Реквием по мечте
Катя Федорова
Мы еще не знаем дресс-код будущего Met Gala, зато знаем, кто будет его королем и королевой — Джефф Безос и Лорен Санчес. Слухи о том, что основатель Amazon купит Vogue в качестве свадебного подарка обожающей ботокс и бриллианты невесте, пока не оправдались. Но сам факт, что они будут распорядителями главного модного бала в то время, как библия моды сокращает количество номеров, а Teen Vogue закрывается, кажется модному критику и автору телеграм-канала «Гуд морнинг, Карл!» Кате Федоровой симптомом того, что глянец потерялся и потерял себя.
Музей Метрополитен огласил тему своей следующей фэшн-выставки, а соответственно и главного глянцевого события года Met Gala, однако в жерновах интернет-дискуссий эта новость проскочила почти незамеченной, а вот будущих главных героев бала и по совместительству спонсоров мероприятия — Джеффа Безоса и Лорен Санчес — обсуждают все. Да, неприступный и элитарный глянцевый мир в последнюю декаду не был чужд концепции «за деньги да», но в то, что в его святая святых пустят миллиардера, открыто поддерживающего Трампа, и его жену, любительницу подчеркивать мастерство пластических хирургов стразами и перьями, причем даже на официальных мероприятиях Белого дома, еще какой-то год назад было сложно поверить.
Прошлой осенью глянец во главе с верховной жрицей Анной Винтур открыто поддерживал демократов на выборах президента США, а также отстаивал в своих текстах прогрессивные левые идеи: разнообразие, равноправие, прозрачность, феминизм, права представителей ЛГБТ и работников модной индустрии. Куда же смотрит Анна теперь, спросите вы? А Анна смотрит в аудиторию женского инфо-биз-форума в Дубае, а чуть позже уже со сцены в Дохе рассказывает, каким приобретением для Метрополитен-музея станет Лорен (и ее деньги). В общем, пока ее легендарная коллега Тина Браун иронично называет Санчес «женщиной, которой необходимо постоянно демонстрировать свою грудь напоминающую генномодифицированные грейпфруты», Анна смотрит только в кошельки, которые могут помочь ей хоть как-то спасти останки глянцевого мира. Одновременно закрывается Teen Vogue — издание с самой diverse-командой в «Конде Насте», которая высказывалась на самые злободневные темы, не боялась быть whistleblower, проще говоря, выносить сор из избы и наивно считала, что woke-глянец — это наше счастливое будущее. Как и я, и многие мои коллеги.
Я пришла в мир глянца в 2005 году, когда журналы были главным проводником в мир моды, красоты и роскоши. Чтобы понять, что происходит на подиуме, нужно было дождаться номера Vogue. Чтобы стать частью культурного разговора — попасть на радар Vanity Fair. В общем, тем, кто хотел прикоснуться к мечте, нужно было довериться вкусу людей, которые завтракали в столовой авторства Фрэнка Гери — именно она, помню, произвела на меня наибольшее впечатление в офисе «Конде Наста» на Таймс-сквер.
«Спасибо вам за чудесный журнал, — писала нам в редакцию уже русского Voguе читательница из северной российской глубинки. — Раз в месяц я прохожу мимо киоска, покупаю Vogue, набираю ванну с пенной и на два часа переношусь на показы в Париже и оперу в Нью-Йорке». Умение создать мир эскапизма — где нет гнетущей повседневности, где кожа всегда сверкает, от еды не толстеют, а все проблемы решаются новым платьем, бьюти-процедурой или поездкой в Аспен в горнолыжном костюме Chanel, — было главным ноу-хау глянца старой закалки. А еще тот глянец держался на дефиците, элитарности и эксклюзивности, но настолько преисполнился чувства собственного величия, что профукал наступление эпохи интернета, который вдруг сделал любую информацию общедоступной и дал площадку для массы других разнообразных и местами куда более влиятельных голосов. Довольно быстро они стали бросать камни в глянцевый огород, обвиняя его и индустрию моды в насаждении опасных стандартов красоты и отрыве от реальности.
М
Катя Федорова • есть тема
Катя Федорова • есть тема
Нам наивно казалось, что мы сможем продать миру наши прогрессивные идеи на соседних страницах с сумками Louis Vuitton и лазерами BBL. Мы сумели сделать модными платья, так почему бы не сделать модными и ценности.
Старожилы башен из слоновой кости сначала отмахивались, но молодое поколение уже расшатывало их изнутри. Мы, на тот момент новая плеяда глянцевых редакторов, отстаивали другие ценности и искренне хотели жить в мире, где царят толерантность, инклюзия и разнообразие, где права человека и принципы устойчивого развития важнее денег рекламодателя и где герои глянца — это люди, которые не только красиво позируют в дизайнерских вещах, но и меняют жизнь к лучшему.
Нам наивно казалось, что мы сможем продать миру наши прогрессивные идеи на соседних страницах с сумками Louis Vuitton и лазерами BBL. Мы сумели сделать модными платья, так почему бы не сделать модными и ценности. И надо признать, нам на какое-то время удалось вывести их в тренд. Актрисы в интервью стали рассказывать не только о своей бьюти-рутине, но и о домогательствах на площадке, модели всех цветов кожи и размеров появлялись на подиумах и обложках, и вообще подсвечивать несправедливость и рассказывать о том, как с ней бороться, а также обсуждать, за кого голосовать, в глянце стало практически нормой.
Но пока мы пытались объединить кашемировый кардиган цвета cerulean с розовой феминистской pussy hat, маятник истории качнулся так резко и неожиданно, что глянец не удержался на повороте. Оказалось, что большинство людей не готово принимать woke-идеи в жизни, а не только на страницах журналов, и глянец снова оказался оторванным от реальности в своей хрустальной башне мечты, правда, теперь окрашенной в цвета радужного флага. Суровая правда оказалась такова: как только люкс выражает гражданскую позицию, он рискует потерять треть своей аудитории, а больнее всего потерять аудиторию с деньгами и властью, которые сегодня не у левых. В итоге у разбитого корыта оказались все. Старая элитистская глянцевая мечта разбилась об интернет, наша прогрессистская — о правый поворот, а идея diversity — об оземпиковые платья.
А что остается, когда нет ни мечты, ни идеи, за которую стоит бороться? Собирать деньги на выживание там, где их еще готовы дать: в мире жен миллиардеров, мечтающих стать cover girl, и в странах, где мнение старой глянцевой элиты еще имеет какой-то престиж и вес. А еще писать мемуары о золотых временах президентских номеров в «Ритце» и корпоративных такси с водителем. Что будет в глянце, когда маятник истории качнется в другую сторону, мы не знаем, но уже точно можно сказать, что мы последнее поколение, кого это хоть как-то волнует.
