Тим Блэнкс. — Кому-то нравится читать описания одежды, кому-то — мнения, кому-то — культурологические исследования на тему». Да и тех, кто хочет читать статьи, которые копают чуть глубже, на самом деле меньше не стало, просто все остальные стали громче себя вести. «Всегда существовали люди, которые интересуются модой и дизайном одежды, а также те, кому важно, лишь как их задница будет выглядеть в этих джинсах и нужно ли им срочно купить новый хит, с которым все фотографируются в Instagram. На первый взгляд, второго типа становится все больше, но на самом деле социальные медиа просто открыли врата ада латентного нарциссизма масс», — в точку замечает Рабкин.
Сегодня каждый сам себе критик. Нравится платье — лайк. Не нравится — свайп, скролл, двигаемся дальше.
Сегодня, когда мы еще только изучаем возможности новых медийных платформ, будь то Snapchat или Facebook Live, и ждем неизбежного расцвета виртуальной реальности, возможностей для качественной модной критики и журналистики даже больше, чем когда-либо. Посредственность быстро наскучит. Впереди новой волны окажутся те, кто научится грамотно использовать эти каналы и говорить с молодой аудиторией на их языке, не забывая при этом об олдскульных правилах хорошей журналистики: обширной исследовательской работе, объективности, умении шевелить не только мышкой, но и ногами, смелости задавать неудобные вопросы, анализе, ну и конечно, таланте. И тогда у нас есть все шансы, что Пулицеровских премий за модную критику станет больше.
И тут вспоминается известная цитата Генри Луиса Менкена: «Демократия — это трогательная вера в коллективную мудрость индивидуального невежества». Во время творческого и финансового кризиса, который переживает сегодня индустрия моды, помноженного на лавину низкокачественного информационного гула, как никогда нужны маяки разума, чести и образованности. Те, кто разыщет среди тысяч новых дизайнеров редкие, достойные внимания самородки, а из ежедневных инфоповодов, штампуемых пресс-службами, выберет лишь единицы, о которых стоит рассказать. Те, кто сможет продраться через розовый дым, пускаемый нам в глаза маркетологами и нанятыми ими звездами в первом ряду, и докопаться до сути — насколько своевременна, талантлива и оригинальна одежда, которую показал дизайнер. «Люди почему-то забывают, что критика существует для того, чтобы сделать что-то лучше. Настоящая критика всегда конструктивна — она дает дизайнерам фидбэк, необходимый для их дальнейшего роста и развития. Просто в моде очень много людей с большим эго и тонкой кожей, которым очень тяжело ее воспринимать», — замечает главный редактор сайта StyleZeitgeist и регулярный контрибьютор The Business of Fashion Евгений Рабкин.
Тим Блэнкс о показе Maison Margiela осень-зима 2015, Vogue Runway
«Я пришла писать о моде ровно в тот момент, когда это занятие стало бесполезным. В 70-е женщины отказались надеть юбки подлиннее, несмотря на то что именно такие силуэты показывали дизайнеры. После этого в нашей отрасли не осталось ни одного авторитета, с чьим мнением реально считались бы, и, соответственно, не было никакого смыла писать каждый сезон о новых коллекциях», — вспоминает во вступлении к своей книге «The Fashionable Mind» бывший критик The NY Times Кеннеди Фрейзер. Интересно, сколько еще раз c тех пор пытались похоронить этот жанр? «Как можно говорить, что модная критика умерла, когда у нее даже четкого определения нет, — удивляется Тим Блэнкс. — Кому-то нравится читать описания одежды, кому-то — мнения, кому-то — культурологические исследования на тему». Да и тех, кто хочет читать статьи, которые копают чуть глубже, на самом деле меньше не стало, просто все остальные стали громче себя вести. «Всегда существовали люди, которые интересуются модой и дизайном одежды, а также те, кому важно, лишь как их задница будет выглядеть в этих джинсах и нужно ли им срочно купить новый хит, с которым все фотографируются в Instagram. На первый взгляд, второго типа становится все больше, но на самом деле социальные медиа просто открыли врата ада латентного нарциссизма масс», — в точку замечает Рабкин.
Сегодня, когда мы еще только изучаем возможности новых медийных платформ, будь то Snapchat или Facebook Live, и ждем неизбежного расцвета виртуальной реальности, возможностей для качественной модной критики и журналистики даже больше, чем когда-либо. Посредственность быстро наскучит. Впереди новой волны окажутся те, кто научится грамотно использовать эти каналы и говорить с молодой аудиторией на их языке, не забывая при этом об олдскульных правилах хорошей журналистики: обширной исследовательской работе, объективности, умении шевелить не только мышкой, но и ногами, смелости задавать неудобные вопросы, анализе, ну и конечно, таланте. И тогда у нас есть все шансы, что Пулицеровских премий за модную критику станет больше.
