Мех снова в моде?

«Мех вернулся», «Почему мех вернулся в моду», «Индустрия меха борется за себя» — подобные заголовки стабильно встречаются в модных изданиях раз в пару лет, но именно сейчас они подкреплены и цифрами, и показами. Анна Шилова разбирается, как тренд на мех сумел закрепиться в мире, где экоповестка и кризис должны были бы стать для него непреодолимыми препятствиями. И при чем тут лицемерие.

«Это как раз то место, куда надо ходить в шубе и сапогах. А я была просто в куртке», — делится своими впечатлениями о посещении салона «Посольство красоты» читательница сайта beautyinsider.ru. Идут годы, меняются тренды, модные СМИ пишут про устойчивость, но крепкая сцепка «мех = роскошь» все еще работает.

Это Россия, тут особый путь, скажете вы. Но нет, 2022 год активизировал дискуссию о натуральном мехе по всему миру. Если на 2019 год по запросу is real fur back in fashion Google выдавал примерно миллиард результатов, то в январе 2023-го — уже свыше двух. А дискуссия по теме ведется всеми крупными изданиями: в списке Vogue Business, The New York Times, Guardian, Business of Fashion. Что происходит на самом деле и действительно ли мех возвращается в моду?

Китай

Опять

Открытые данные о производстве и продаже меха и меховых изделий довольно противоречивы. Почти все статьи в уважаемых изданиях включают какие-то цифры глобального или регионального оборота и перечисляют ведущих потребителей и производителей (Китай, Россия, США и Канада, Италия, Дания, Греция, Польша), но не всегда дают ссылки на источник. Например, в The Business Insider пишут, что производство норки в США за последние 20 лет снизилось на 45%, а на Китай приходится более половины всего мирового оборота меха. В Guardian Китаю отводят уже 80% мирового рынка, а к числу важных для меховой индустрии стран помимо него, России и США относят Южную Корею. В целом хайлайты этих материалов следующие: начиная с 2014 года потребление и производство меха неуклонно падает; все больше дизайнеров, модных марок и даже стран отказываются от меха; пандемия ковида стала для меховщиков шоком, от которого они могут не оправиться.

Но, как любят говорить в последнее время, не все так однозначно. Например, по данным большого исследования (есть в распоряжении The Blueprint) Университета Копенгагена 2021 года, потребление меха действительно снизилось — но только относительно феноменального роста 2010–2014 годов, когда выход на рынок богатых китайских покупателей привел к настоящему буму. В 2015 году цены пошли вниз так же резко, как несколькими годами ранее шли вверх. В 2018–2019 годах рост вновь возобновился (это подтверждают и данные аукционов «Союзпушнина», Fur Harvest, Saga), и в 2020 году эксперты ожидали значительного роста. Но ковид нанес сразу несколько ударов: самые серьезные и продолжительные ограничения ударили по главному рынку — Китаю, пострадали логистические цепочки и производства (с чем столкнулись все индустрии), более того, под угрозой оказалось само существование мехового фермерства в Дании — главном мировом производителе норки (напомним, что во время пандемии миллионы животных были убиты из-за риска заражения). Правда, тот же Университет Копенгагена не спешит ставить на отрасли крест. По мнению исследователей, спад во время пандемии — результат внешнего воздействия непреодолимых факторов, а не показатель изменившихся предпочтений потребителей. Вернется Китай — и кто знает, что будет.

Private Policy, осень–зима 2023

jil sander, осень–зима 2023

Aniye Records, осень–зима 2023

Хитрые лисы

Индустрия действительно рук не опускает и сдаваться не собирается. Как раз на пандемию пришлась самая заметная инициатива последнего времени, связанная с мехом: Международная меховая федерация (IFF) запустила Furmark — систему, позволяющую отслеживать путь изделия от производства сырья до доставки в магазин. По словам СЕО Федерации Марка Оатена, система сотрудничает с ключевыми регулирующими органами Европы (в том числе контролирующими гуманное обращение с животными и соблюдение их прав) и должна способствовать тому, чтобы на рынке преобладал этичный и экологичный мех. Неэкологичным мех может стать по разным причинам. Например, если он браконьерский. Или если животных кормили неподходящей или некачественной пищей. Или если отходы производства (там, где для обработки шкурок используются химикаты) без очистки сбрасывают в почву и водоемы.

В модную же повестку натуральный мех вернулся на волне моды на 90-е и роста популярности ресейла и апсайкл-практик. The Row предложили новое прочтение классической длинной норковой шубы — любимой вещи Марго Тененбаум (героини Гвинет Пэлтроу из культового фильма «Семейка Тененбаум»), а вопрос, насколько экологично и этично выкидывать шубу и не будет ли более ответственным продолжать носить годную вещь, активно обсуждался и в прессе, и в повседневных разговорах. Два тренда в одном соединили многие локальные марки (в России, например, Nereja), и как минимум длинные коричневые норковые шубы вышли из-под активного модного осуждения — даже без подтверждений, апсайкл это или нет.

Длинные коричневые норковые шубы вышли из-под активного модного осуждения — даже без подтверждений, апсайкл это или нет

Phillip Lim, осень–зима 2023

В любом случае 100% Fur Free мода за это время не стала. От меха не отказались не только специализирующиеся на нем марки вроде Yves Salomon (что логично) или локальные бренды, но и гиганты вроде Fendi, Dior, Loro Piana. Их аргументы: мех — материал, лучше всего отвечающий критериям ответственного потребления, к тому же у клиентов должно быть право выбора. Промежуточную точку в дискуссии поставил Антуан Арно, заявивший на ежегодной Luxury Conference в мае 2022 года, что LVMH не собирается становиться Fur Free в ближайшее время. По его словам, меховая индустрия — это рабочие места, и он не считает правильным сокращать сотрудников, особенно с учетом того, что спрос сохраняется. А раз люди все равно хотят носить мех, не будет ли лучше, если они купят его у ответственных производителей, которые следят за экологичностью производства и соблюдением прав животных?

продажи меховых изделий

Люди 

Севера

Как показывает практика, почти все глобальные тенденции проявляются и в России, пусть с опозданием или поправкой на национальные особенности. Спад спроса на натуральный мех здесь наблюдается последние несколько лет, а в 2022 году продажи меховых изделий снизились на 20%, пишет «Российская газета» со ссылкой на данные Российского пушно-мехового союза. Спад объясняется общей нестабильностью, снижением покупательной способности населения, отъездом потенциальных покупателей аккурат перед активным сезоном продаж, а также изменением умонастроений потребителей вследствие экоповестки. Правда, это не сказывается на стоимости изделий: падает не только спрос, но и производство, поэтому цены на мех растут и будут расти, а из-за сложностей с логистикой и производственными цепочками (где к наследству ковида добавились санкции) на рынке может возникнуть дефицит.

Но это — массовый сегмент, в российском меховом люксе ситуация своя. Почти все опрошенные The Blueprint игроки рынка — IZETA, AKHMADULLINA, «Снежная Королева», «Меха Екатерина» — говорят либо о стабильном спросе, либо о росте в сезоне 2022–2023.

2022 год

-20%

«За последние годы меня многие убеждали отказаться от меха — от членов команды до близких. Как видите, я этого не сделала и считаю, что не ошиблась, — рассказывает Изета Гаджиева, основатель и креативный директор модного дома IZETA, куда входят линии кутюрной и готовой одежды, а также меховое направление. — До 2022 года наблюдался явный спад интереса. Мех покупали, но гораздо меньше. Дело в том, что у постоянных клиентов наши меха уже можно собрать в отдельный гардероб — они не изнашиваются и не устаревают. И потребности в новых меховых изделиях у них было гораздо меньше — они, скорее, приходили к нам за вечерними изделиями и Ready-to-Wear. А в 2022-м появился запрос не только на дорогие, инвестиционные меха, но и на более демократичные — кашмирскую козу, калган, каракульчу, а также на дубленки. Давние клиенты вернулись и появились новые. Сейчас повышенный спрос на мех в целом мы наблюдаем и у новой, и у старой аудитории. Например, все меховые изделия из последних двух коллекций мы продали девушкам, которые ранее не были знакомы с брендом. А шуба макси из соболя из коллекции IZETA Couture 2023 была куплена в первый же день и без раздумий — это явно была любовь с первого взгляда».

За последние годы меня многие убеждали отказаться от меха — от членов команды до близких. Как видите, я этого не сделала и считаю, что не ошиблась

Об устойчивом спросе говорит и член совета директоров компании «Меха Екатерина» Илья Акхузин, правда, обращая внимание на то, что спрос не обязательно связан с модными трендами. «Что касается модной тусовки, она на то и модная, чтобы следовать последним тенденциям: если сейчас актуально быть более скромными и осознанными в тратах, „менее меховыми“, то люди так и будут делать. Особенно если они вряд ли когда-либо всерьез рассматривали покупку шубы. С другой стороны, я, например, точно знаю, что многие из моих знакомых, кто причисляет себя к модной тусовке, готовы покупать, но подходят к покупке осознанно, интересуются прозрачностью происхождения сырья. Тщательно взвешивают и выбирают, а потом носят меховые вещи с удовольствием. Но в целом в России, в Москве никогда не переставали носить мех. Я часто передвигаюсь пешком и, когда иду, считаю, сколько женщин в шубах, сколько нет. Раз на раз не приходится, но обычно 50 на 50. У кого-то шуба, у кого-то только воротник, но мех носят. И я имею в виду именно мех, а не овчину. Некоторое изменение спроса [в этом сезоне] мы действительно наблюдаем. Небольшой рост, может быть, на 10–12 шуб больше, чем в прошлом январе. Но это может быть вызвано не только тенденциями моды, но и погодой».

ДНК бренда AKHMADULLINA — это современное прочтение русского традиционного костюма, а натуральный мех — его неотъемлемая часть, напоминает основательница и дизайнер марки Алена Ахмадуллина. «Вещи из меха — традиционно одна из самых востребованных позиций в коллекциях, стабильно хорошо продаются как шубы с узнаваемыми сложными паттернами в технике интарсии, изображающими сказочные мотивы, так и более лаконичные модели. В этом сезоне у нас выросло количество новых клиентов, которые покупали именно меховую линию, включая топовые позиции из соболя», — делится дизайнер.

IZETA

Я, когда иду, считаю, сколько женщин в шубах, сколько нет. Раз на раз не приходится, но обычно 50 на 50

В пресс-службе ЦУМа уточнили, что в ассортименте универмага представлены изделия как из натурального, так и из экомеха, удовлетворяющие спрос разных клиентов, который в компании в первую очередь связывают со спецификой климата. При работе над TSUM Fashion Show стилисты всегда делают акцент на самых модных вещах: это могут быть как изделия из натурального меха, например, разноцветные пальто из овчины Bottega Veneta, так и шубы из экомеха вроде леопардовой Balenciaga.

Рост интереса к изделиям из натурального меха в сезоне 2022–2023 подтверждает Ольга Демидова, директор департамента по связям с общественностью компании «Снежная Королева», отдельно отмечая существенный рост продаж натуральных дубленок. По ее словам, спрос формируется как отражение разных факторов, среди которых одним из важнейших является погодный. Так, в 2019 году была аномально теплая осень, в центральной России практически не было зимы, и продажи в среднем по рынку упали на 25–50% по отношению к 2018 году, рассказывает Ольга. «В 2020 году после полной остановки продаж из-за карантина наблюдался короткий период повышенного спроса. Этот всплеск довольно быстро сошел на нет, и уменьшение оборота натурального меха к 2019 году в среднем по рынку можно оценивать в 25–45%. При этом увеличился оборот по таким категориям зимней верхней одежды, как куртки и пуховики — поводов для светской жизни не было, наряжаться некуда, покупатели делали выбор в пользу максимально удобной одежды. В 2021 году картина несколько изменилась: с одной стороны, после ликвидации датских зверохозяйств в период коронавируса уменьшилось предложение сырья и, как следствие, выросли цены. С другой стороны, сократились программы льготного потребительского кредитования. Конечно же, эти два фактора не могли не сказаться отрицательно на покупательной способности. Тем не менее спрос на изделия из натурального меха сохранялся, и мы существенно расширили предложение в этой категории».

продажи меховых изделий

2023 год

Balenciaga, осень–зима 2020

В Oskelly, одном из крупнейших игроков на рынке ресейла, делать выводы о росте спроса на натуральный мех не спешат, несмотря на то, что, по словам сооснователей платформы Альберта Осканова и Заиры Келиговой, Россия остается вторым после Китая рынком натурального меха, и спрос на шубы традиционно остается высоким: «Показательны данные Euromonitor, согласно которым с 2016 по 2018 год объем легальных продаж шуб из натурального меха достиг 1 миллиарда долларов. Но мы бы не стали утверждать, что натуральный мех был реабилитирован в глазах общественности. Большинство дизайнеров, селебрити и гостей показов все же предпочитают искусственные аналоги и открыто заявляют о своей приверженности идеям этичной моды». Оценить же влияние тренда на искусственный мех на спрос и предложение на рынке ресейла пока сложно из-за отложенного эффекта, признаются в Oskelly. «Натуральный мех никогда не был в числе самых популярных категорий товаров на ресейл-платформах, причем не только в России, но и в Европе и США. И это может быть связано не только с падением интереса покупателей к натуральному меху, но и с его высокой стоимостью, падением покупательной способности, отсутствием возможности примерить товар перед покупкой и множеством других факторов».

Смотри шире

СВО и последующие санкции не привели опрошенные The Blueprint компании к коллапсу. Сложности были (и есть, например, с логистикой), но в основном преодолимые. Главным рынком почти для всех всегда была Россия, хотя готовность работать шире остается даже сейчас.

Для AKHMADULLINA значимыми рынками помимо России были ОАЭ и Казахстан. Сырье же теперь покупают на аукционах «Союзпушнины» (здесь традиционно одно из лучших в мире предложений соболя) и в российских зверохозяйствах. Изета Гаджиева уточнила, что до 24 февраля основными зарубежными рынками для бренда были Англия и Казахстан, а в прошлом году география сместилась, скорее, на внутренний рынок. Но клиенты, переехавшие в другие страны, по-прежнему заказывают меховые изделия. Мех все 25 лет существования бренд покупает у иностранного брокера, который, в свою очередь, делает закупки на международных аукционах. Глобально ничего не изменилось — алгоритм работы тот же, пришлось только скорректировать логистику — есть агент, который помогает с доставкой.

«Так сложилось исторически, что основные наши зарубежные партнеры находятся в странах, которые не поддержали режим санкций против России. Поэтому изменения в географии поставок нас практически не затронули, — поясняет Ольга Демидова из „Снежной Королевы“. — На некоторых направлениях, например, Турция и Центральная Азия, нагрузка возросла из-за отказа глобальных перевозчиков от судозаходов в российские порты, это добавило дополнительные плечи в логистическую цепь и в целом привело к росту временных и финансовых затрат на доставку. На направлении Юго-Восточной Азии, как ни странно, наоборот, возможностей и вариантов доставки стало больше, это связано со снижением транзитной нагрузки на транспортную сеть РФ и высвобождением мощностей, ориентированных на экспортное направление. Также появились новые варианты доставки, заметны усилия правительства по поддержке новых каналов доставки из этих регионов».

NEREJA

«Честно скажу, что мы всегда были довольно независимыми от импорта, — комментирует Илья Акхузин („Меха Екатерина“). — У нас были небольшие зарубежные инклюзии в цикле производства — молнии, фурнитура, но не глобально. Конечно, весной было много неопределенности, все как у всех, но мы быстро подстроились. Чуть изменилась ситуация с фабриками по выделке, были перебои с поставками качественных европейских химических реактивов, но мы оперативно сориентировались, сейчас так или иначе все наладилось, все, что нужно, приезжает по параллельному импорту. И по коллегам и партнерам я вижу, что у тех, кто хочет, чтобы все продолжало работать, все получается. Бизнес живет. Да, наверное, у нас стало меньше экспорта, но это никогда не было нашим основным фокусом внимания. Мы всегда с удовольствием отрабатываем заявки и запросы на доставку за рубеж, но надо сказать, что это и до санкций часто было очень сложно, в том числе из-за особенностей законодательства на ввоз меха [в разных странах]. Идея „я продал в Европу столько-то шуб“ может быть приятной, но надо всегда смотреть, сколько на этом в реальности зарабатывают. Часто это больше тешит самолюбие, чем реально влияет на бизнес. Поэтому мы никуда не бежали и не поняли, зачем многие побежали, например, в Дубай. В России и странах СНГ еще есть чем заняться и куда расширяться. Также в планах выставки в Милане и Гонконге».

Мех

как инвестиция

Второй меховой

В оценке устойчивости спроса игроки рынка более-менее солидарны, да и выводы у них схожие.

Илья Акхузин обращает внимание на то, что спрос стал более взвешенным — «люди хотят купить классную хорошую шубу один раз и надолго». Причем это характерно не только для тех, для кого шуба премиального качества — эпохальная покупка, но и для очень состоятельных клиентов: «Если раньше они могли за сезон купить пару соболей, то сейчас купят одного, но более премиального, статусного. Наша последняя коллекция как раз отвечала этому запросу: достаточно классическая, в сдержанных тонах, консервативных геометрических линий. Мне эта тенденция очень нравится».

Алена Ахмадуллина также упоминает интерес к топовым позициям из соболя, но добавляет, что в силу специфики бренда (шубы в технике интарсии) норковые вещи сложного дизайна также прекрасно продаются. Популярен и длинноворсовый мех, с которым в бренде также любят работать.

Изета Гаджиева отмечает повышенный спрос на дорогой седой соболь («я думаю, во многом потому, что его можно рассматривать как инвестицию»). По-прежнему хорошо продаются вещи из норки — облегченные изделия на шелке.

Ольга Демидова указывает на опыт сотрудничества «Снежной Королевы» с брендами AKHMADULLINA и RUBAN и добавляет, что эти коллекции были выпущены лимитированным тиражом и всегда раскупались: «Особенным спросом пользовались как раз необычные меховые изделия, несмотря на более высокий ценовой сегмент по сравнению с основным ассортиментом. Также у нас есть отдельная линейка „Снежная Королева. Limitеd Edition“, где мы предлагаем верхнюю и повседневную одежду из материалов премиального качества. Она стала очень востребованной среди наших покупателей».

Идея «я продал в Европу столько-то шуб» может быть приятной, но надо всегда смотреть, сколько на этом в реальности зарабатывают. Часто это больше тешит самолюбие, чем реально влияет на бизнес

Апсайкл, 

он же перекрой

Взгляд Oskelly вновь отличается от коллег по рынку. По словам сооснователей компании, если говорить о закономерностях, то они бы выделили рост спроса на модели из искусственного меха, особенно классические варианты от Max Mara. Но вместе с тем спикеры обращают внимание, что многие тенденции доходят до России с временным лагом, и многие здесь еще не успели осознать, что покупка меха на ресейле — самая экологичная из всех возможных: «Вы приобретаете уже существующий продукт, тем самым не только давая ему вторую жизнь и снижая свой углеродный след, но и сохраняя природные материалы, использующиеся в производстве новых изделий. Нам хочется верить, что в течение 5, пусть 10–15 лет, все те, кто сейчас мечтает о норковой шубе, будут рассматривать покупку не в ретейле, а на рынке перепродаж, тем более с учетом нового тренда на апсайкл».

Тренд на апсайкл, как и в целом осознанный подход к потреблению меха, поддерживают все собеседники The Blueprint. «Тенденция ресайклинга мне тоже очень близка, — рассказывает Изета Гаджиева. — Я никогда не выбрасываю шубы из своего гардероба, я даю им новую жизнь — ремонтирую, немного меняю крой. И тем самым показываю, что у меховых изделий нет срока годности — правильно сшитое качественное изделие никогда не потеряет актуальности. Соглашаясь с популярностью апсайклинга как такового, Илья Акхузин напоминает: «Апсайкл — замечательное слово, но давайте будем честными — это услуга, которая известна столько же, сколько люди занимаются мехом, и всю жизнь называлась „перекрой“. Но, как ни назови, на первичные продажи апсайкл не влияет — в этом вопросе меховой ретейл не отличается от обычного».

Апсайкл — замечательное слово, но давайте будем честными — это услуга всю жизнь называлась «перекрой»

Новая этика

Приживается в России и тема прозрачности и этичности происхождения меха. Во всяком случае, опрошенные The Blueprint подтвердили, что это важно и для них, и для их клиентов. «Снежная Королева» поддерживает международную систему сертификации меха Furmark ©, которая позволяет получать информацию о всей цепочке поставок. Благодаря системе интегрированных QR-кодов можно узнать информацию о типе меха, происхождении, наименовании производителя и так далее. «Нашим клиентам это важно: сейчас люди очень взвешенно подходят к процессу приобретения и предпочитают покупать вещи, которые удовлетворяют их не только в плане стоимости, эстетики, качества, но и соответствуют их этическим взглядам», — уверена Ольга Демидова.

loewe, осень–зима 2023

неделя моды в милане

avavav, осень–зима 2023

«В России 52% женщин заявляют о недопустимости убийства животных ради создания шубы, — отмечают в Oskelly. — Процент осознанных покупателей становится выше — их чаще интересуют нишевые экологичные лейблы, то, из каких материалов производят изделия. В рамках рынка процент таких покупателей небольшой, но он растет, как и растет число пользователей ресейл-платформ. Мы уверены, что со временем доля ответственных покупателей и ответственных производителей будет расти так же, как это происходит в европейских странах. Нужно запастись терпением».

«В прошлом году дому IZETA исполнилось 25 лет, и я могу со всей ответственностью сказать, что ни одна шкурка за все это время не была браконьерской, — комментирует Изета Гаджиева. — Я за ответственное отношение к меху. В меховой индустрии не должно быть перепроизводства, мех должен быть сертифицированный, а работать с ним должны настоящие мастера своего дела — тогда такие изделия будут актуальны всегда».

Резюмируя, Илья Акхузин обращает внимание и на долю ответственности покупателей. «Если человек хочет пойти на рынок и купить шубу подешевле, но при этом экологичную и этичную, то у меня плохие новости. Никто особенно не рассказывает, какого труда стоит вырастить мех и сделать хорошую шубу. Это очень большое и дорогостоящее дело. Производители меха, с которыми работают, например, аукционы, могут гарантировать этичность и экологичность меха, но надо понимать, что это стоит денег. Чтобы оставаться этичным и экологичным, нужно покупать хорошие вещи в хороших магазинах».

В России 52% женщин заявляют о недопустимости убийства животных ради создания шубы

Меховое

будущее

По данным аналитического центра НАФИ, на конец 2022 года 42% россиян имеют шубу или другие предметы одежды, обуви или аксессуары, в которых используется натуральный мех. 41% россиян хотели бы в будущем приобрести шубу или другое изделие из натурального меха. И это довольно много. Причем среди потенциальных покупателей примерно в равной степени тех, кто уже имеет меховые изделия, и тех, у кого их пока нет.

«В связи с особыми климатическими условиями натуральный мех в нашей стране будет востребован всегда, и развитие тренда на разумное потребление, на мой взгляд, способствует укреплению статуса изделий из натуральных материалов, — считает Ольга Демидова. — Безусловно, сейчас спонтанных покупок становится меньше, покупатели подходят к выбору значительно более практично. Наблюдая за динамикой спроса, мы понимаем, что натуральный мех остается востребованным и актуальным».

42% россиян имеют шубу или другие предметы одежды, обуви или аксессуары, в которых используется натуральный мех

Не спешат прощаться с мехом и в The New York Times. Кроме того, авторы издания обращают внимание на этические коллизии и противоречия, связанные с отменой меха. Например, любопытный кейс — отношение темнокожих женщин к осуждению меха. Для Штатов норковое манто долгие годы было одним из символов успеха и достатка. Естественно, что по большей части такие вещи были доступны обеспеченным и привилегированным — то есть белым. People of colour получили возможность покупать мех относительно недавно — по сути, примерно тогда, когда главные игроки моды (то есть опять преимущественно привилегированные белые люди) объявили, что он теперь вне закона. Нельзя сказать, что все темнокожие женщины этим довольны.

Неясным остается и вопрос ответственного потребления уже купленного меха. А если старая шуба похожа на новую, получится ли избежать осуждения? А если, напротив, новая шуба выглядит как старая? Если же речь про критику натурального меха как символа привилегированного потребления — то почему шуба Saint Laurent или Michael Kors из искусственного материала стоимостью 10 000 долларов под нее не подпадает? С другой стороны, для принципиальных противников натурального меха все эти вопросы и коллизии перевешивает убежденность, что человек в принципе не имеет права убивать других живых существ.

неделя моды в милане

Складывается впечатление, что на данном этапе все стороны остаются при своем. К похожему выводу приходит и NYT. Исследуя тему спроса на мех, авторы останавливаются на предположении, что мех из признанного символа роскоши может стать историей потребления «для себя». Среди примеров подобного — двусторонние пальто, которые носят мехом внутрь (кстати, Алена Ахмадуллина уточняла, что такие заказы действительно встречались у клиентов из США). «Вы идете по улице, но никто не знает, что вы носите мех», — комментируют эту практику в NYT, добавляя, что такой прием как нельзя лучше подходит для эпохи Instagram* shaming, когда многим важно не столько реально изменить свои потребительские привычки, сколько создать нужное впечатление, чтобы не подвергнуться осуждению в соцсетях. И тут интересно отметить, что российские реалии, во всяком случае — модные, не так уж отличаются от глобальных. В России мех тоже не перестали носить и покупать, но не стремятся демонстрировать это, например, в Instagram*, где даже у супермодной Nereja не больше 50 отметок и хештегов за сезон. Ну а для тех, кому актуальная повестка не указ, в России всегда есть салоны красоты, где царят вечные 2000-е.

*Instagram и Facebook принадлежат Meta, которая признана в России экстремистской организацией, ее деятельность на территории страны запрещена.