Новая этника

ФОТО:
АЛЕКСАНДРА МАРЬЯСИНА, LAUNCHMETRICS SPOTLIGHT, GETTY IMAGES, АРХИВЫ ПРЕСС-СЛУЖБ

Узбекистан в последнее время занимает лидирующие позиции в сводке культурных новостей: в Париже — выставки узбекского искусства, в Венеции — павильон на биеннале, в Ташкенте — опера «Тамерлан» от Кирилла Рихтера, Наоми Кэмпбелл на экономической конференции и открытие арт-резиденции для художников и ремесленников со всего мира. И это не единственная сфера, которую Узбекистан готов покорить, — одежда из адраса и шелка с национальными узорами, некогда считавшаяся экзотикой, становится модным авангардом.
Как Узбекистану все это удается — выясняет побывавшая там директор отдела красоты Анастасия Сперанская.

фото: J.Kim

Третьего октября в Большом театре имени Алишера Навои в Ташкенте состоялась премьера оперы «Тамерлан» о ключевой фигуре в истории Узбекистана. Событие интересное не только фактом юбилея — оперу Генделя ставят с 1724 года, — но и тем,
что за аранжировку в новой постановке отвечал Кирилл Рихтер, не просто популярный, но и очевидно модный. А всего несколькими днями ранее в том же Ташкенте прошла Международная конференция моды и креативной экономики, на которой выступила Наоми Кэмпбелл — модель со сцены вещала о важности роли моды в поддержке устойчивого развития и инноваций. Параллельно с этим в Венеции проходит 60-я биеннале, на основной экспозиционной площадке которой расположился павильон Узбекистана. Центральный элемент экспозиции в нем — национальная узбекская вышивка сузани от художницы Азизы Кадыри, предложившей искусственному интеллекту переосмыслить традиционные узоры. В прошлом году в Париже прошло сразу две выставки, посвященные Узбекистану, — «Великолепие оазисов Узбекистана» в Лувре и «Дорога в Самарканд. Чудеса шелка и золота» в Институте арабского мира. Все это — попытка популяризировать национальную культуру и сделать Узбекистан
great again. И попытка явно успешная.

Азиза Кадыри

Насколько серьезную ставку Узбекистан сейчас делает на возрождение и популяризацию своей традиционной культуры, я поняла еще в апреле — когда поехала туда в рамках пресс-тура с брендом Polina Repik. Об этом говорили местные в каждом музее и одобрительно кивали, глядя на облаченных в адрас туристов из Москвы. «Узбеки молодцы, они собрали все свое культурное наследие и все, что возможно, стараются развивать, — подтверждает мою теорию Татьяна Емельяненко, доктор исторических наук, научный сотрудник ведущей категории отдела этнографии Кавказа, Средней Азии и Казахстана Российского этнографического музея. — И они очень продвигают на международную арену все свои ремесла — прежде всего текстильные традиции, потому что ткани наиболее утилитарны». В самом Узбекистане раз в два года проходит фестиваль «Атлас байрами», в котором принимают участие ведущие мастера традиционного текстиля и дизайна одежды. «Он чередуется с международной выставкой ремесленничества, которая проходит в Коканде, — подсказывает Татьяна Емельяненко. — Приглашают ремесленников из Европы, Латинской Америки, Австралии, устраивают огромную ярмарку, всё всем оплачивают — дорогу, проживание, содержание. Казалось бы, не сильно богатая республика, но не жалеет денег ни государственных, ни спонсорских на то, чтобы продвигать свои традиции».

Анастасия Сперанская

Недавно вернувшаяся из Узбекистана Анастасия Ландер тоже осталась под впечатлением от местных текстильных традиций: «Павильон с сузани, который сделала Азиза Кадыри, — это один из прекрасных примеров того, как традиционные ремесла, мода и вообще образ жизни проникает в современное искусство Узбекистана и на международную сцену. А, пожалуй, самый яркий пример сузани, за которым ездят все состоятельные дамы, можно найти в модном доме Мадины Касымбаевой, который так и называется — Suzani by Kasimbaeva. Это небольшое пространство в махалля (так называют мусульманские общины, сложившиеся вокруг мечети), где живет сама Мадина. Абсолютно западного вида бутик, в котором висят вручную расшитые в технике сузани халаты, наволочки, какие-то скатерти. Цены на небольшой чапан начинаются от полутора тысяч евро и идут дальше в бесконечность. Но это стоит того, потому что вышивка ручная и сказочной красоты».

Такое внимание к историческим ремеслам — экономически оправдано. В 2022 году Узбекистан экспортировал текстильную продукцию на 3,3 миллиарда долларов, на 148% больше по сравнению с 2018 годом. А, например, доля продукции из Узбекистана на российском рынке легкой промышленности — 40%. И пусть большая часть этого оборота приходится на полотенца и постельное белье, на улицах Москвы все чаще мелькают расписные халаты и другие предметы одежды из узбекских тканей. Да что там, я и сама все лето проходила в накидке из адраса, привезенной из поездки, и в столице мой наряд уже не выглядел слишком броским, а скоро, возможно и вовсе не будет вызывать никакого удивления, ведь узбекские бренды готовы одеть в адрас всех желающих.

Выставка работ Мадины Касымбаевой

Историческое наследие

На вопрос, когда появились все эти национальные узбекские орнаменты на тканях, именуемые икатом, любой местный ткач ответит: «Они были всегда». Конкретную дату определить и правда сложно, но на производство тканей в Узбекистане несомненно повлияло то, что через страну проходил Великий шелковый путь, и секреты производства шелка первым делом утекли из Китая именно в Среднюю Азию, в уйгурский Хотан и Кушанское царство, частью которого была тогда Фергана. И именно Ферганскую долину сейчас называют шелковым центром Узбекистана. Следом за самим шелком на территории нынешнего Узбекистана стали производить и адрас — ткань из смеси хлопка и шелка, из которой чаще всего и делают узбекские халаты и кафтаны с узорами.

Polina Repik

Кадр из фильма the mató

Сама эта техника орнаментирования встречалась в древние времена и в других странах, например, в Турции и Японии, но Узбекистан — одна из немногих стран, которая до сих пор окрашивает ткани таким образом. Все делается вручную — мастер собирает вместе шелковые нити и хлопковые волокна, рисует на них эскиз узора, а потом несколько раз опускает нужные части волокон в чаны с натуральными красителями. И только после этого окрашенные шелк и хлопок попадают на ткацкий станок. Благодаря этому и получаются те самые характерные узоры. Процесс производства тканей я увидела воочию в Фергане — вместе с Полиной Репик мы посетили сразу три фабрики разных масштабов: от скромного двора жилого дома до известной «Едгорлик», где в месяц производят до 6000 метров тканей. Тоже на ручных станках. «Адрас привлек меня своим аутентичным и ярким принтом, который никогда не повторяется, — объясняет Полина. — Все изделия уникальны, потому что ткань до сих пор ткут и расписывают вручную. Так адрас стал основным материалом весенне-летней коллекции Bloom & Blossom». В нее вошли халаты, укороченные рубашки, брюки, пиджаки, платья и корсеты из узбекской ткани. По словам Полины, адрас настолько понравился покупательницам, что она вписала его и в осеннюю коллекцию: выпустила утепленные чапаны — кафтаны, которые в Центральной Азии носят поверх одежды как пальто.

«В один из вечеров меня озарило — а что если начать шить одежду из ткани, сделанной вручную на древнейших станках? Из сердца старинных фабрик, где до сих пор каждое действие мастера создает неповторимый узор, где руки с теплом перебирают каждую нить, где жива многовековая традиция», — рассказывает об идее создать бренд the mató его соосновательница Лейсан Бохордихонова. В 2017 году она вышла замуж за Саида, уроженца Узбекистана, там же сыграли свадьбу. «Адрас — это то, за счет чего узнают и признают Узбекистан. Это то, что страна дала миру. И это то, за счет чего я лично могу повлиять на восприятие бренда страны, популяризировать ремесло и помогать нести его в массы в современной форме». Вместе с мужем и подругой Юлией Беккер, креативным директором, запустившей в 2016 году Kidzania Moscow, Лейсан основала бренд the mató, ключевыми для которого стали как раз кафтаны из адраса.

the mató

Источник вдохновения

«Почему кафтаны? Это неоправданно забытый элемент костюма, не пляжный халат или туника, нет — реверанс Полю Пуаре и началу XX века, — рассказывает соосновательница the mató Юлия Беккер. — И главный секрет — акцентные рукава. Важно было показать, что это роскошь, культурная ценность вне времени, и что это не про этнику “в лоб”. И представлять ее можно не так, как все привыкли. Я не пыталась воссоздать национальный костюм, но разглядывала узоры, технику и всю живость икатов, которыми меня вдохновили Лейсан и Саид».

the mató

Основатели the mató и Полина Репик — конечно, не единственные вдохновившиеся узбекскими тканями. Погрузившись в историю моды, я выяснила, что икат ворвался на мировую модную сцену благодаря Оскару де ла Ренте еще в 2005-м, когда дизайнер представил осеннюю коллекцию с расписными тренчами. До самой смерти в 2014 году он периодически включал икат, адрас и бахмаль в свои коллекции, сотрудничал с мастерами из Ферганской долины, что, по сути, стало первым толчком к возрождению этого ремесла в Узбекистане. «В последние десятилетия это ремесло считалось отчасти вымирающим», — соглашается Саид Бохордихон из the mató. «Производство полноценно возобновили только в 2010-х, — подсказывает Татьяна Емельяненко. — В постсоветское время, когда Узбекистан получил независимость, вся промышленность рухнула, в том числе и текстильная. Возобновили ее они пусть и на архаичном, но очень интересном и привлекательном для брендов уровне».

В 2016 году креативными директорами Oscar de la Renta стали Лора Ким и Фернандо Гарсия и продолжили традицию — в весенней коллекции 2019 года появились халаты и платья из узбекского адраса. Вдохновлялся национальными узорами и Дрис ван Нотен, включивший икат в коллекции весна—лето 2010 и осень—зима 2017. Икат мелькал и на показах Yohji Yamamoto, и на Giorgio Armani, и Gucci. Кутюрная коллекция Valentino в 2015 году познакомила мир с сузани — вышитыми вручную узорами на хлопчатобумажной или шелковой ткани. Не обошли стороной узбекские ткани и Etro: национальные орнаменты отлично вписались в коллекцию весна—лето 2017 и подружились с визитной карточкой модного дома — узором пейсли. «Я восхищаюсь способностью Etro так долго быть преданными этническим мотивам и быть способными раскрывать их год за годом в новых интерпретациях, — говорит Полина Репик. — Это вдохновляет». После успеха коллекций с адрасом она планирует черпать вдохновение и в русских текстильных традициях: «Хочу обратить внимание на Хабаровск и его богатое этническое наследие — работу с кожей рыб, символику, национальные рисунки и паттерны».

the mató

Манижа в кафтане the mató

Открыть по-новому

Привлечь внимание модного мира к Узбекистану одними традиционными халатами и чапанами сложно, но дизайнеры успешно вписывают традиции в максимально современную одежду. Например, Женя Ким, основательница бренда J.Kim, в котором ходят Кайли Дженнер, певица Розалия и дочка Барака Обамы Малия Энн. Штаб-квартира бренда находится в большом доме в частном секторе в Ташкенте, куда я не могла не заехать. Там же располагается и производство — до звезд вся одежда доезжает оттуда. «Как сделать узоры и вышивки, которым тысячи лет, модными? Поместить их в новый контекст, сделать более технологичными, использовать современные формы, — отвечает Женя. — В нашем бренде культурные коды Узбекистана прослеживаются в линейке тугун — это пуховики, сумки и шоперы. Еще изделия с обвязом из бисера или вышивки из шелковых нитей. Многих это привлекает, потому что мало кто знаком с узбекской культурой». Полина Репик превращает традиционные халаты из адраса в японские кимоно: «Получается аутентичная накидка, которую днем можно носить с джинсами, а вечером накинуть поверх платья-комбинации и отправиться в театр». The mató и вовсе скрещивают моду с культурой: «В 2022 году мы создали коллекцию La Belle Époque, вдохновленную эпохой ар-нуво начала XX века, и в традиционных узбекских мотивах разглядели черты и Альфонса Мухи, и Климта, и даже Гауди. На нашем кафтане Guimard из этой коллекции узор с традиционным символом “Чор Чирог” (“Четыре света”), внешне напоминающий масляную лампу. А с другой стороны, это отсылка к творчеству гения Гимара, перевернувшего ар-нуво своим творчеством и создавшего визитную карточку Парижа — входы в метрополитен», — говорит Юлия Беккер.

Шерстяная жилетка J.Kim
54 600 руб

Polina Repik

J.Kim

Итак, предполагаемая аудитория западная, цены тоже вполне для «золотого миллиарда». Шерстяная жилетка с вышивкой сузани J.Kim обойдется в 54 600 руб., хлопковый чапан Polina Repik — в 38 950 руб., шелковый кафтан the mató — в 40 900 руб., хотя есть и коллекционные за 145 000 руб., сшитые из винтажных тканей. «Учитывая то, каких усилий мастерам стоит сделать эту ткань, я бы на их месте продавал ее минимум в пять раз дороже, — говорит Саид. — Некоторые бренды и перекупщики тканей занижают стоимость, делают совсем небольшую наценку, тем самым еще больше обесценивая работу. Более того, у закройщика и швеи уходит больше времени, потому что они должны учитывать ширину ткани и расположение принта. Швейный цех в Москве берет три недели на то, чтобы сначала научиться ее кроить правильно, еще время на обучение коллег. Мы держим нижнюю планку по цене и стараемся быть в балансе». Анастасия Ландер, насмотревшись на роскошную вышивку в бутике Мадины Касымбаевой, пошла на рынок Чорсу в Ташкенте и купила чапан за 15 фунтов — машинной строчки, но не менее красивый, и дефилирует теперь в нем по ярмарке Frieze в Лондоне.

Все это, разумеется, помогает Узбекистану добиться своих целей и укрепить позиции в текстильном производстве. На старые фабрики в Ферганской долине съезжаются толпы туристов, чтобы воочию увидеть процесс производства тканей. Из магазинов при этих фабриках заказывают ткани сотни модных брендов. «И когда бренд публично признается в том, что его коллекции вдохновлены Узбекистаном, это несомненно привлекает интерес аудитории к стране, что способствует ее развитию. Я довольно часто слышу от клиентов, что они узнали об Узбекистане благодаря нашему бренду», — говорит Женя Ким.

Хлопковый чапан Polina Repik
38 950 ₽

Шелковый кафтан The Mato
40 900 ₽

«Я еще подростком в России сталкивался с элементами шовинизма и убеждением, что Узбекистан — это неграмотность, гастарбайтеры и овощебаза, — добавляет Саид, сооснователь the mató. — Поэтому я увидел свою миссию в бренде: показать, что узбекские традиции и элементы прикладного искусства имеют глубокие корни и отличаются своей самобытностью и богатством. И да, я как узбек, который с детства вырос среди этих тканей и всей этой культуры, испытываю огромную гордость». Саид признается, что продвигает не бренд the mató, а адрасы в целом: «За последние три года экспорт адраса, по информации от мастеров, в Россию увеличился в три раза. Очень хочется, чтобы вектор с недорогого “приятного этнического сувенира” перемещался в “стильный аутентичный элемент гардероба”». К стилю и аутентичности вопросов нет, а двери наших гардеробов — широко открыты.