ФОТО:
ЛЕОНИД СОРОКИН, АРХИВ ПРЕСС-СЛУЖБ
Группа
продленного дня
Накануне своего 15-летия дом Yana обзавелся новым креативным директором — теперь на пару с основательницей Яной Расковаловой за все коллекции отвечает Даниил Берг. Этот пост дизайнер совмещает с аналогичной должностью в ювелирной компании «Русские самоцветы» и именной марке одежды — впрочем, такая занятость не помешала ему закончить первую коллекцию для Яны в сжатые сроки. Алена Важенина наведалась в ателье бренда, чтобы расспросить новый тандем о конкуренции внутри, критике в адрес сотрудников и других дизайнеров, а также о том, обязательно ли носить натуральный мех, если ешь мясо.
— Даниил, вы в свое время отказали Карлу Лагерфельду в просьбе присоединиться к команде Fendi, а вот на предложение Яны дали добро. Почему?
Даниил Берг:
Все очень просто. Мы давно знали друг друга и примерно понимали, как мы работаем и что друг от друга можем ожидать. А когда на встрече стали обговаривать рабочие дела, мне все зашло. Яна сказала, что хочет чего-то новенького, интересного. Я, наверное, даже не думал, прежде чем принять оффер.
— Яна, а вы как решились нанять в именной дом креативного директора «со стороны»? Почему вообще возникла эта идея или, может быть, даже потребность?
Яна Расковалова:
Дом находится на стадии развития, и мы поняли, что при желании масштабной экспансии — и в России, и за ее пределами — нам без креативного директора не справиться. Мы хотели как следует заняться линией prêt-à-porter, потому что до этого дом был отчасти закрытым: практически один кутюр и нередко в единственном экземпляре. Для полноценного развития этого мало: нужна объемная линейка с размерным рядом от XS до XL. И важно предлагать клиенту полный образ, включая колготки и нижнее белье, чтобы он не задумывался, где ему что нужно добрать. Я долго думала, кто может подойти на роль креативного директора, но Даниил был первым кандидатом. Человек с большой практикой, мировой в том числе. И что главное, это опыт не только в разных направлениях одежды, но и в ювелирном деле.
— То есть Даниил не только за все линии одежды отвечать будет, но и за украшения? Я думала, вы хотя бы здесь останетесь конкурентами в чистом виде.
Даниил:
Нет, у нас нет конкуренции. Наоборот, нам очень удобно друг с другом, потому что одному сложно победить — один в поле не воин. У меня куча желаний и хотелок — и у Яны их море. И периодически нужно, чтобы кто-то делал небольшое ассаже на эти хотелки. Но у нас даже это не ассаже, а просто...
Яна:
Дополнение.
Даниил:
Да. Мы обо всем разговариваем, никто не гнет только свою линию.
— И что, во всем чувствуете единодушие? Наверняка же есть что-то, о чем можете поспорить.
Даниил:
Само собой, у каждого есть свой вкус и взгляд. Но, может быть, из-за большого опыта и умения общаться с разными людьми мы не конфликтуем, а все время в диалоге. Что бы мы ни делали.
Яна:
У нас нет ни конкуренции, ни какой-то ревности. Поэтому я и настояла на слове «дополнение». На примерках я, скажем, часто говорю Даниилу что-то со стороны девушек, женщин — как нам удобнее и комфортнее. Правда, он все равно может сказать: «Нет, это даже не рассматривается».
Даниил:
Но я делаю все возможное, чтобы женщинам было очень удобно в этой одежде. Слово «уютно» не люблю, но вот удобно — да. Там, где можно сделать карманы, я по максимуму засуну карманы. Там, где можно сделать меньше костей на корсажах или в каких-нибудь корсетах, я обязательно это сделаю. Но в то же время я хочу сохранить женственность и красоту, которая присуща сложной одежде.
— Я вот, кстати, прочитала в Telegram-канале Ксении Соловьевой, что у Даниила в доме полный карт-бланш. И что, совсем никакого права вето за вами, Яна, не остается?
Даниил:
Конечно же, это не означает «делай что хочешь». Это было бы уже самодурство!
Яна:
У Даниила стопроцентный карт-бланш в плане примерок, совещаний с дизайнерами. Я, конечно, присутствую на большинстве из них как собственник компании. Но я могу спокойно уйти, скажем, с примерки, потому что знаю, что все будет идеально: у Даниила требования к качеству такие же, как у меня. И еще мы похожи в безумной работоспособности. В офисе даже шутят, что раньше у нас был один генератор бесперебойного питания и работы — я, — а теперь два. Мы абсолютные трудоголики. Можно вешать на наших кабинетах таблички «Группа продленного дня».
Я это по-другому называю — «горшочек, не вари». Мы, между прочим, периодически так и пишем друг другу. Когда кого-то начинает нести, появляется куча идей, пишем: «горшочек, не вари». И так становится понятно — пора остановиться и отдохнуть.
Даниил:
— А вообще же в России не очень распространена практика при действующем основателе нанимать еще одного человека, который будет отвечать за общее видение компании. Вот из примеров я могу вспомнить, пожалуй, только сотрудничество Санана Гасанова с Ushatava и Андрея Бурматикова с Аленой Ахмадуллиной… Вы вот это с чем связываете?
Даниил:
Я думаю, что если это персональный дом, как у Яны, то, само собой, нужно прийти к… не говорю, «определенному возрасту», но к определенной степени самореализации. Яна вот самореализовалась, и ей хочется чего-то нового.
Яна:
Ну и когда ты человек не про амбиции, а про бизнес, то это самое логичное решение для развития дома, которое можно представить. Тем более если ориентироваться на практику всех мировых домов.
Даниил:
Да, они же не просто так берут креативных директоров. Но для некоторых это может быть сложно, потому что гордыня — она и есть гордыня. Многим трудно переступить через гордость.
— Ну или признать, что ты, может, исписался.
Даниил:
Конечно.
Яна:
Тут даже не про «исписался», это же про готовность к движению вперед и росту. Один человек все равно не способен на мировые масштабы. А иногда и целый бренд — многие же развивались, продавая себя более крупным компаниям. Мы пока до этого не доросли, да и продаваться в России некому. Так что мы пока решили развиваться своими силами. Надеюсь, станем второй Шанель и Карлом Лагерфельдом.
* переглядываются и взрываются смехом *
— Но иногда, стоит сказать, бывает и так, что приходит новый креативный директор, а лучше и свежее не становится. Иногда смотришь показ за показом и уже не понимаешь, где какой начинается, где какой заканчивается, потому что все про одно и то же.
Даниил:
Сейчас весь мир вторичный. По сути, ничего нового ни у кого не происходит — и все варятся в одном и том же. Все начали заниматься декораторством. Вот как, например, в ювелирке: сейчас ты работаешь, соединяя несколько техник воедино; в интерьере то же самое; в одежде — тоже. Сейчас все переосмысливают все. Куда бы ты ни шел, да взять хоть машины с мотоциклами, идеи будут повторяться. Но раньше было по-другому — люди не жили в таком информационном поле. Сейчас можно открыть любой паблик, найти нужную информацию и переосмыслить ее. Я люблю это слово «переосмыслить» — не скопировать, а именно переосмыслить.
Поэтому это неправильно говорить, что ты где-то там кого-то видишь. Я вот буквально несколько дней назад разговаривал со знакомыми: «смотришь Celine — видишь Chanel; смотришь Chanel — видишь “Боттегу”». Или я слышал какие-то разговоры о том, что человек, например, перешел из Gucci в Valentino и «делает себя». А как он может не делать себя, если он остается самим собой? Те, кто критикует, как правило, не делают ничего своими руками. Сидеть на берегу и обсуждать и осуждать человека может любой, кто ничем не занимается. Тот, кто занимается, живет принципом «попробуй сделать».
— Ну, здесь, знаете, можно сказать, что кулинарный критик не обязан быть шеф-поваром или кинокритик — режиссером. Точно так же модному критику необязательно шить.
Даниил:
Но вкус нужно иметь. А те, кто осуждает, в большинстве своем его не имеют. Придумывают, что разбираются в моде. Так и ресторанные критики: есть те, кто не разбирается в правильной и вкусной еде. Просто балаболы.
Яна:
Но нам это не страшно. Нашу первую коллекцию все приняли положительно.
— И вы — как это сейчас модно — прежде чем ее показать, скрыли все прежние публикации дома в Instagram.
Яна:
Это была идея нашего креативного директора, и я с ней полностью согласна. Начинаем с чистого листа. Это вот как, знаете, после развода девушка…
— Сжигает старые фотоальбомы?
Яна:
Да! Новая эра. Но еще раз попрошу заметить, идея не моя!
Даниил:
Да, моя. Не потому, что мне что-то не нравится в том, как было, а просто потому, что визуал и подход полностью изменились. Соцсети мы обновляем для того, чтобы клиенты и все, кто за нами следит в соцсетях, увидели нашу работу с новой стороны.
— А как бы вы описали вашу новую эру?
Даниил:
Раньше в бренде было больше романтического: много платьев, шифона, блуз. Я старался привнести то, чего не было, — элементы мужского тейлоринга. Я всегда любил костюмы и как женщины выглядят в брюках и жакетах. Так вот теперь у нас теперь жакеты со всеми элементами, присущими люксовому мужскому тейлорингу.
Яна:
И здесь нам не приходилось ломать вкусы друг друга. Я всегда любила, чтобы пиджаки и пальто застегивались на мужскую сторону — это вот как раз присутствовало в бренде и до прихода Даниила. На этом мы сошлись.
Даниил:
Да, и в моем бренде все женские жакеты также на мужскую сторону. Я когда это озвучил, мы точно поняли, что между нами match. Ну а теперь шлицы, вспушки, отделка кантом, чистый край — все это присутствует и у Яны. И конечно, мы уделяем огромное внимание посадке. В России почти никто не делает такую женскую верхнюю одежду, как мы. У нас фантастические пальто, которые отлично смотрятся не только снаружи, но и изнутри.
— Под «такую верхнюю одежду никто не делает» — вы что имеете в виду?
Даниил:
Именно такого качества, такого уровня. Именно с таким подходом и именно в категории женской одежды я больше не знаю никого, кто бы так работал. У нас прекрасные конструкторы и технологи.
— А вот, кстати, штат дома претерпел изменения?
Даниил:
Да, конечно. У нас, например, появилось больше технологов.
Яна:
Изменения, конечно, произошли. Знаете, я предполагала, что уйдут те, кто не найдет общий язык с Даниилом. Но получилось, что ушли люди, на которых я рассчитывала и считала, что они будут с Даниилом на одной волне. Просто почему-то обижались и уходили. Они никогда не были скандальными, наоборот, тихими. А тут, оказалось, что они не могут выносить критику — причем абсолютно адекватную, направленную на то, чтобы научить, показать, как сделать лучше. Когда человек считает, что он сам все знает лучше всех, это дорога в никуда. Так что мы прощались с этими людьми без сожалений.
— За что вы, Даниил, можете покритиковать?
Даниил:
Я вообще не критикую, честно. Я не из таких людей. Знаете, какой я человек? Я не хочу полностью менять, я хочу починить. Например, если оторван рукав, я пришью другой, но такой, чтобы он органично смотрелся на жакете, который был задуман изначально. Это касается всего. И людей я никогда не стараюсь изменить, а наоборот — понять и найти совместное решение.
Яна:
Большая команда — а компания разрослась уже до 250 человек — это как хороший оркестр. В нем первая скрипка играет свою партию, но всегда под руководством дирижера и в контексте общей музыки. Невозможно играть в одиночку и вести только свою мелодию.
— Уже упомянутый Санан рассказывал, что, когда пришел помогать с брендом Виктории Андреяновой, он первым делом навел порядок в офисе и шоуруме. А что первым делом сделал Даниил?
Даниил:
Все то же самое! Пошел в ателье наводить порядок.
Яна:
Исполнил мою мечту! Не то чтобы у меня никогда не доходили руки, просто пришлось бы разорваться. Когда ты одновременно креативный директор, руководишь отделом дизайна и возглавляешь компанию, проводишь совещания с финансистами, коммерческими директорами, HR — это невероятно тяжело. Наконец-то у меня появилась подмога.
— А потом вы отправились в путешествии по фабрикам Италии. Вы полностью меняете поставщиков и подрядчиков или просто расширяете их пул?
Яна:
Старые производители остались с нами. Но так как Даниил, как и я, большой перфекционист, нам понадобились еще более масштабные и новые производства, и еще дополнительные, которых у нас раньше не было.
Даниил:
И на будущее просто смотрели, с кем можем работать. Чтобы вы понимали: попасть на действительно крутое производство просто так невозможно — тебя никто не примет. Даже если попал, нужно обязательно встать в очередь, потому что у всех уже есть свои планы. Мы встали в очередь, например, у производителей, которые делают вещи для больших брендов вроде Hermès, Chanel, Saint Laurent, Gucci, Louis Vuitton, Prada, Miu Miu. Мы будем сотрудничать с ними по сумкам и аксессуарам. Это направление мы сейчас тоже активно расширяем: у нас и обувь, и ремни, и категория small leather goods скоро появится — это всякие кошельки. Почти всю одежду мы по-прежнему отшиваем в Москве, в нашем ателье, а вот все кожаное — за границей.
— Яна, вы пару-тройку лет назад сказали, что 70% прибыли Yana делает ювелирная линия, но одежда активно растет. Какое здесь сейчас соотношение?
Яна:
Сейчас соотношение 60 на 40. Но мы пришли к выводу, что нужно развивать линию прет-а-порте не только в fashion-сегменте, но и в ювелирных изделиях — и стремиться к тому, чтобы соотношение было 100 на 100. То есть не делить в рамках одного дома доходы и внимание между украшениями и одеждой. Естественно, ювелирные изделия всегда будут в большем проценте — просто потому, что они дороже.
Даниил:
И здесь у нас есть сюрприз. Пока не будем раскрывать детали, но мы готовим интересную историю про high bijou. То есть это что-то между бижутерией и ювелиркой. Такая вот появится новая категория.
Яна:
Да, чтобы внутри компании были охвачены все категории товара, которые возможны. Мы выходим на такой мировой уровень. Пытаемся выйти, вернее, конечно.
— Как компания чувствует себя на мировом уровне?
Яна:
Великолепно. В Дубае мы сейчас меняем местоположение бутиков, так что временно приостановлена работа бутиков в отелях. Но мы по-прежнему процветаем на Мальдивах, где представлены более шести лет в знаменитом отеле One & Only.
Даниил:
Ты расскажи, какие у нас там клиенты.
Яна:
Там все мировые звезды, включая Наоми Кэмпбелл. С ней, кстати, была забавная история: она купила очки, а потом разорвала все наши соцсети — потому что потеряла их. Мы отправили ей все модели из этой линейки, потому что она сказала, что жить без них не может. А из последних примеров — Пенелопа Крус. Купила наше вечернее платье.
— К слову, о преданных клиентах. Как они к изменениям в доме отнеслись?
Яна:
В целом все в полном восторге.
Даниил:
Мы, пожалуй, можем здесь сделать себе комплимент — за короткий срок мы правильно выстроили пиар, маркетинг, ну и сделали сильную коллекцию. И видим хороший рост в продажах.
Яна:
Да, очень большой интерес. Мы даже дошли до того, что больше не можем позволить себе прежний VIP-сервис: раньше мы отправляли вещи клиентам на примерку, могли что-то отложить — сейчас это невозможно из-за ажиотажа. В начале продаж мы даже не отдавали клиентам одежду сразу — хотели, чтобы остальные могли увидеть полную коллекцию; потому что в ней были вещи и в единственном экземпляре. Просили клиентов, которые уже оплатили такие образы, оставить их ненадолго у нас — как выставочные образцы, с табличкой «резерв».
— Что лучше всего «зашло»?
Даниил:
В первую очередь то, что понятно и нарядно.
Яна:
Например, у нас был белоснежный костюм. Понятно, что это классика, но, исходя из наших погодных условий, мы думали, что сейчас он вряд ли станет хитом продаж. А в итоге именно самый продаваемый. Уже солдаут, но мы дозаказываем.
Даниил:
Или, например, кружевные бежевые юбки — тоже бестселлер. Яна с самого начала поняла, что они «пойдут», а я осторожно сомневался. При том, что я не хотел делать их на подкладе — хотелось, чтобы кружево оставалось прозрачным, чтобы все было видно.
Яна:
Но мы все равно сшили отдельно красивые шифоновые юбки для тех, кто не такой смелый или не может позволить себе по какой-то причине прозрачное: их можно надевать под кружево. Даниил, расскажи, как ты полюбил кружево!
Даниил:
Да, я раньше его не любил, как и перья. Теперь к перьям отношусь спокойно, а кружево — очень полюбил. Кажется, просто в какой-то момент по-другому на него посмотрел. Кстати, у нас еще мех востребован. Сейчас в России началась эра натурального меха.
— Но винтажного!
Даниил:
У нас нет винтажного меха — у нас мех новый, крутой, красивый, просто идеальный.
Яна:
Но у нас есть и натуральный мех, и эко. Но я всегда привожу прекрасный пример: у нас, например, есть клиенты, которые физически не могут позволить себе экомех — у них на него сильнейшая аллергия. К тому же мы живем не на юге Франции и не в Испании. Давайте честно, ни один пуховик не спасает от нашего холода. Да и я, например, не могу носить пуховики с натуральным наполнителем: у меня на пух аллергия.
— А как же глобальное потепление? Вот прошлой зимы практически и не было.
Яна:
Глобальное потепление глобальным потеплением, но я вот помню за прошлые два года было до минус 30, поэтому все равно никуда не деться. И я еще, знаете, человек-максималист. Мне, если честно, не совсем понятно, когда носят экомех, но продолжают есть мясо. Не складывается картинка мира. Если уж отказываешься от натурального меха, будь последовательным — придерживайся вегетарианского рациона, не носи кожаную обувь и ремни, не садись в машину с кожаным салоном. Если ты придерживаешься какой-то линии — придерживайся ее до конца.
Даниил:
Сейчас, чтобы вы понимали, экомех нельзя так называть, он не экологичный. Наши поставщики даже объясняли нам, как правильно его называть, но я, к сожалению, забыл как именно. Так же нельзя называть его и искусственным: он синтетический. Искусственный мех — это когда его сделали из вискозы или переработанной шерсти.
— Про показ вы, знаю, еще в раздумьях, традиционный «Снежный коктейль» остается. Что насчет тизера весенней коллекции?
Даниил:
Она очень романтичная. То, что вообще не присуще мне. Но это была моя идея.
Яна:
У Даниила существует только два цвета: это черный и ярко-черный. Он на эту тему может дать отдельное интервью. Но это коллекция будет по-настоящему яркая.
— И как вы, Даниил, себя чувствуете на этом новом поприще?
Даниил:
Шикарно.
